Копенгагенский разгром - Лев Портной

— Посмею высказать свое мнение. Следует отправить леди Паркер подальше от театра военных действий. В Лондон. Не одну, разумеется, а в сопровождении команды. Какой-никакой, хоть самой плохонькой, но команды.

Лорд Нельсон пришел в негодование:

— Я пока еще в своем уме! И не собираюсь из-за глупости старого хрыча Паркера ослаблять эскадру!

— Но я слышал, что адмирал намеревался отправить свою женушку в Лондон, — настаивал я.

— Не стоило вообще ее брать!

— Но сейчас адмирал не в состоянии сам позаботиться о супруге, — напомнил я.

— А кто его довел до такого состояния?! — парировал вице-адмирал.

— Думаю, как истинные джентльмены мы могли бы исполнить его волю, тем более что дело касается женщины, — сказал я.

— Кто это «мы»?! — возмутился вице-адмирал. — И кто этот истинный джентльмен?! Уж не себя ли вы имеете в виду?! Не знаю, как вы, а я как истинный джентльмен не отправлю супругу боевого друга в компании со скагерфакером!

— Ну, я вовсе не себя имел в виду, — соврал я, вынужденный поневоле согласиться с тем, что «скагерфакер» относится ко мне.

— Устроить ей lap-clap до самого Лондона! — буркнул вице-адмирал, уже ни к кому не обращаясь.

Я смотрел на бегущие навстречу волны и с тоской думал о том, что предстоит участвовать в чужой войне, которую сам же и развязал.

Подошел сэр Бенджамин Томпсон. Он нервно покусывал губы и бросал на меня беспокойные взгляды. Вероятно, он хотел побеседовать с вице-адмиралом наедине, но так и не выразил своего желания. Я не проявил джентльменской интуиции и остался недвижим.

— Что скажете, Бенджамин? — взглянул на него сэр Горацио Нельсон.

Лорд Томпсон кашлянул и со старательной непринужденностью произнес:

— Я беспокоюсь о леди Паркер. Нужно отправить ее в Лондон…

Я громко фыркнул.

— Не вижу в этом ничего смешного, — с достоинством сказал сэр Бенджамин Томпсон. — Как истинные джентльмены…

Я подавился смехом. Вице-адмирал пытался испепелить гневным взглядом то меня, то лорда Томпсона и вследствие пригодности к подобной мимике единственного глаза выглядел совершенно комично. Сам лорд Томпсон, не знавший, чем вызваны мое бурное веселье и гнев вице-адмирала, покраснел и не знал куда деться. В отчаянии, что его затея провалилась, он уже с призрачной надеждой на успех выдал:

— Мы бы приставили к ней какую-нибудь, пускай даже самую плохонькую, команду…

Я молил Бога, чтобы эта фраза оказалась последней в речи сэра Бенджамина Томпсона, потому что от хохота рисковал свалиться за борт. Кое-как справившись с приступами веселья, я выдавил:

— Прошу вас, сэр, не принимайте мой смех на свой счет. Просто я только что пытался убедить вице-адмирала в том же самом.

Сэр Бенджамин Томпсон взглянул на меня с ненавистью.

— Правда, — с достоинством продолжил я, — я настаивал, что посылать абы какую команду нельзя. Нужно отправить вас.

Сэр Бенджамин Томпсон от неожиданности вытаращил глаза.

— Молчите, молчите! — воскликнул я, выкинув раскрытую ладонь в его сторону. — Я знаю, вы как истинный джентльмен не захотите покидать эскадру в такие часы. Но поймите, для Англии ваш ум дороже целого флота!

Сэр Бенджамин Томпсон изменился в лице, его глаза более не пылали ненавистью, а излучали блаженство, он с удовольствием переваривал мою лесть. Он приготовился что-то сказать, но вице-адмирал положил конец нашему разговору.

— Подите вы прочь! — рявкнул он. — Я не хочу ничего слышать ни о женщинах, ни об ученых умах! Мы готовимся к бою, и я не собираюсь отвлекаться по пустякам!

Стало не до смеха. И я, и сэр Бенджамин Томпсон поклонились и двинулись подальше от разгневанного вице-адмирала. Но неожиданно он приказал мне:

— А вы останьтесь! От меня не отходить!

Я поклонился сэру Бенджамину, и он с совершенно потерянным видом удалился. Вице-адмирал проводил его взглядом, поджав губы в снисходительной усмешке. Я ожидал указаний, про себя размышляя, что оставаться во время морского боя подле главнокомандующего, наверное, лучший вариант, если хочешь уцелеть. Как-никак его задача довести дело до победы, для чего самому нужно оставаться в живых, а значит, не лезть в самое пекло.

— Мы пересядем на «Elephant», — бросил вице-адмирал.

— На «Elephant»? — повторил я с вопросительной интонацией.

