По следу коршуна - Вячеслав Жуков

– Нет. Судя, по-твоему, серьезному виду, я думала, что ты горбатишься на заводе. Руки у тебя рабочие. Ладонь широкая, мозолистая. А в милиции ты кем работаешь?

– Опер я, – похвалился Грек. Он не подозревал, что оставляя Татьяне ключ от своей халупы, как ласково называл Грек свою однокомнатную квартиру, он предоставил ей не только возможность, обшарить его жилище. Как такового, там и смотреть-то было нечего. Ни одну бумажку по уголовным делам капитан никогда не вносил в дом, оставляя все на работе в сейфе. Это было его многолетней привычкой. Но Татьяна не знала о его педантичности, поэтому обшарила все, каждый уголок. И причина у нее для этого была вполне объяснимая, как будто бы наведение порядка в запущенном жилище одинокого холостяка. И не найдя ничего такого, что бы заинтересовало ее и то ведомство, которое она представляет, прилепила к журнальному столу, на котором стоял телефонный аппарат с автоответчиком, маленького «жучка». Теперь даже в ее отсутствие в квартире Грека, люди из разведывательного управления, могли прослушивать капитана оперативника. Особенно интересовали его телефонные разговоры. Не сомневалась, судя по количеству пыли, под крышкой стола, что до конца своей жизни, Грек не заглянет туда. А значит, можно его контролировать и не только во время проведения операции по Академику, а и потом.

– Ты – опер? – она как будто удивилась. И в добавок к удивлению, капитан Греков прочел на ее мордашке, восхищение.

– Ой, как интересно, – восторженно произнесла она, едва не захлопав в ладоши. Грек даже разомлел от самодовольства. Не часто приходится слышать такое восхищение в свой адрес. Обычно оперов не любят.

– Я бы тоже хотела работать оперативником, – сказала она и заметив в глазах Грека недоверчивую насмешку, добавила: – А чего? Стрелять я тоже умею. В тире всегда попадаю.

Грек едва не расхохотался. Веселая она, эта его кудрявая подруга.

– В тире. В тире, это ерунда. А по живому человеку смогла бы?

Глаза Татьяны налились каким-то бесноватым демоническим блеском, и она уверенно сказала:

– Смогла бы.

Грек хохотнул. Но она нисколько не обидевшись, пообещала:

– Когда-нибудь я тебе докажу. И ты поймешь, как ошибался во мне, милый.

Грек решил, что подруга обиделась на него за насмешку. Перебрал он с этим. А с женщиной так нельзя. И поспешил успокоить ее.

– Ладно, ладно. Не сердись. Знаешь, уметь стрелять, этого еще мало, чтобы быть хорошим опером. Надо еще уметь, распознавать хитрых преступников. И быть умнее их. Вот мы сейчас работаем над одним делом. Хитрый старичок, кстати, вор в законе, придумал организовать похищение самого себя…

Кудряшка недоверчиво захлопала глазами.

– Как это?

– Да так. Подобрал двух парней, посулив им кучу денег, чтобы они напали на него, запихали в машину и увезли туда, куда он скажет. А в самый последний момент, появились двое других, которые и увезли этого вора, – Грек не договорил, сунув руку под юбку кудряшке, залез ей в трусики, погладил пучок мягких кудрей между ее ног. Но женщина попридержала его руку от дальнейшего проникновения. Сделала вид, что целиком и полностью заинтригована его рассказом.

– Подожди, – попросила она и тут же спросила: – А как же те? Которые должны были похитить этого вора?..

– Академика что ль? – недовольно спросил Грек, пытаясь проявить настойчивость в своих действиях. Да чтоб завалить ее на диван.

– Ну, наверное. Раз похитить должны были его.

– А что те, – с равнодушием произнес Грек. – Тех задержали коллеги гаишники. Сейчас сидят в камере, дают показания. Рассказывают, что да как было. Каются в грехах, как на исповеди. У нас всегда так.

Кудряшка призадумалась. А потом спросила, как бы удивляясь еще больше:

– А те?

– Кто? – вылупился на нее Грек. – Что ты все заладила те да те?

– Ну, которые украли этого вора? С ними что? – вопросы специально задавала подробно, чтобы получить на них исчерпывающие ответы. Вряд ли Грек заподозрит ее в излишним интересе. А уж о принадлежности ее к разведке, он и догадываться не может. Просто его подруга увлечена детективами. Это бывает, пока не надоест. Потом эта дурь пройдет и женщину тянет на любовь.

– Их, моя милая, нашли застреленными в Измайловском парке. И вора того, – с неохотой ответил Грек, сосредоточив внимание на другом.

– Тоже мертвый? – настойчиво спросила Татьяна, своими вопросами отвлекая Грека, который уже умудрился приспустить ей трусики.

