Крест и нож - Вилкерсон Давид

— До завтрака? Я голоден, — сказал парень.

— Да, до завтрака. Сколько у нас здесь народу? — Я осмотрелся. Было около 25 человек. Я подсчитал, что нам понадобится 30-35 долларов. Все согласились со мной. Мы пошли в часовню и начали молиться.

— Господи, — молился один из мальчиков, — позаботься о нас, чтобы у нас в течение лета была пища.

Мне показалось, что это слишком долгий срок, но я тут же подумал, что мы сможем уделять больше внимания другим видам молитвы, если отпадет необходимость постоянно заботиться о еде.

Частенько мы молимся в нашем Центре очень громко. Молясь вслух мы получаем иногда удивительную свободу в Духе, но это иногда пугает людей, кто слышит такую молитву впервые.

Мы не слышали, когда в часовню вошла женщина и увидела всех нас молящихся на коленях и благодарящих за пищу и просящих о ней. Я уверен, что она пожалела о том, что вошла.

— Извините, — тихо сказала она.

— Извините, — повторила погромче. Я первый заметил ее и подошел к ней. Остальные продолжали молиться. Женщина не спешила сообщить о цели своего прихода. Она расспрашивала меня о жизни в Центре. И по мере того, как она узнавала о том, что мы делаем, она становилась все более оживленной. В конце нашей беседы я рассказал ей о том, что произошло утром.

— Когда вы начали молиться? — спросила она.

— Около часа назад.

— Необыкновенно! Я очень мало знаю о вашей работе, но час назад я почувствовала, что должна опорожнить свою копилку и придти к вам. Теперь я знаю, почему это произошло.

Она отдала мне деньги — 32 доллара. Это была необходимая нам сумма.

Молитва того мальчика тоже не осталась без ответа. В течение всего лета мы не испытывали недостатка в пище.

Сложнее было доставать деньги на ведение хозяйства во всем Центре. Мы оплачивали счета за электричество, перевозки, платили налоги и т.д. Мы также покупали одежду для наших воспитанников. Каждую неделю мы расходовали более 1000 долларов. Наш счет в банке был невелик.

Откуда же мы брали эти 1000 долларов? Большая часть этой суммы зарабатывалась трудом самих подростков — они сидят с малышами, стригут газоны, моют машины... Нам присылали деньги со всех сторон. Иногда буквально центы — но каждая сумма с молитвой и

благодарностью принималась. Верующие юноши и девушки старались помочь своим сверстникам, чем могли. Нам помогали некоторые церкви. Например, однажды в Центр приехала женщина из Флориды, которая знала о нашей работе только понаслышке, и только тогда, когда она своими глазами увидела жизнь подростков в Нью-Йорке, она поняла, как тяжело им приходиться. Вернувшись домой, она рассказала о том, что увидела и услышала, всей общине.

— Нам здесь хорошо, а там бедные дети нуждаются в духовной и материальной поддержке. Я предлагаю взять на себя заботу о Центре и его воспитанниках.

И все же мы постоянно ощущали нехватку денег; никакие пожертвования не могли отсрочить кризис. Через две недели наступал срок выплаты второго вклада в 15 тысяч долларов. Честно говоря, я старался не думать о приближении срока уплаты, который надвигался с неумолимой быстротой. И вот наступило 28 августа 1961 года.

Глава  19

Чем ближе приближались мы к финансовому кризису, тем сильнее хотели мы его преодолеть, потому что нам был брошен вызов с той стороны, с которой мы еще никогда не встречались.

Однажды поздно вечером мне позвонила Мария и сказала, что ей нужно встретиться со мной.

— Конечно. Мария, ты ведь знаешь наш новый адрес? — спросил я ее.

Я позвал Линду и коротко рассказал ей о Марии:

— Тебе нужно обязательно познакомиться с этой девушкой. Она обладает огромным запасом энергии, которую нужно направить в нужное русло. Она смелая, но ее смелость — гангстерская бравада. Когда она стала "президентом" банды, ей пришлось выдержать тяжелое испытание: она у стены, а остальные били ее изо всех сил. Она прекрасный организатор, под ее началом находятся более 300 девушек. Но мне кажется, что ее приход не связан с бандой. Скорее всего, она опять взялась за героин".

