Харун Ар-Рашид - Кло Андре

Через несколько часов разразилась одна из самых кровавых бурь в истории ислама.

«В час молитвы Харун сказал Джафару: «Я не позволил бы тебе уйти, если бы не собирался сегодня вечером развлечься питьем вина со своими рабынями. Ты тоже веселись со своими» Тогда он отправился в свой гарем и начал пить. Через какое-то время он послал кого-то посмотреть, занят ли Джафар тем же самым. Узнав, что Джафар предался печали, он приказал передать ему: «Клянусь моей головой и моей жизнью, что совершенно необходимо, чтобы ты сегодня устроил пир и предался радости, ибо мне нет никакого удовольствия в вине, если я не знаю, что и ты пьешь его» Джафар, сердце которого было полно тревоги и страха, велел приготовить пир. У него в услужении находился слепой музыкант по имени Абу Заккар. После того как Джафар выпил немного, он сказал этому музыканту: «Моя душа сегодня охвачена сильнейшим волнением» Абу Заккар ответил: «О визирь, никогда повелитель правоверных не оказывал тебе и твоей семье такого благоволения, как сегодня» — «У меня печальные предчувствия», — сказал Джафар. — «Отгони свои глупые страхи, — отвечал Абу Заккар, — и предайся удовольствиям» В час вечерней молитвы слуга Харуна принес Джафару сладости, сушеные фрукты и благовония в подарок от халифа. В час молитвы на сон грядущий Харун снова послал ему то же самое, а затем и третий раз. Около полуночи Харун покинул шатер своих жен. Он призвал евнуха Мас-рура и сказал ему: «Немедленно найди Джафара, отведи его в свой шатер, отруби ему голову и принеси ее мне» Когда Масрур появился перед Джафаром, тот содрогнулся. Масрур сказал ему: «Повелитель правоверных зовет тебя» «Где он?» — спросил Джафар. «Он оставил своих жен, — ответил Масрур, — и пошел к себе» Джафар сказал: «Позволь мне зайти в шатер к моим женам, чтобы сделать некоторые распоряжения» «Это невозможно, — сказал Масрур, — сделай свои распоряжения здесь» Джафар подчинился. Потом Масрур увел его и вошел в свой шатер и извлек саблю. Джафар спросил его о том, какой он получил приказ. Масрур сказал: «Халиф приказал мне принести ему твою голову» Джафар сказал: «Берегись, возможно, он отдал этот приказ в опьянении и потом пожалеет» Взывая к их былой дружбе, Джафар умолял Масрура вернуться к халифу. Масрур согласился. Харун ждал евнуха сидя на своем молитвенном коврике. Увидев, что он входит, он тотчас же спросил: «Где же голова Джафара?» «Повелитель правоверных, — отвечал Масрур, — я привел Джафара» «Мне нужен не Джафар, — вскричал халиф, — а его голова!» Масрур вернулся к Джафару и отрубил ему голову. Когда он показал ее Харуну, тот сказал ему: «Сохраняй голову и тело, пока я их не попрошу. Теперь же немедленно пойди и арестуй Яхью, трех его сыновей и его брата Мухаммеда, сына Халида, и отведи их в шатер, где наденешь на них цепи. Затем наложи руку на все их имущество» Масрур выполнил все его приказания. На рассвете Харун отправил голову Джафара в Багдад. На следующий день он продолжил свой путь в Ракку»[61].

Труп Джафара был поручен военачальнику Харсаме и другим сановникам. Харун приказал им доставить его в Багдад. Голова была выставлена на обозрение на Серединном мосту, на главной артерии города, а разрубленное на две части тело — на Верхнем и Нижнем мосту. Эту жуткие останки висели на своих местах в течение двух лет, пока Харун не приказал их сжечь[62].

Все члены семьи Бармакидов, их клиенты и слуги были арестованы. Яхья, сначала помещенный под надзор, впоследствии был заключен в тюрьму в Ракке вместе с Фадлом. Он отклонил предложение Харуна выбрать место жительства по собственному желанию, сказав, что останется там, где он есть, пока не примирится со своим халифом. Обращались с ним то мягко, то сурово, а в конце 805 г. Яхья умер в раккской тюрьме. Ему было около семидесяти лет. Фадл, разбитый односторонним параличом, умер в 808 г. в возрасте сорока пяти лет, почти в том же возрасте, что и Джафар. Незадолго до этого Харун приказал подвергнуть его пыткам, чтобы он признался, где спрятаны богатства его семьи и близких. После двадцати ударов бичом Фадл умер бы тогда же, если бы о нем не позаботился некий человек, заключенный в ту же тюрьму. Он написал следующие строки: «Только к Богу в нашей скорби мы возносим молитвы, ибо лекарство от наших страданий и печалей в его руках. Мы оставили этот мир и все же еще пребываем в нем. Мы не числимся ни среди мертвых, ни среди живых». Похороны Фадла стали поводом для проявлений сочувствия к нему и Бармакидам. Зубайда почтила его память личным присутствием вместе с наследным принцем Амином и многочисленными сановниками. Узнав о смерти Фадла, Харун ар-Рашид сказал: «Моя участь близка к его участи!» — так как астрологи предсказали ему, что его молочный брат окажется в могиле чуть раньше его, и это пророчество оправдалось.

Муса и Мухаммед, два других сына Яхьи, оставались в тюрьме до восшествия на трон Амина, который их освободил. Все имущество представителей опального рода в Багдаде, Ракке и провинциях было конфисковано, и ту же участь разделили их родственники, друзья и слуги. Под арестом оказалась мать Фадла Зубайда бинт Мания, Дананир[63], знаменитая певица и вольноотпущенница Фадла, и другие женщины из числа их рабынь, однако детей Фадла, Джафара й Мухаммеда, а также мать Яхьи и Джафара пощадили. Еще тысяча женщин, детей, вольноотпущенников и клиентов Бармакидов были убиты, их дома снесены, а все, что им принадлежало, натурой и деньгами, отошло в казну.

Падение Бармакидов и жестокое обращение, которому подверглись главные члены семьи, получили огромный резонанс в Багдаде и по всей империи. Радости не испытывал практически никто, кроме, разве что, их врагов. «Поведение Харуна вызвало общее неодобрение, — сдержанно отмечает Табари. — Память об этом не сотрется до дня воскресения, и нам известно, что наказание, постигшее Бармакидов, не было деянием, исполненным политической мудрости». Поэты стали выразителями общих чувств. Многие элегии дошли до наших дней. Все они выражают сожаление о гибели этих мудрых и великодушных людей, чьи имена оказались неразрывно связаны с минувшей эпохой.

«Остановимся и дадим отдых нашим коням. Больше нет благодетелей, больше нет ходатаев. Скажи щедрости: ты умерла вместе с Фадлом, скажи горю: ты можешь показываться каждый день»

«Удача покинула сыновей Бармака, не сохранив ни одного из них нам на радость. Они владели всеми богатствами и заслуживали того, чтобы ими владеть, но все их богатства покинули мир вместе с ними»

«Светоч щедрости угас, рука дающего оскудела, океан великодушия отхлынул с тех пор, как больше нет Бармакидов. Звезда этой семьи, которая указывала караванщику верный путь, больше не светит над горизонтом»