Блуда и МУДО - Алексей Иванов

– Как я тебе? – спросил Моржов, вытягиваясь перед низеньким Щёкиным во весь свой рост. – Правда, прекрасен собою?

Моржов переоделся в загородное платье. Оно состояло из длинной, как труба, оранжевой майки с надписью «Чикаго буллз» и длинных синих трусов до колен, из которых торчали бледные, жилистые, волосатые ноги Моржова, обутые в огромные кроссовки с вываленными языками. На животе Моржова висел здоровенный армейский бинокль. На голове во все стороны простиралась дырчатая панама, как у пограничника на заставе возле реки Пянж.

– Кошмар, – честно признался Щёкин.

За стеной домика застрекотал мотоцикл. Моржов тотчас зорко посмотрел в окно в бинокль.

– Это друиды прикатили, – пояснил Щёкин. – Будут насос чинить… Ладно, пошли пожрём, пока в столовке кипяток не остыл.

На улице, кажется, распогодилось. Моржов и Щёкин пересекли затопленную солнцем волейбольную площадку и вступили под навес столовской веранды.

Пока дети не приехали, питаться приходилось как попало. Моржов намял в ладонях пакеты со скоростной лапшой и рассыпал их по пластиковым тарелкам себе и Щёкину.

– Молодость, «Доширак»… – мечтательно бормотал Щёкин, заливая лапшу кипятком из огромного чайника размером с танковую башню.

Усевшись за длинный дощатый стол, Моржов и Щёкин стали смотреть на друидов.

– Мотоцикл «ижак», – сказал Щёкин. – В пятом классе я мечтал, чтобы у меня был такой же, только без коляски.

Мотоцикл стоял на солнцепёке возле умывальников и будки насоса. Из пузатой коляски торчали доски и канистры. Из раскрытых решетчатых дверок будки выглядывало круглое рыло электромотора – как хряк из хлева. Оба друида на карачках ползали по траве вокруг расстеленной тряпки; на тряпке лежали какие-то железяки полуразобранного механизма. Над друидами возвышались Розка и Костёрыч. Костёрыч, похоже, в чём-то оправдывался, виновато потирая руки, а Розка гневалась. Друиды матерно отругивались.

– Их позавчера Каравайский сюда притащил, – глядя на друидов, сказал Щёкин. – Фамилии у них – Чазов и Бяков. Или Бязов и Чаков. Но это не важно, потому что ты всё равно их друг от друга не отличишь. Потом сам убедишься.

Моржов нацелил бинокль на друидов и прислушался к спору.

– Да чего мы тут сделаем?… – донеслось до Моржова. Друиды поднялись с карачек и отряхивались. – Начальника своего зовите – он пусть и чинит, а мы не мудаки!

– У нас же дети завтра приезжают! – убеждал друидов Костёрыч. – Как же нам без насоса, без чистой воды? Ну, поймите нас!… Девушкам ведь придётся воду с речки вёдрами носить!…

– Так молодая же девка, здоровая!… – Один из друидов с уважением и даже с восхищением указал на Розку. – Не перегнётся!

– Ты свою бабу нагибай! – сразу ответила Розка, и Костёрыч что-то залопотал, успокаивая её.

Моржов уже широко шагал к друидам, двумя пальцами держа на весу раскалённый пластиковый стаканчик с чаем.

Один друид был низенький и лицом совсем бы походил на спившуюся бабу, но мешали блёклые гитлеровские усики. Другой друид, высокий, тоже был усат, но смахивал на испанского контрабандиста, который в ожидании оказии, не протрезвляясь, пару недель просидел в таверне самого низкого пошиба. Одеты оба друида были одинаково – в засаленные пиджаки поверх маек и в трико «с тормозами» – оттянутыми вроде галифе карманами. На ногах у Чазова и Бякова были низко обрезанные резиновые сапоги – у Бязова зелёные, а у Чакова – красные.

– К вечеру насос должен работать, понял? – Розка напирала на низенького друида так, что на месте друида Моржов неминуемо схватил бы Розку за торчащие груди, словно быка за рога. – Мне дела нет, где ты свой валидол возьмёшь!…

– Солидол, – тихо поправил Розку Костёрыч.

– Мне на какие шиши его покупать? – орал Чаков (или Бязов). – Хрен на пятаки порубить?

– Деньги по трудовому договору получили? – Розка толкнула друида в плечо. – Получили! На чекмарик с утра вам хватило! Давай теперь насос чини, а то сам вместо насоса сосать будешь!

Моржову мгновенно стало ясно, чего сейчас ответят Розке Бязов и Чаков (или Чазов и Бяков). Костёрыч уже всплеснул руками, опережая собственный ужас. Но Моржов по-хозяйски вклинился в конфликт:

– Эй, в чём проблема?

Бязов и Чаков дружно выдохнули.

– А ты кто? – недовольно спросил Чаков (Бязов). – Начальник?

– Начальник, – тотчас согласился Моржов.

– Ну, если начальник… – туманно сказал Бязов (Чаков), а Чаков (или Бязов) прояснил ситуацию: – Насос, падла, не работает. Мы муфту разобрали – фрикцион засорился. Его солидолом надо смазать. А мы обязаны, что ли, солидол покупать?

