1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных - Роберт Кершоу

Люфтваффе нанесло серьезный урон советским ВВС. Немецкие силы вторжения имели явное превосходство в тактике, но значительно уступали по численности своему фанатично сопротивлявшемуся противнику. Только продолжая наносить русским столь же ощутимые потери, как в первый день войны, люфтваффе могло рассчитывать на победу. «Это же аксиома — наносить врагу как можно большие потери, а самому нести минимальные», — вот простой расчет фон Вальдау. Тем не менее к исходу 22 июня люфтваффе завоевало господство в воздухе, теперь они собирались сосредоточиться на поддержке с воздуха наземных операций.

Арнольд Дёринг из 53-й бомбардировочной авиаэскадры бомбил дороги северо-восточнее Бреста, ведущие к Кобрину. В его высказываниях как в капле воды отразились новые намерения люфтваффе. «С тем, чтобы не разрушать дороги, оставив их проходимыми для наших войск, — утверждал он, — мы старались бросать бомбы по краям проезжей части». Целями явились танковые и моторизованные колонны, артиллерия, в том числе и на конной тяге, словом, «все, кто в ужасе пробивался на восток». В результате дорога превращалась в ад.

«Наши бомбы рвались рядом с танками, орудиями, между автомобилями, охваченные паникой русские разбегались в разные стороны. Паника там внизу царила ужасающая, никому и в голову не приходило пальнуть по нам разок. Воздействие осколочных и зажигательных бомб трудно описать. При атаке таких целей промаха просто не могло быть в принципе. Танки опрокидывались набок, пылали как свечки, перевернутые грузовики с орудиями перекрывали движение, обезумевшие лошади только усугубляли хаос и панику».

«Во время марша пыль сделала нас неузнаваемыми, мы все от нее пожелтели, — вспоминал лейтенант Генрих Хаапе из 18-го пехотного полка, действовавшего в составе группы армий «Центр». — В этом пропыленном воздухе нельзя было разобрать, где люди, а где машины». Эти самые длинные дни в году отмечены самыми высокими темпами продвижения немцев. «Наши наступающие дивизии всюду, где противник пытался оказать сопротивление, отбросили его и продвинулись с боем в среднем на 10–12 км! Таким образом, путь подвижным соединениям открыт», — писал в военном дневнике генерал Франц Гальдер. На фронте группы армий «Север» 4-я танковая группа Гёпнера сумела захватить два моста через Дубиссу в исправном состоянии. В среднем скорость продвижения германских частей и соединений составила около 20 км в день. Особых успехов добилась 2-я танковая группа генерала Гудериана: 17-я танковая дивизия одолела 18 км, справа от нее 18-я танковая дивизия продвинулась на целых 66 км севернее Бреста. Действовавшая южнее Бреста 3-я танковая дивизия углубилась на 36 км, 4-я танковая дивизия — на 39, а 1-я кавалерийская дивизия преодолела 24 километра.

Темпы были весьма напряженными. По завершении форсирования Буга Роберт Рупп запишет в своем дневнике: «На большой скорости мы углублялись дальше в темноту. Туман настолько густой, что с трудом различаешь машину впереди». Передовая часть 12-го армейского корпуса, подразделение «Штольцман» вышло к Березе Картусской днем позже, опередив остальные части на 100 километров. 3-я танковая группа Гота с боями преодолела Неман под (Элитой и Меркине. Она вышла на оперативный простор, — перед ее соединениями не осталось сколько-нибудь сильно укрепленных позиций неприятеля. Гот был готов устремиться дальше. На одном из участков 1-я танковая группа Клейста из состава группы армий «Юг» вышла к реке Стырь, а разведывательные подразделения успели переправиться через Прут. Приграничная оборона русских рухнула. Все мосты через Буг и другие приграничные реки были захвачены в исправном состоянии. Гальдер делает заключение:

«О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возможность».

Сводка ОКВ за 22 июня сообщала: «Создается впечатление, что противник после первоначального замешательства начинает оказывать все более упорное сопротивление». С этим согласен и начальник штаба ОКВ Гальдер: «После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям».

