Крест и нож - Вилкерсон Давид

— Он что, сумасшедший?

— Нет, — ответил я.

— К нам часто приходят люди и признаются в преступлениях, которых они никогда не совершали. Но если вы считаете, что мальчик в здравом уме, отведите его к следователю.

Мы последовали его совету. Следователь спросил нас, принуждали ли мы Педро прийти к нему.

— Нет, — сказал я, — мальчик пришел по собственной воле.

— Вы знаете, что он может попасть в тюрьму?

Я попросил Вицента перевести. Мальчик утвердительно кивнул: да, он знает это. Следователь приготовился к допросу. Чувствовалось, что он проникся к мальчику симпатией.

— Итак. Педро, что бы ты хотел нам рассказать?

Педро начал свой рассказ: "Вы помните то убийство?..." И он рассказал о жесточайшей драке с поножовщиной в Центральном парке, которая произошла два месяца тому назад. Педро описал это происшествие со всеми подробностями: он был на игле и не мог найти дозу. Он и еще двое ребят напали в парке на молодого человека, избили, ограбили и нанесли ему ножевые ранения. Затем Педро рассказал о двух кражах. Допрос продолжался около шести часов. Детективы проверяли и перепроверяли все факты. В случаях с грабежами заявлений от пострадавших не поступало, так как, по словам полицейских, те сами были нечисты перед законом.

Мы поручились за Педро, и его отпустили. На следующее утро Педро поднялся раньше всех в Центре. Он разбудил всех своим пением. Педро стал совершенно другим человеком, его сердце наполнилось настоящей радостью.

Но не все истории были так драматичны. Большинство подростков приходило в Центр, гонимые одиночеством и душевным опустошением. Они никому не были нужны. В нашем

Центре они нашли настоящий дом. Одним из таких ребят был Дакки. Когда ему было 11 лет, он связался с бандой "Краунз". Его любимым занятием было бить окна в патрульных машинах. Он получал истинное наслаждение от этого занятия и радовался, когда полицейским не удавалось поймать его. Потом он попал в банду "Драгонз" и в 15 лет стал ее президентом. Он не долго занимал этот пост, потому что вскоре его посадили в тюрьму за избиение своего учителя. Через шесть месяцев его отпустили. Он учился в школе кондитеров, затем в школе поваров и, наконец, в школе мясников, но нигде не мог поладить с учителями, и его выгоняли. Наш Центр был единственным местом, где он чувствовал себя, как дома.

— Что мне здесь больше всего нравится, — говорил он, приветствуя новичков своей широкой, искренней улыбкой, — так это то, что здесь не обращают внимания на твою  нацио-нальность или расовую принадлежность. Все — и белые, и цветные — живут здесь одной семьей, объединенные Богом.

У Лакки был необычайно глубокий духовный опыт и он связывал его с нашим Центром и ни за что не хотел покинуть его. Он не хотел двигаться вперед, будучи совершенно удовлетворенным своим положением. Он хотел оставаться с нами и помогать нам. И мы решили оставить его у себя до тех пор, пока он сам не почувствует готовность к движению.

Глава  17

Работа Центра постепенно налаживалась. Все работали с утра до ночи по следующему распорядку:

Подъем в 7:00, завтрак в 7:30, уборка и личное время до 9:30, занятия в часовне с 9:30 до 11:30. Обед в 12:00, уборка, молитва и работа на улице с 14:00 до 18:00, затем легкий ужин и работа на улице до 19:30. Вечерняя служба до 12 ночи.

Мне одному было трудно справиться со всей работой в Центре, поэтому вскоре был создан оперативный комитет по организации всех дел. Говард Кульвер стал нашим администратором: не очень легкая работа, когда ты имеешь дело с двадцатью энергичными молодыми коллегами и постоянно меняющимся количеством членов различных шаек. Его жена была настоящим даром для нас — она была квалифицированной медицинской сестрой.

С особой теплотой я относился к Никки, который теперь работал у нас. Однажды он робко вошел ко мне, ведя за руку красивую девушку.

— Знакомьтесь, Дэви, это моя жена Глория.

Никки и Глория встретились в Вест Коуст, где они вместе учились в библейской школе.

