Всё возможно, детка - Бен Элтон

– Это понятно, - сказал он. - То, что вы были где-то, а не здесь, для всех присутствующих и так очевидно. Вы заставили нас потратить время на ожидание, а теперь хотите, чтобы мы потратили еще больше времени, выслушивая ваши причины? Или я не прав?

Я просто ушам своим не мог поверить. Подумать только: ведь этот урод даже младше меня. Между прочим, Джордж и Тревор тоже были приглашены на это совещание, но рассчитывать на их поддержку не приходилось: они старательно делали вид, что с большим вниманием изучают записи в своих ежедневниках.

– Ну-у… - сказал я. Готов признать, что ответ был не блестящий.

– Ну-у, говорите? - повторил Найджел. - Ну что ж, по крайней мере, ваш ответ отличается лаконичностью, но, боюсь, этим список его достоинств и исчерпывается.

Кое-кто из приглашенных при этом радостно засмеялся в порыве подобострастия. Жалкие подхалимы и лизоблюды! Нет, конечно, Джордж и Тревор себе такого не позволили. В восторг от остроумия Найджела пришли представители бухгалтерии и молодая женщина с розовыми волосами, которая недавно перешла к нам с канала Скай- ТВ. Ну ничего, я тебе это припомню, подумал я, но тут же вернулся с небес на землю, представив: а вдруг она будет моим следующим боссом.

Я наконец пробрался в самый дальний угол кабинета, и Найджел счел возможным перейти к собственно проповеди, ради которой собрал свою паству.

– В наше время никто телевизор не смотрит, - веско сказал он. - По крайней мере, никто из моих друзей. Телевидение стало элементом быта. Оно как обои, как фаст-фуд. Все воспринимают его как второсортный товар, не стоящий внимания. Кинематограф - вот искусство нового тысячелетия. Как вы думаете, к чему я клоню? Ну, у кого какие на этот счет соображения? Давайте, давайте, смелее!

Честное слово, я почувствовал себя, как в начальной школе.

– Я думаю, что Би-би-си следует начать снимать фильмы, - изрекла девица с розовыми волосами, и Найджел одобрительно склонился к ней и вроде бы даже заглянул в вырез ее блузки. «Ага», - подумал я в тот момент. Впрочем, сейчас, хорошенько поразмыслив, я понимаю, что Найджел может всерьез заинтересоваться только одним человеком: самим собой.

– Именно так, Яз, - изрек он и с чрезвычайно самодовольным видом огласил присутствующим список последних британских кинохитов: - «Четыре свадьбы и одни похороны», «Мужской стриптиз», «На игле», «Карты, деньги, два ствола», «Эммануэль идет по девочкам»…

Последний пункт списка привел нас всех в некоторое недоумение, но никто не стал заострять на нем внимание.

– Британское кино сейчас на подъеме, как никогда, - продолжал Найджел, ритмично стуча кулаком по столу. - В прошлом году как минимум три наших фильма с успехом прошли в американском прокате. И мы в Би-би-си должны принять участие в этой революции. Нам давно пора провести передислокацию наших замшелых задниц. Клянусь, он так и сказал: «передислокацию наших замшелых задниц».

– Мы должны заняться производством фильмов.

Все собравшиеся выразили бурный восторг по поводу этой идеи, но я, будучи по своей серости и замшелости уверен, что Би-би-си - это телевизионная корпорация, взял да и заявил об этом во всеуслышание. Вот что мне было сказано в ответ:

– Сэм, вы знаете, что такое «Бутс»? Это ведь аптечная сеть, правда? Но это нисколько не мешает им продавать там сэндвичи с курицей на индийский манер - с йогуртом и мятным соусом. - Эта сентенция вызвала бурю восхищения у Яз. Она наклонилась над столом и потянулась к самой дальней чашке кофе, вычислив наметанным глазом идеальный сектор обстрела между вырезом своей блузки и главным редактором-координатором. Не тут-то было! Наш Найджел - не тот человек. Ему гораздо важнее «опустить» своего подчиненного, чем уделить внимание разглядыванию какого-то там бюста, пусть даже и вполне привлекательного.

