Роман строгого режима - Кирилл Казанцев

Но с работой определенно не везло — за углом звякнула щеколда. Заскрипела калитка, кто-то вошел на участок. И не один — как минимум двое, она отчетливо слышала, как поскрипывает гравий под ботинками. Молодая женщина отпрянула от окна, в глазах мелькнула растерянность. Или это что-то другое?.. В дверь бесцеремонно застучали. Она взялась за сердце, страшно стало. Но она пересилила себя, пошла открывать.

На крыльце стоял целый наряд сотрудников патрульно-постовой службы и беззастенчиво ее разглядывал. Молодые нахальные лбы, пыльная форма не самого приветливого темно-серого окраса.

— О господи… — сказала женщина, невольно припадая к косяку. — Ребята, вы ничего не напутали?

— Струве Татьяна Владимировна? — лениво произнес веснушчатый коп, мысленно раздевая открывшую женщину.

— Согласна, — помявшись, допустила женщина. — А в чем, собственно…

— Обувайтесь, — оскалился сержант. — Велено доставить вашу личность в управление.

— А это еще зачем? — оторопела Татьяна. — Эй, парни, вы чего? Я… арестована?

— Ага, права зачитывать не будем, — сказал посланец. — Не в том Гондурасе живем. Откуда я знаю, чего от вас хотят, дамочка, — велено доставить. Ну, пошли, пошли, — заторопился он, делая выразительные жесты. — Арестуют — посадят в тюрьму, не арестуют — домой вернешься. Все просто.

— В доме есть кто-нибудь еще? — спросил коллега сержанта — обладатель ершистых усов и пореза под глазом.

— Нет… — окончательно растерялась женщина. — Только я…

— Проверять будем? — нахмурился усач.

— А нам оно надо? — резонно возразил третий.

Подумав, все трое решили, что не надо. Женщине не позволили взять ключи, документы, даже закрыть окно в ее комнате! Хорошо хоть не тащили под локти, одаривая зуботычинами. Ее провели к распахнутой калитке, посадили на заднее сиденье легкового «УАЗа» и повезли в районное управление полиции — кратчайшей дорогой, через вереницу переулков. Машина подскакивала на ухабах (такое ощущение, что асфальт укатывали по рецепту сыра с дырками), женщина закрыла глаза, чтобы как-то отрешиться от пугающей реальности. С двух сторон ее подпирали здоровые лбы и от нечего делать ощупывали коленки. До «дружеского» изнасилования дело не дошло. Машина подкатила к двухэтажному зданию управления, отделанному кричащим сайдингом («Наш детский садик», — любовно говаривали труженики данной организации), пришлось выводить «арестованную» наружу. Приметы времени были налицо — на крыльце дежурил автоматчик в полицейской форме и подозрительно посматривал на всех входящих-выходящих. На выезде из парковки стояла полицейская машина с распахнутыми дверьми, и из каждой торчало по аналогичной физиономии. Всё это чем-то напоминало осадное положение. Задержанную препроводили в дальнюю комнату на первом этаже. Из мебели в ней имелись только стол, два стула и прыщавый опер из уголовного розыска, перед которым лежал список фамилий, причем половина уже была вычеркнута.

— Присаживайтесь, — проворчал работник, глянув в декольте нарядной майки. Женщина, поколебавшись, села. Сотрудник уголовного розыска приступил к допросу. — Имя, фамилия, род занятий… Ах, так вы у нас человек творческой профессии, Татьяна Владимировна. Иначе говоря, шибко грамотная? Трудитесь дизайнером, пописываете статейки в соответствующие сетевые и «обычные» издания, кропаете рассказики, любопытно, любопытно… И ведь не проверишь, верно? И со свободным временем у вас, стало быть, проблем не существует, и по району вы можете передвигаться в каком угодно направлении. А скажите, вы в последнее время общались с кем-нибудь из прошлого, так сказать?

— Послушайте, я уже десять минут пытаюсь понять, куда вы клоните, — рассердилась замороченная женщина. — Ну ладно, вам не жалко моего времени, так пожалейте хотя бы свое. Скажите прямо, что вы хотите?

— Скажу, — пожал плечами следователь. Он с любопытством разглядывал сидящую напротив особу. Скрипнула дверь, оба вздрогнули — в комнату для допросов вторгся раздраженный субъект в майорской форме, прислонился к стене и скрестил руки на груди. — Что вы можете сообщить, Татьяна Владимировна, о некоем Корчагине Алексее. Вы его видели в последнее время, что-то слышали о нем? Смотрите мне в глаза, — строго сказал следователь. — Ваш брат дружил с упомянутым человеком, и вы сами, насколько нам известно…

— Вот оно что… — Женщина расслабилась и засмеялась — язвительным, недобрым, но самым искренним смехом. — Выходит, эти слухи — не такие уж слухи, господа полицейские? Вы на самом деле ловите Корчагина, который сбежал-таки с зоны и хулиганит в нашем районе…

— Ведите себя прилично, Татьяна Владимировна, — нахмурился следователь, быстро покосившись на застывшую у косяка фигуру.

