Равенклифф (ЛП) - Гудман Кэрол

Некоторое время Дейзи выглядела нерешительной, нервно выкручивая себе руки и переводя взгляд то на меня, то на Хелен.

— Выкладывай, Дейз, — рявкнула Хелен. — Это не может быть хуже, чем весь этот бред о помолвках.

— Я вступила в Национальную американскую женскую ассоциацию суфражизма, — затаив дыхание, объявила она. — Конечно же, женщины в Канзасе не такие мелодраматичные, как наши сестры-суфражистки в Англии, которые разбивают окна и попадают под арест, но мы действительно громко кричим на своих демонстрациях у Капитолия штата.

Это привело к обсуждению движения в Англии и новостям, что бывшая выпускница Блитвуда Андалусия Бомон была арестована на демонстрации с радикальной суфражисткой Эмили Уилдинг Дэвисон и затеяла голодовку в тюрьме. Последовали дебаты относительно того, была ли проявленная жестокость вообще оправданна, и привели к разговору о другом конфликте в Европе и извещению о том, что отец близняшек Йегер был вызван в суд императора Франца Иосифа I в Вене, чтобы провести переговоры между Сербами и Австрийцами.

— В Европе замешаны страшные силы, — печально проинформировала нас Беатрис, в то время как её сестра мрачно посмотрела на нас. — Папа опасается, что тени собираются для нападения на Орден. Мы с Долорес, конечно же, предложили сопровождать его в Вену, но он убедил нас, что мы принесём наибольшую пользу здесь в Блитвуде. Тёмные силы будут пытаться ослабить Орден, прежде чем они осмелятся запустить свой план по Европейскому господству в движение. Он сказал нам, что мы должны быть бдительными в Блитвуде, чтобы не допустить злоумышленников.

— Никаких злоумышленников тут не будет, — заявила Альфреда Дрисколл, побренчав колчаном со стрелами на её плече. — Не тогда, когда мы Дианы.

Ни у кого не должно было вызывать удивление, что Альфреда Дрисколл, Уоллис Резерфорд и Джорджиана Монморанси были избраны в элитный отряд защитников, известных как Дианы, но всё равно это не помогло мне почувствовать себя в крайней безопасности, когда они бегают по дому со своими возведёнными луками. Я видела Диан в охотничьем помешательстве. Ван Друд говорил мне, что их подготовка делает их восприимчивыми, чтобы быть обращёнными в его пользу. Мне придётся присматривать за ними.

— Пошли, — прошептала Дейзи. — Нам надо подняться наверх и проверить на месте ли все птенцы. Они должны немного поспать, прежде чем мы отведём их на посвящение.

— Я не помню, чтобы в прошлом году с нами ходил хоть какой-то блюститель, — сказала я.

— Они и не ходили. И посмотрите, что случилось — нас едва не съели гоблины. Диан недостаточно, чтобы проследить за всеми птенцами. Я предложила Дейм Бекуит, что мы тоже пойдём, так никто не отобьётся от группы.

Это был разумный план, с единственным недостатком, что из-за этого мне будет сложно уйти от всех остальных, чтобы встретиться с Рэйвеном. Я отчасти задумалась, не было ли это умыслом Дейзи. Весь вечер она посылала мне подозрительные взгляды с тех пор, как Хелен сделала заявление о ранних помолвках, и когда я поинтересовалась о её кавалере, она покраснела как свёкла и сказала, что он был "в-полном-порядке-спасибо-большое". Не порвала ли она отношения с мистером Эпплби? Мне надо будет спросить у неё. Но сначала мне надо выяснить, как сбежать от благих намерений своих подружек.