– Господи Иисусе, Сэм! Попытайтесь - ну хотя бы попытайтесь - настроить свои мозги на то, что на дворе у нас, между прочим, уже двадцать первый век! Ведь Би-би-си - крупнейший игрок на британском рынке средств массовой информации, а значит, как нельзя лучше подходит для того, чтобы дать возможность объединиться и про явить свои таланты тем людям, которые составляют гордость современного продвинутого британского искусства. Сценаристы, продюсеры, режиссеры, шикарные женщины - самые круто взбитые сливки крутой Британии, самый топ брит-попа. Мы должны выйти на этих людей и привлечь их к сотрудничеству. Что у нас есть? У нас есть все технические средства, чтобы снимать кино, все финансовые средства, чтобы снимать кино, и единственное, что нам нужно, - это новые идеи. После совещания мы с Джорджем и Тревором, разумеется, направились в бар. Они оба были на удивление воодушевлены услышанным. С другой стороны, для таких, как мы, чья работа состоит в том, чтобы давать добро на очередное издевательство над телезрителями в субботу вечером, предложение заняться съемками настоящего кино выглядит на редкость соблазнительным. Я честно попытался разделить их энтузиазм по этому поводу, но, увы, без особого успеха. Наверное, тут сыграло роль чувство ревности. Я хочу сам писать сценарии, участвовать в создании фильмов, а не заказывать их кому-то. Как представлю себе, что мне придется шляться по Сохо в поисках каких-нибудь двенадцатилетних наркоманов с проколотыми ноздрями, пупками и членами, проходящих обучение в киношколах, так на меня ужас находит. Может, я и несправедлив по отношению к ним, но, как говорила моя мама, никто и не обещал, что жизнь будет справедлива.

Джордж и Тревор видят эту ситуацию совершенно в другом свете. С их точки зрения, нам выпал блестящий шанс, который нельзя упускать.

– Пойми ты, это ведь такая большая удача для тебя! - убеждали они. - Закажи фильм самому себе. Напиши сценарий и дай ему зеленый свет. Смотри, босс чуть не плачет: идеи ему подавай! Сам-то он ничего придумать не может, вот и предлагает нам найти что-нибудь новое и интересное. Когда еще тебе выпадет такой шанс? Представь, что ты лесник, и вдруг тебе позволяют охотиться наравне с самыми отъявленными браконьерами.

В какой-то момент я вроде бы даже загорелся, но две здравые мысли тотчас же охладили мой пыл. Во-первых, при существующих отношениях между мной и главным редактором-координатором едва ли он захочет взглянуть хоть одним глазом на сценарий, подписанный моим именем, не говоря уже о том, чтобы запустить его в производство. А во-вторых, если бы даже такое чудо произошло - о каком, собственно, сценарии мы говорим? Я за последние годы не написал ни строчки. Я вообще уже забыл, как писать, а если б даже вдруг и вспомнил, то писать мне совершенно не о чем.

Тут Тревор заметил, что, по его мнению, история гея-алкоголика в завязке является первоклассным сюжетом для любого вида искусства, а в особенности для кино.

– Но понимаешь ли, Тревор, это ведь будет твой сюжет, - сказал я.

– И уверяю, что сюжет будет на редкость тупой, дубовый и тоскливый, - добавил Джордж.

Если без шуток - конечно, ребята правы. Эта инициатива Найджела предоставляет мне ту редкую возможность, за которую следовало бы ухватиться обеими руками. Но я - я просто не могу предложить ничего путного. Мне не о чем писать. Считается, что в основе комедии лежит конфликт и страдание. Ну и где мои конфликты? Или, может, кто-то видит в моей жизни какие-нибудь страдания? Я самый обычный унылый тип, живущий самой обычной унылой жизнью и состоящий в самом обычном унылом счастливом браке. На моем жизненном горизонте не видно ни единого облачка, если не считать фундаментального отсутствия таланта и непредсказуемо опасного результата анализа спермы.

Дорогая Пенни.

Я просто глазам своим не верю. Сэм отвез свой анализ в лабораторию три дня назад. С тех пор его не узнать: он стал энергичным и шустрым, как котенок. Каждое утро он несется смотреть почту, несмотря на то что ему ясно сказали: результат будет через пять дней. Он прямо когтями вцепляется в любой конверт, который бросают в прорезь на нашей двери, хотя это может быть приглашение вступить в какой-нибудь очередной книжный клуб или запрос риэлтеров, не собираемся ли мы продавать дом. Дрожащими руками он вскрывает послания одно за другим. Наверное, он боится, что где-то рядом со счетами ирекламными листовками притаился сертификат о проваленном экзамене на качество спермы. Я просто уверена, что он ожидает результата именно в таком виде: внушительная бумага с водяными знаками, с красной полосой по диагонали, а то и с сургучной печатью, и написано там: «Испытание спермы - НЕЗАЧЕТ»: Судя по поведению Сэма, я вынуждена сделать неутешительный вывод: ничто не делает мужчину таким мудаком, как необходимость сдать сперму на анализ.

Между прочим, с вечерней почтой я получила результат своего анализа крови на гормоны. Так вот, несмотря на все несовершенство моего организма, овуляция все-таки происходит. Ура, гип- гип-ура! Осталось всего-навсего четырнадцать миллионов причин, по которым мои несчастные маточные трубы не функционируют должным образом. Как же все-таки иногда трудно быть женщиной.