— Да фигня это все, — отмахнулась женщина и сделалась серьезной, только щеки немного побелели. — Уж поверьте на слово, господа, — что угодно, только не это. Да, мой брат дружил с Корчагиным — надеюсь, вы знаете, где сейчас находится мой брат и в каком он состоянии. Да, я была в него влюблена по молодости — мне кажется, это обсуждал весь город… — На мгновение ее глаза заволокла дымка воспоминаний. — И вы прекрасно знаете, было ли это чувство взаимным. Я отправляла ему на зону несколько писем — он не ответил НИ НА ОДНО. Я бросила это занятие — и ничуть об этом не жалею. Если вы считаете, что по приезде в Аргабаш он тут же заявится ко мне… то ради бога, это ваше право. Можете пост поставить у моей двери — мне плевать. Все прошло, господа полицейские, — заявила она с какой-то надрывной злостью и посмотрела открытым взглядом на насупленного майора. — В текущий момент Алексей Корчагин меня абсолютно не интересует. И мне безразлично, сел ли он безвинно или за то, что совершил. Еще вопросы? Ах вот оно что… — она натянуто усмехнулась, видя, что полицейские не шевелятся, пожирают ее глазами. — Вы хотите бросить меня за решетку и пустить слушок, что будете пытать и насиловать, пока Корчагин не придет сдаваться? Успехов, господа… — Карикатурная гримаса перекосила в общем-то приятное лицо. — Корчагину всю жизнь на меня было плевать, думаете, он придет? Ха-ха… — Женщина откинулась на спинку, и было непонятно — то ли смех ее разбирает, то ли истерика.

Майор у стенки сморщился, как урючина, сделал знак оперу — выйди в коридор. В коридоре он зашипел ему в лицо, а тот побледнел, растерялся.

— Старлей, ты тупишь, ты хреновый физиономист — по глазам же этой бабы понятно, что она не при делах… Может, и любит еще своего Корчагина, но нам-то от этого какой прок? Она бы, может, и побежала за ним, вот только он никогда не позовет ее. Помню я эту драматическую историю — ему в натуре на эту телку было с колокольни плевать, другая у него имелась… Так что гони ее к чертовой матери, ты только время теряешь. Прорабатывай других. И домой не уйдешь, пока не добьешься ощутимого результата…

— Я понял, товарищ майор, — сглотнул опер. — Просто так ее выгнать?.. Может, понаблюдаем за ней?

— У тебя избыток людей? — разозлился начальник управления. — Старлей, занимайтесь нужными делами, а не этим мудозвонством! Ну, если, конечно, ты за бесхозной бабой не собрался приударить…

Через двадцать минут, все еще пунцовая от возмущения и прочих эмоций, Татьяна дошла до дома, взбежала на крыльцо, заперлась. Кинулась в комнату, бормоча под нос ругательства, закрыла окно. А когда повернулась, ее приморозило к полу! Чуть душа от тела не отошла! В дальнем углу, переминаясь с ноги на ногу, с виноватым лицом стоял мужчина и пытался улыбнуться. Женщина задрожала, боялась пошевелиться, такое ощущение, что все суставы залили суперклеем.

— Батюшки, Преображение Господне… — только и нашлась она. — Явился — проблемный сын своего отца…

Он сильно изменился — стал сухим, каким-то темным, возмужал, окреп. Но, конечно, она его узнала! И все вернулось на круги своя — ничего не изменилось! Она уже купалась в собственном поту, желудок становился пустым и начал путешествие к горлу. Лицевые мышцы сводило судорогой. Только бы он этого не понял, что она волнуется, не сделал правильных выводов…

Она задыхалась, не могла продохнуть во все легкие. А мужчина как-то опасливо приблизился.

— Привет, Тань…

— Привет…

— Ты в порядке?

— Нет… Вот, стою… — И добавила зачем-то: — Объятая ужасом… Ты в моем доме? — как-то тупо спросила она.

— Ну, в общем-то, да, — он немного растерялся. — У тебя окно было открыто. Не смог удержаться, залез. Как поговорила с полицейскими?

— Нормально… По душам… Все им рассказала, что думаю о них и о тебе…

— Могу представить… — Он подошел, как-то неловко ее обнял, чмокнул в щеку. Оба зарделись одновременно — Алексей покраснел, а у Татьяны глаза наполнились слезами.

— Прости, — смутился он. — В общем… вот. Ты, кстати, знаешь, что у тебя туалет забился?