Равенклифф (ЛП) - Гудман Кэрол

— Она же в тысячу страниц, — шикнула Хелен, когда машинописные рукописи были розданы нам.

— Да, стоит просто радоваться, что тебя не завербовали помогать мисс Фрост с приложениями, подстрочной библиографией, списком цитируемой литературы и оглавлением, — прошептала в ответ Беатрис. — Долорес по своей инициативе сделала нас добровольцами.

Беатрис свирепо посмотрела на свою сестру, которая невозмутимо улыбалась Профессору Малмсбери. Поскольку Долорес никогда не говорила, мне стало любопытно, как она вызвалась добровольцем, но видя выражение её лица, я не удивлялась, что стало причиной этого. Совершенно очевидно, она влюбилась в Профессора Малмсбери.

Как будто у нас и так не было достаточно работы, мистер Беллоуз задал нам написать курсовые работы в объёме по шестьдесят страниц по вопросу совершенствования военной тактики за последние пятьсот лет.

— Это же даже не о магии, — выразила недовольство Хелен.

— Вместе с тем, о магии, — заявил Натан. — Если ты посмотришь на войны сквозь века, ты сможешь разглядеть источник злобных сил. Каждый раз, когда человечество осваивало одну из форм войны, развивались новые технологии — начиная от большого лука, заканчивая порохом — что приводило к ещё большей резне. Если мы сможем предсказать, какой будет следующая инновация, мы сможем получить преимущество перед соперником.

— Говоришь так, будто это игра, — сказала Дейзи. — Не будет ли лучше не иметь вообще никаких войн?

— Такому никогда не бывать, — ответил Натан. — Жестоки от природы — в этом вся суть нас мужчин.

Произнёс он это чуть ли не с гордостью. Было ли это правдой? — задалась я вопросом. Были ли люди по своей природе кровожадны, или стоило винить "сумерки" за злых людей, мстивших за себя?

Я решила, что спрошу об этом Рэйвена в нашу следующую ночь полётов к Шайвенганк. Мы улетали туда всякий раз, когда я могла ускользнуть — обычно, когда Хелен с Дейзи раньше времени засыпали над своими книгами. Я стала гораздо лучше справляться с короткими полётами, но я всё ещё не доверяла самой себе, чтобы лететь над рекой — или, по крайней мере, так я твердила себе, растянувшись на спине Рэйвена, приютившись меж его крыльев, жар его тела поддерживал меня в тепле, в то время как ночи становились холоднее. Когда мы приближались к горному хребту, я раскрывала крылья и, как только чувствовала тёплый поток воздуха, что протекал над каньоном, взлетала с его спины. Мы летали бок о бок, кончик крыла к кончику крыла. Если я попадала в воздушную яму и падала, Рэйвен всегда был рядом, чтобы удержать меня. Это было подобно танцу с партнёром, который ведёт тебя по танцполу малейшим смещением своего веса или прикосновением руки. Я могла ощутить перемены в воздухе, когда он двигался рядом со мной, тёплые потоки его тела смещались, касаясь каждого дюйма моего тела.

"Преследуя", в одну из ночей я выяснила, что так называли это действие только что оперившиеся юнцы, когда Сирена подметила, что если Рэйвен продолжит преследовать меня, я никогда не научусь летать самостоятельно.

— Она научиться, когда будет готова, — коротко ответил Рэйвен.

— Ах, если ты хочешь, чтобы кто-то преследовал тебя, Сирена, тебе стоит только попросить, — вмешался Марлин, толкнув Сирену, и затем спрыгнул с обрыва скалы в неуклюжем тройном сальто, которое закончилось выглядевшей болезненной посадкой "на брюхо". Всеобщее внимание было отвлечено от меня.

Позже Ориол сказал мне не обращать внимания на то, что сказала Сирена.

— Она просто ревнует. Только моногамные пары преследуют друг друга.

Я покраснела и, запинаясь, пробормотала нечто о том, что Рэйвен просто пытался помочь мне, потому что я была чересчур беспомощной в полёте, но Ориол лишь рассмеялся и устремился ввысь.