Глядя на Никки, трудно было поверить, что это тот самый парень, который три года назад хотел убить меня. Во время нашей с ним второй встречи я думал, что Никки безнадежен. И вот передо мной теперь сидит священнослужитель, переполненный планами на будущее.

— Я бы хотел работать не с детьми, а с их родителями, — говорил он. — Что толку помогать парнишке, если ему все равно придется возвращаться в свой жалкий дом.

Мне понравилась эта идея. Глория тоже хотела работать в Центре. Она любила детей и хотела работать с малышами. Никки рассказал ей о жизни малышей, которые убегают из дома, и Глория считала, что необходимо предотвратить их вступление в банды, потому что это значительно легче, чем потом выручать их оттуда.

Мне очень нравилась работа наших сотрудников. Мы творчески подходили к решению проблем подростков-гангстеров. Я работал с ребятами, Никки — с их родителями, Глория — с малышами. Серьезным недостатком в нашей работе было отсутствие в штате наших сотрудников человека, который вел бы специальную работу с "дэб". Обычно в каждой банде

есть такие девушки, которые собирают вокруг себя как бы девичий придаток банды, их называют "дэб". Очень часто ее имя является производным от имени парня, ее партнера.

Вскоре я выяснил, что эти девушки очень часто бывают причиной многих драк среди гангстеров. Стоит такой девушке пожаловаться своим, что к ней приставал парень из другой банды, как завязывается драка. Хотя часто это просто придумывалось, чтобы спровоцировать драку. Такое вот развлечение.

— Замужество — предрассудок, — говорили мне эти девушки, и не было никакого смысла разговаривать с ними или убеждать их в чем-то. Нам нужна была девушка, достаточно привлекательная для того, чтобы завоевать уважение среди них, но сильная в вере, чтобы ничто не могло поколебать ее. Наконец мы нашли такую девушку.

— Итак, дорогая, мы нашли девушку для такой работы, — сообщил я Гвен однажды вечером.

— Надеюсь, она хорошенькая. Ей необходимо быть красавицей, — сказала Гвен, — вот уж никогда бы не подумала, что я буду заставлять мужа разыскивать хорошеньких девиц.

— Она очень симпатичная, зовут ее Линда Мейснер и она из Айовы. Я надеюсь, эти горожанки не перепугают ее.

Работа Линде предстояла тяжелая и начать ей пришлось в первый же субботний вечер. Тогда к нам заявились пять девиц и потребовали, чтобы мы показали им Центр. Линда собиралась их пропустить, но я не разрешил, потому что девушки были пьяны.

— Приходите в 7:30 вечера, у нас будет служба. Вам будут рады, — предложил я. Они пришли и привели с собой группу ребят.

— Что мы будем делать? — спросила Линда. — Они совершенно пьяны.

— Давай разделим их: девушек в одну сторону, а ребят в другую.

Но это не принесло никакой пользы. Девушки смеялись, разговаривали, бросали реплики. Из-за шума ничего нельзя было разобрать. Мы начали персонально обращаться к девушкам и ребятам. Большинство девушек ушли прочь, с силой захлопывая за собой дверь. Одна девушка, которая осталась в церкви, подходила к ребятам, обнимала по очереди их за плечи и говорила: "Не верьте ни одному его слову".

В этот вечер девушки одержали победу. Линда  была в смятении:

— Что делать, Дэви? Как мне работать с ними?

— Наберись терпения и жди, пока Святой Дух не сделает что-нибудь.

Через несколько дней Линда засвидетельствовала о перемене, происшедшей в девушках. Позже она показала мне свое письмо, написанное к родителям.

"... Каждая минута здесь наполнена радостью, ожиданием чего-то нового. Во вторник к нам пришла целая банда. Мы хотели, чтобы девушки, которые уже раньше приходили к нам, пришли одни, но они попросились прийти вместе с ребятами. Они пообещали вести себя хорошо, и мы впустили их. Мы пели церковные гимны. Дэви спросил, хотели бы они, чтобы Господь изменил и их жизнь. Четырнадцатилетняя девочка пожелала избавиться от употребления алкоголя, а другая девочка хотел знать, простит ли ей Бог применение героина..."