– Мертвый. Только хрен с ним, с этим вором. А ну, ляжь на диван, я тебе вопру как следует, – возбужденно сказал Грек, завалив кудряшку на диван, и раздвигая ей ноги. – Ох, и хороша же ты, Татьяна. Такое сокровище под трусами прячешь. Сколько гляжу, и все удивляюсь.

Кудряшка рассмеявшись, заойкала.

– Ой, ты мне юбку помнешь. Погоди, дай сниму.

Эта просьба, хотя и была услышана Греком, но не была выполнена.

– Да ладно с ней, с юбкой. Я тебе ее отглажу. Ты лучше ножки пошире раздвинь. Мне нравится, когда ты их широко раздвигаешь.

– Так? – спросила Новикова, чувствуя, как он входит в нее.

– Еще пошире, милая. Пошире. Вот так хорошо. Подмахни мне, – голос у Грека задрожал от возбуждения, которое он не мог сдержать.

Пружины в диване пищали, словно плакали, жалуясь, друг другу оттого, что хозяин не бережет их, и от его интенсивных толчков они могут поломаться. Но ничто в этот момент не могло остановить капитана Грекова. А комната наполнилась стонами кудряшки, которая жалела об одном, что нельзя подойти и на время выключить «жучка», чтобы толстяк Белозеров не мог слышать ее стонов. Будет потом насмехаться.

Потом, когда поздно вечером, Новикова вышла из подъезда дома, в котором жил Грек, ее уже поджидала машина такси. Новикова не спеша направилась к машине, но ее попытался опередить подвыпивший гражданин, мотивирую свой поступок тем, что ему далеко добираться до дома. Но когда он попытался влезть в машину, из окошка высунулась рука со здоровенным кулачищем и саданула гражданина по зубам. При этом из салона «Волги» последовало дельное замечание, что женщин надо пропускать вперед, в справедливости которого, гражданин сейчас и убедился.

Новикова села на заднее сиденье.

– Вы слышали? – сухо спросила она.

Сидящий за рулем «Волги» майор Войнович и рядом Белозеров переглянулись и хихикнули.

– Конечно, слышали, – сказал Войнович с намеком.

– Я не про это, идиоты, – обиделась Новикова. – У них сидят два парня, которым Академик поручил похитить его. И, заметьте, они не молчат. Раскололись. А это значит, что они дают показания.

Оба молчали, потом Войнович на правах старшего по званию, сказал:

– Сами мы не имеем права ничего решать. Нужно доложить генералу.

– Надеюсь, ты ни сегодня собираешься это делать, – со смешком произнес Белозеров. – Я хочу есть. И хочу домой. А потом, наш генерал очень не любит, когда его беспокоят в домашней обстановке. Поэтому предлагаю подождать до утра. Кто «за»?

– Я – согласен, – глянув на часы, проговорил Войнович. Время было без четверти двенадцать. По мнению Войновича, Белозеров был прав. Кто знает, как отреагирует на столь поздний звонок генерал. И захочет ли он встретиться с тремя ненормальными? А вот то, что при случаи, захочет влепить за это выговорешник, в этом уж сомневаться не надо.

– Ну, ладно, – несколько разочарованно присоединилась Новикова к большинству. Правда, напомнила, что если этих двоих переведут в тюрьму, отвечать будут они, как отказавшиеся выполнить ее требования. На что капитан Белозеров мудро заметил, что по ночам подследственных никуда не перевозят. И дал подробное разъяснение, что в это время ментам, даже запретили проводить допросы.

– Я не мент, – строго сказала Новикова. – И мне наплевать. Это пусть у Грекова голова пухнет.

– А может, головка? – пошутил Белозеров, за что был охарактеризован капитаном Новиковой, как безнадежный дурак.

Сперва, Войнович решил отвезти домой Белозерова. Хотя тот и упирался, требуя, чтобы вначале они доставили домой Новикову, а уж потом его. Подозревал, что Войнович будет напрашиваться к ней на позднее чаепитие. Войнович огрызался, говорил, что им ближе заехать сначала к нему, чем к Новиковой.

Кудрявая милашка за их грызней наблюдала молча. Потом ей надоело и она сказала, чтобы вперед отвезли толстяка Белозерова. И тогда Белозеров дал адрес, где жила Дашина, подруга, Марина. Когда машина остановилась у подъезда, капитан толстячок добродушно усмехнулся и сказал:

– Пойду, засну в объятиях прекрасной шалашовки. Хотя, если разобраться, по большому счету, все женщины – шалашовки. – При этом он в упор уставился на Татьяну Новикову.

Она на это нелестное замечание ничего не ответила. Только отвернулась. А Войнович захлопнул дверь, и машина поехала.

– Ты не серчай на него. Просто ты ему нравишься, – решил он проверить отношение Новиковой к толстяку. Та взглянула недоуменно.