Я рассказал Линде, как Марии удалось избавиться от наркотиков после посещения ею собрания на стадионе в Сант Николасе. Она вышла замуж, у нее появился ребенок. Вроде бы все шло хорошо. Но однажды Мария сильно поссорилась с мужем. С тех пор она снова начала применять наркотики с небольшими перерывами. Я был почти уверен, что причина ее прихода была именно в этом. Пока мы разговаривали с Линдой, вошла секретарша и объявила, что пришла Мария. Как она изменилась! Мы с Линдой встали, когда она вошла — было такое чувство, что нам следует стоять в присутствии самой смерти.

       Мария смотрела на нас остекленевшими глазами. У нее был сильный насморк. Лицо ее приобрело лиловатый оттенок. Волосы были не убраны и неряшливо болтались. Чулок у нее тоже не было, ноги посинели от холода. Руки были сжаты в кулаки, и было видно, что она готова драться при появлении малейшей несправедливости по отношению к ней.

— Пастор Уилкерсон, — обратилась она ко мне, — я думаю, вам не нужно говорить, что я пришла за помощью.

Я усадил ее в кресло. Линда предложила ей чай. Она ведь не знала, что "чай" на языке наркоманов означает наркотики.

— Нет! — резко ответила Мария. — Я ничего не хочу!

— Как дети? — спросил я.

— Откуда я знаю?

— Ты бросила Джонни?

— Мы подрались.

Я взглянул на Линду.

— Я рассказал Линде все, что случилось с тобой, Мария. Я хочу, чтобы вы поближе познакомились. Линда работает у нас в Центре с девушками. Я надеюсь, вы поладите.

После разговора с Марией Линда пришла ко мне. Она была очень расстроена тем, что не смогла убедить Марию.

— Вся беда в наркотиках, — сказала Линда. Положение Марии становилось угрожающим. Однажды она позвонила Линде по телефону, умоляя о помощи. Она приняла большую дозу героина и к тому же выпила виски. Она была опять со своей бандой.

— Мы собираемся убить девушку по имени Дикси, — сказала Мария, — вы должны остановить нас.

Линда и еще двое наших сотрудников отправились на 134 Стрит в Манхаттане. Им удалось предотвратить драку и избежать кровопролития. Вернувшись, Линда сказала мне:

— Дэви, положение отчаянное, мы обязательно должны помочь этим девушкам.

Что такое наркомания?

Мне потребовалось четыре года, чтобы осознать полностью угрозу, которая скрывается за этим словом.

По официальным данным, в Нью-Йорке зарегистрировано более 30 тысяч наркоманов. Это только те, кто попал в больницы или тюрьмы. А сколько еще незарегистрировано? Тысячи мужчин, женщин и детей постоянно принимают наркотики, тем самым обрекая себя на преждевременную смерть. Среди них около 4000 подростков. И самое ужасное в том, что число их постоянно увеличивается. Для того, чтобы понять опасность применения наркотиков, необходимо представить источники их получения и понять, насколько фантастичны доходы тех, кто занимается их распространением.

Наиболее распространенный наркотик в Нью-Йорке — героин, который получают из опиума.

Килограмм героина можно купить в Бейруте, в Ливане, за 3000 долларов. Пока он достигнет улиц Нью-Йорка, его цена достигнет 300.000 долларов. При достаточно большом спросе на наркотики, каждые вложенные в это дело 3000 долларов могут обернуться прибылью в миллион долларов, не облагаемых налогом! Такой бизнес не может не процветать.

Сопоставьте этот факт с тем, что бороться с торговлей наркотиками практически невозможно и вы поймете обстановку с наркоманией в Нью-Йорке.

Каждый год в портах этого города останавливается 12.500 судов и 18.000 самолетов из-за границы. Если учесть, что на осмотр одного корабля 12 полицейским необходимо затратить большую часть дня, то 265 человек, которыми располагает таможня, никак не могут справиться с осмотром всех средств передвижения, которые прибывают в Нью-Йорк. Это означает, что любой человек может преспокойно перевезти любое количество героина.