Моногамная пара. Мне стало интересно, не было ли это чем-то похоже на быть обручёнными. Но у меня не было кольца, как у Альфреды Дрисколл и Уоллис Резерфорд, и я до сих пор не знакома с родителями Рэйвена. Что если их возражения убедят Рэйвена, что мы никогда не сможем сочетаться браком? А Дарклинги вообще женятся? Меня не заботило получение кольца или померанцевых цветов и приданное, что сопутствовало светской свадьбе. Я просто хотела провести с Рэйвеном вечность. Но хотел ли он этого? Как я могла спросить его об этом?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поэтому вместо этого, когда мы втиснулись в нашу нишу, плечом к плечу, и Рэйвен окутал нас своими крыльями для тепла, я спросила его, считал ли он, что зло, которое совершает человек, исходит из него самого или это связано с "сумерками".

— Вопрос немного смахивает на "яйцо или курица", — ответил он.

— И ты, конечно же, сделал бы выбор в пользу птиц, — подначивала я.

Он улыбнулся, но немного грустно.

— Боюсь, всё сводится к людям. История, которую рассказывают нам наши Старейшины, такова, что когда люди впервые появились на сцене, фейри пристально за ними наблюдали с целью понять, какого рода созданиями они станут. Они видели много хорошего в них, но также и много плохого. Они были жестоки и кровожадны, имели склонность бить друг друга по голове и красть друг у друга женщин и еду.

— Ох, так значит, плохо вели себя мужчины.

— Разумеется, но женщины были ничуть не лучше. Некоторые фейри хотели уничтожить всю человеческую расу, но другие утверждали, что уничтожение их сделает фейри такими же плохими, как и люди — более того, отмечалось, что влияние людей уже делало фейри более ожесточёнными. В итоге, фейри решили, что если бы только они смогли изгнать зло из рода человеческого, появится надежда для всей расы. Они совершили ритуал, который вытянул зло из всех людей, и они заперли это зло в трёх огромных сосудах и спрятали сосуды в трёх тайных местах глубоко в земле.

— Стало после этого лучше?

— На некоторое время. Люди создали мирные поселения во время этого периода, но было несколько людей, которые чувствовали, что чего-то не хватает. Истории о сосудах и их потайных местах распространялись по миру, некоторые из них говорили, что сосуды содержали великое знание.

— Подобно ящику Пандоры, — сказала я. — Или зеркалу в "Снежной королеве".

— Да, эти истории — пережитки историй о сосудах. В конечном счёте, один из сосудов был обнаружен и разбит. Когда его разбили, всё содержавшееся в нём зло вырвалось наружу в форме теней — "сумерек". Они захватили мужчину, который обнаружил сосуд, и завладели им. Он стал первым Мастером Теней. Он научился управлять "сумерками" и направил их на захват других, чтобы те исполняли его приказы и распространили зло по миру. Первым делом они занялись поиском второго сосуда и освобождением "сумерек" из него. С тех пор зло свирепствует.

— Что насчёт третьего сосуда? — спросила я.

— Он так и не был обнаружен. Мастер Теней ищет его. Если он найдёт его и освободит оставшиеся тени, мир погрязнет в непоправимый мрак. Дарклинги уже и так едва способны сохранять баланс между добром и злом. Когда мир становится всё больше и больше наполнен людьми, нам становится всё труднее и труднее существовать в нём. Как много ещё таких мест, к примеру, где юные птенцы могу расправить свои крылья?

Он наклонил подбородок в сторону открытого воздуха, где Ориол с Марлином выкручивали параболы на фоне розового небосклона. Рассвет наступал слишком быстро в такие ночи!

Я удобней устроилась в объятии Рэйвена, придя в уныние от рассказанной Рэйвеном истории.

— Если Орден и Дарклинги смогут объединить силы, Орден сможет защитить Дарклингов.

— Боюсь, что любая надежда на это умерла, когда твой мистер Фарнсуорт погрузился на дно океана вместе с "Порочностью Ангелов".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мы не знаем, утонул ли он, — возразила я, хотя уже прошли недели без какой-либо весточки от Агнес, и во мне оставалось всё меньше и меньше веры, что он до сих пор был жив. — И должен быть иной способ убедить Орден, что Дарклинги не зло. Я могу поговорить с Дейм Бекуит…

— Это слишком опасно, — быстро ответил он. — Ты считаешь, Дейм Бекуит и своих учителей своими друзьями, но также считали и индейцы, которые жили здесь, и другие, кого предал Орден. Они убьют тебя, если обнаружат, кто ты.