Это сразу почувствовала пехота после успешного прорыва приграничной обороны. 3-й батальон 18-го пехотного полка (группа армий «Центр»), насчитывавший 800 человек, был обстрелян русским арьергардом. Силы русских состояли исключительно из политработника и четырех солдат, с невиданной ожесточенностью защищавших временную позицию посреди поля пшеницы. Немцы понесли незначительные потери. «Я не ожидал ничего подобного, — срывавшимся от волнения голосом признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. — Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов».

Подобные инциденты оставляли гнетущее чувство неуверенности. Ветераны прошлогодней кампании во Франции привыкли к тому, что неприятель, оказываясь в безвыходном положении, предпочитал сдаваться. А здесь все получилось совершенно по-иному. «Мы вынуждены были признать, что именно такие мелкие, разрозненные группы русских представляют для нас самую большую опасность», — резюмировал Хаапе. И поросшие высокой пшеницей поля — идеальное прибежище для этих малочисленных отрядов, отбившихся от своих частей. «Как правило, эти группы фанатиков возглавляли политработники, и мы никогда не знали, откуда ждать их огня». Германские войска становились объектом подобных беспокоящих атак на протяжении всего светлого времени суток. Батальон Хаапе тем утром дважды подвергся нападению. Один гауптман из соседнего подразделения признавался в тот же день: «Такое происходит везде: и в лесах, и на полях». И обреченно добавил: «Эти свиньи натаскивают в пшеницу кучи боеприпасов и дожидаются, пока пройдет основная колонна, а потом открывают огонь».

В отличие от командиров полевых частей генштабистов подобная тактика противника, похоже, не особенно волновала. «Признаков же оперативного отхода нет и следа, — так считал Гальдер. — …русское командование благодаря своей неповоротливости в ближайшее время вообще не в состоянии организовать оперативное противодействие нашему наступлению. Русские вынуждены принять бой в той группировке, в которой они находились к началу нашего наступления», — продолжает свою мысль начальник Генерального штаба ОКХ. Главной целью немцев было и остается разгром сил русских как можно дальше на западе. Военный дневник Гальдера излучает уверенность. «Задачи групп армий остаются прежними. Нет никаких оснований для внесения каких-либо изменений в план операции. Главному командованию сухопутных войск не приходится даже отдавать каких-либо дополнительных распоряжений». Ход кампании может быть оценен как удовлетворительный.

Однако для солдата с передовой он выглядел не столь гладко, как на оперативных картах. На исходе этого длинного и знойного июньского дня лейтенанту Хаапе поручили помочь раненым, которых, несмотря на победные фанфары, оказалось немало. Непосредственно на передовой успех казался солдатам не таким очевидным. Хаапе, являясь офицером медицинской службы, приступил к выполнению тягостной обязанности — врачеванию моральных и физических ран, полученных солдатами в дневной бойне. Он вспоминает:

«В скольких еще окопах, траншеях, лесах немецкие солдаты будут тщетно взывать о помощи, которая так и не придет или же придет с запозданием? Я уверен, что армии следовало бы тщательнее подготовиться к тому ужасу, который является неизбежным спутником любого наступления, любой кампании.

Организация войск, управление ими и прочие чисто военные аспекты разработаны точнейшим образом, но вот что касается обеспечения тыла самым необходимым, его организаторы достойны самого строгого наказания. Наверняка было бы куда лучше просто-напросто снизить темпы наступления, — это позволило бы куда скорее оказать необходимую помощь раненым и предать земле тела погибших».

Глава 6

В ожидании новостей

Уже заключались пари, но не об исходе войны, а о сроках ее окончания.

Внешне день 22 июня в рейхе казался самым что ни на есть обычным воскресным днем. 95 000 зрителей вопили на Олимпийском стадионе в Берлине, выражая восторг по поводу завершения финального матча на кубок Германии. Несмотря на сенсационную политическую новость, способную, казалось, затмить все остальное, очень многие предпочли отправиться на футбол, наиболее впечатляющие кинокадры этой игры мелькали на экранах кинотеатров уже неделю спустя. Венский «Рапид» — впервые после аншлюса Австрии — встречался с чемпионом рейха «Шальке». Германская команда, выигрывавшая к 70-й минуте со счетом 3:0, на последних минутах игры проиграла австрийцам 3:4. Матч этот не имел себе равных по драматизму, а результат его оказался и вовсе ошеломляющим. Тем более для периода военного времени. Но в конце концов и Австрия нынче принадлежала рейху.