Когда позже этой же ночью мы открыли дверь своей комнаты, мы увидели, что Дианы уже ходили от двери к двери, поднимая на ноги заспанных и растерянных птенцов. Я поспешила в сторону комнаты Этты и обнаружила её помогающей Сюзанне и Мэри обуть шлёпанцы и уверяющей их, что всё будет хорошо. Миртилена, в шёлковом халате и с бумажными бигуди на голове, громогласно возмущалась о том, что ужасно нецивилизованно криками будить леди посреди ночи, пока её кузина не прошипела ей замолчать. Когда птенцы были собраны, я умудрилась заполучить себе место в хвосте группы, прямо за Эттой и её подружками. Когда Дейзи жестом позвала меня вперёд, я сказала ей, что возьму на себя тыл, чтобы удостовериться в отсутствии отстающих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы отправились вниз по широким лестницам, освещённым только лампами, что несли Дианы. Хотя я и знала, что собой представляет посвящение, я осознала, что испытывала благоговение от торжественности процессии. В мерцающем свете ламп, портреты учителей и известных выпускников школы на стенах мрачно смотрели свысока на нас, как будто приказывали нам жить традициями Блитвуда. В Главном Зале женщины-лучницы, изображенные на витражных окнах, казалось, стояли на страже тьмы, втискивающейся в замок. Но затем мы прошли через широко открытые двери, и вышли прямо в эту тьму.

Наши лампы отбрасывали иллюзорные пятна света на широком просторе закутанной туманом лужайки, лучи вырезали необычные формы в тумане, и затем сократились до точечных ориентиров, когда мы вошли в лес. Птенцы, которые перешептывались между собой, затихли, как только мы шагнули в лес. Я открыла свой внутренний слух и прислушалась.

Сначала я ничего не слышала. Все звуки леса, которые я услышала сегодня — падение листьев, треск ветвей, суета диких созданий, которые живут здесь — всё это исчезло. Казалось, будто лес знал, что подвергся вторжению и залёг на дно, подобно напуганному зайцу. Или как сова, которая выслеживает свою добычу на приглушённых крыльях. Лес Блитвуда прислушивался к нам, наблюдал за нами, выжидал…

Я остановилась и позволила последним девочкам пойти вперёд. В эту тишину прорвался звук крыльев, пикирующих с огромной высоты, направлявшихся прямиком ко мне. Потребовалось собрать все нервы в моём теле, чтобы не сбежать, но я ждала, пока эти крылья не спустились и не унесли меня в ночь.

ГЛАВА 14

После недель страстного стремления полетать, полёт по небу ощущался великолепно, даже несмотря на то, что крылья, которые несли меня, моими не были. Хотя, трепет в моей груди был моим собственным — моё сердце билось о грудную клетку. Мне было любопытно, мог ли Рэйвен почувствовать это в месте, где он держал меня прижатой к своей груди. Я могла чувствовать, как его сердце стойко билось в ритме с пульсацией его крыльев.

Мы вздымались вверх так долго, что я подумала, что он несёт меня на луну, но когда мы, наконец, приземлились на сосновую ветвь, и я уловила запах чая и фиалок, я совершенно точно поняла, где мы находились.

— Обманщик! — счастливо произнесла я. — Я боялась, что ты забросил это место, когда переехал жить в Дом Фиалок.

Его губы изогнулись в ехидной улыбке.

— Я предпочитаю думать о нём как о своём уютном уголке, — ответил он, приподняв ветвь сосны с пути, чтобы я смогла войти в укромный шалаш на дереве. — И, конечно же, я не забросил его. Дарклинг может ходить среди людей, но рано или поздно он — или она — должны расправить крылья и полетать.

Когда он положил руку на мою спину, чтобы направить меня в своё "гнездо", я почувствовала тепло его руки сквозь мантию и тонкую ночную сорочку…

И прямо сквозь мою оголённую кожу! Под ночной сорочкой у меня не было корсета. Внезапно я стала крайне остро чувствовать его, стоявшего так близко ко мне в маленькой комнате, его дыхание было горячим на моих щеках, его рука лежала меж моих лопаток. Мои крылья зашевелились, и я машинально напрягла мускулы спины, чтобы удержать их от раскрытия. Он резко одёрнул руку.

Мне хотелось сказать ему, что я напряглась не из-за того, что нервничала в его обществе, но он уже отвернулся, чтобы зажечь лампу и небольшую газовую плитку, которую он использовал для кипячения воды. Я огляделась по сторонам, делая глубокие вдохи, чтобы успокоить своё сердце. "Гнездо", по сути, представляло собой маленькую круглую комнату с гладким дощатым полом и стенами из сплетённых веток. Фиалки росли в карманах изо мха, уложенных среди ветвей. Чайники и чайные кружки, и частицы часовых механизмов на умно размещённых полках — но последних было больше, чем в прошлое моё посещение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как вижу, ты всё ещё работаешь над часами Тадеуша Шарпа, — сказала я, когда уверовала, что снова могу говорить.