– Полтинника хватит? – решительно спросил Моржов.

Бязов и Чаков явно не ожидали столь быстрого разрешения, а потому внимательно оглядели Моржова.

– Ну, хватит, – неуверенно согласился Бязов (Чаков).

Моржов вынул из кармана купюру и протянул друиду.

– Пусть товарный чек возьмут, – тихо сказал Костёрыч.

– Не надо чека, – твёрдо отказался Моржов. – Давайте, мужики, за дело. Видите – и так женщину расстроили.

Друиды хмыкнули, спрятали деньги в карман и пошагали к мотоциклу. Один из них вытащил из коляски канистру, а другой извлёк из-под барахла мятую жестяную банку, перемазанную солидолом.

– Вымогательство, – вздохнул Костёрыч.

– Почему вымогательство? – удивился Моржов. – Они правы. Вы идите, Константин Егорыч. Я тут сам всё проконтролирую.

Костёрыч слабо улыбнулся, как-то объединив понимающим взглядом Моржова и Розку, повернулся и пошёл к Талке.

Друиды возвращались с довольными ухмылками. Теперь они смотрели только на Моржова, сразу определив его роль главного распорядителя пряников и кнутов.

– Сейчас самоопределимся, – шепнул Моржов Розке.

– Ну, вот, – торжествующе сказал Моржову Чаков (он же Бязов). – Разобрались, как мужики, и нет проблем.

– Сколько времени у вас на фрикцион уйдёт? – строго спросил Моржов.

– Час… Может, два.

– Ну, валяйте.

Моржов лихорадочно соображал, как бы ему ещё проявить хозяйскую власть. Он поспешно припоминал, что ему известно про электротехнику со времён школьных уроков физики. Знаний было не больше, чем плодов цивилизации у Робинзона Крузо. Моржов помнил только то, что обычно какие-то клапаны стучат, а свечи надо продувать. В голову лезли жиклёры, турбулентность, браузер, тюнинг и почему-то ГОЭЛРО. Моржов в досаде поднял бинокль и стал смотреть на распотрошённый мотор в открытом скворечнике будки. При звуке соприкосновения окуляров бинокля с линзами моржовских очков друиды даже чуть-чуть выпрямились. Такое умножение моржовского зрения, видимо, показалось им чем-то вроде нечеловеческой проницательности.

– Гайки мы подтянем, – сразу пообещал Бязов (Чаков).

– А на коллекторе там щётки старые, но рабочие, – добавил Чаков (Бязов).

– У статора обмотку проверяли? – нашёлся Моржов.

– Не, менять не надо.

– А клеммы?

– Уже зачистили.

– Корпус-то хоть заземлён?

– Он сразу и был заземлённым.

– Ладно, посмотрим, чего вы тут нахимичите, – неопределённо-грозно пообещал Моржов, взял Розу за талию и повёл к крылечку кухонного пристроя.

– Посидим тут немного, – шепнул он. – Надо у них над душой помаячить.

Они присели но горячую дощечку лесенки. Моржов закурил, но потом вернул руку Розке на бедро. Друиды опять встали на четвереньки вокруг тряпицы с железяками, словно творения доктора Моро при отлучке доктора.

– Ты знаешь, что начальником лагеря Шкиляева назначила Каравайского? – спросила Розка.

– Догадался, – ответил Моржов. – Ведь надо же как-то оправдать летнюю доплату Каравайскому.

– Он приезжал позавчера… Подписал с этими хмырями трудовой договор, что они здесь всё починят. Двести рублей – им, триста – ему. А материальная ответственность – на мне.

– Что мы всё о деньгах да о деньгах? – прошептал Моржов, обнимая Розку покрепче.

– Эй, командир, а солидол, который останется, ты у нас заберёшь или можно себе взять? – издалека крикнул Чаков (Бязов).

– На хрена он мне нужен? – ответил Моржов. – Берите себе. Главное – чтобы фрикцион работал!

– Всё, теперь начальник здесь стал ты, – усмехнулась Розка.

– Чего только не бывает за пятьдесят рублей… Розка была не совсем точна в терминах. Моржов понимал, что для друидов он никакой не начальник. Случится у друидов нужда – они поднимут бунт или просто уйдут, даже не оглянувшись. Для друидов он стал не начальником, а чем-то иным… Жизнь у друидов была скучная: город Ковязин и село Сухонавозово далеко, работы нет, поезда не останавливаются, в телевизоре только два канала. Уму не за что зацепиться. И вот теперь – появилось. Он, Моржов, вместе со своей Троельгой стал для друидов точкой отсчёта жизни.

Моржов считал, что такая точка отсчёта есть чуть ли не у каждого. Она – то основное, чем организуется человек. У себя такой точкой Моржов считал пластины. Для него пластины были (в числе прочего) и способом размышления о мире. Для размышлений Моржову оказывались нужны мозги, поэтому пришлось закодироваться, а кодировка отключила мерцоидов. То есть ради пластин Моржов пожертвовал даже бабами.