— Да, — подтвердил лорд Нельсон. — Сейчас я вызову капитана сэра Томаса Фоли. У линейного корабля «Elephant» семьдесят четыре пушки, но при этом самая низкая посадка. Он сможет подойти ближе всех к неприятелю.

— Dash it all! — воскликнул я.

— Как вы сказали?! — вспыхнул вице-адмирал.

— Это по-русски, — пояснил я. — Дашь им, Толь! Означает: отлично! мы сделаем это!

— А-а, хорошо-хорошо, — закивал сэр Горацио Нельсон.

Глава 15

Вскоре я получил возможность любоваться морскими пейзажами с борта «Elephant». В душе я потешался над англичашками, радовался тому, как ловко одурачил их и развернул английскую эскадру прочь от российского берега. В то же время изумлялся собственному тщеславию. Меня распирало от гордости! Это при том, что никто никогда и не узнает о моем подвиге, поскольку английский корабль нес меня навстречу моей вероятной гибели.

Английская эскадра продвигалась на запад. С каждой минутой в черной воде становилось все меньше и меньше обломков льда. Но морской пейзаж выглядел мрачным, и мое ликование сменилось настроением пасмурным. Навстречу бежали черные волны, и мне, погруженному в свои думы, порою казалось, что осколки льда складываются в глумливые физиономии.

Лорд Нельсон проводил много времени в совещаниях. В них в качестве мастеров артиллерийского дела участвовали Жан Каню и сэр Бенджамин Томпсон. И тот, и другой явно пребывали не в восторге от выпавшей им чести. Между совещаниями вице-адмирал диктовал писарям, затем его приказы рассылались капитанам кораблей.

С «London»’а приходили невеселые вести: адмирал Паркер пребывал без сознания. Корабельные врачи готовились к худшему. Френсис не отходила от больного, что делало ей честь. Полагаю, ею двигал не столько супружеский долг, сколько некое подобие дочерних чувств.

Сэр Горацио Нельсон, похоже, втайне радовался случившемуся с Паркером. Немощь адмирала позволила вице-адмиралу взять на себя руководство всей эскадрой. А он принадлежал к тому сорту сумасшедших, которые ни минуты не сомневаются, что справятся с командованием лучше, чем кто-либо еще.

Сэра Нельсона не остановила даже его собственная болезнь. Я не знал, что за хворь свалила его с ног, но поведение остальных офицеров поражало меня. Они держались так, словно больной командующий — обычное явление. Вице-адмирал становился с каждым часом слабее и слабее. Дошло до того, что он не мог передвигаться сам. Два матроса таскали вице-адмирала на носилках. Он выглядел измученным, но с завидной страстью готовился к бою. Часто он прерывал совещание, подавал знак, и матросы мчали его очертя голову на нижнюю палубу. Спустя четверть часа его приносили назад, и он возобновлял разговор.

Немало внимания вице-адмирал уделял и пехотинцам. По его замыслу граф Гэллоуэй должен будет осуществлять захват датских кораблей и плавучих батарей, а также совершить наземную часть операции. План использования Отряда Висельника вице-адмирал не открывал, и мне приходилось мучиться неизвестностью.

— Ваша задача — захватить как можно больше пленных на датских кораблях и плавучих батареях, — инструктировал он графа Гэллоуэя. — А если придется высаживаться на берег, добейте тех болванов, кто остался в живых и не догадался убраться подобру-поздорову. Высадитесь на берег после того, как мы подавим артиллерию датчан с моря.

— А мой отряд? — спросил я.

— Ваше место — возле квартердека. Ляжете на палубу, укроетесь парусиной и будете сидеть тихо, пока мы не приблизимся к датчанам на расстояние мушкетного выстрела. А приблизимся — займетесь уничтожением противника, — объяснил мне вице-адмирал.

— Слушаюсь, сэр, — отрапортовал я.

— Если же мы столкнемся бортами с противником, — продолжил он, — вы со своими солдатами подниметесь на квартердек и позаботитесь, чтобы меня с капитаном Фоли не подстрелили и не захватили в плен.

— А на абордаж… — начал я.

— Вы на абордаж не пойдете, вы будете прикрывать квартердек! — повысил голос лорд Нельсон.

Он скривил физиономию, но не мой вопрос, а очередной приступ вызвал эту реакцию. Лорд Нельсон подал знак, и матросы понесли его вниз. Когда же вице-адмирала принесли обратно, я осведомился о его здоровье:

— Как вы себя чувствуете, сэр? И что за недуг вас охватил?

— Lax, — ответил вице-адмирал, отмахнувшись, словно я тревожил его по пустякам.

— Лакс? — переспросил я, не знавший значения этого слова.

— Diarrhea, — уточнил находившийся рядом сэр Бенджамин Томпсон.