На углу Пскопской и Йеллопуху - Татьяна Геннадьевна Абалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как же межмировое соглашение о неприкосновенности попаданцев?
– Ты считаешь попаданцами бесов в чужих телах? – Сапфир ожег ледяным взглядом.
– А нельзя бесов как–то иначе изгнать? – не сдавался Макар. – Я слышал об экзорцизме.
– Очередная легенда, – поморщился Сапфир. – Я не знаю ни одного реального случая изгнания беса. Эти твари живут в чужом теле до тех пор, пока оно не износится. Но поверь мне, оно очень быстро приходит в негодность. Чем больше времени проходит с момента заселения, тем меньше существо похоже на то, что было вначале. Я понимаю, тебе хочется, чтобы была хоть какая–то надежда.
Макар не желал соглашаться. Хоть ему было неизвестно, в кого вселятся бесы, сам факт того, что человек обречен, заставлял искать выход.
– А если повернуть время вспять? И ждать появления бесов? Не дать женщине Хоча отвлечься?
Хочь с удивлением посмотрел на Макара, а Сапфир чуть не подавился водой.
– Ты еще слишком неопытен для такого большого отрезка времени, – Исида оставалась серьезна. Тебе нужно набраться мастерства, чтобы делать все быстро и точно.
– Я попробую! – Макар решил не отступаться.
– Нет, я запрещаю! – хлопнул по столу Сапфир, и в его голосе послышались знакомые властные интонации, но Макар никак не мог вспомнить, где он их слышал. Как ни странно, никто из присутствующих не стал возражать Сапфиру, хотя тот исполнял на Заставе лишь роль бармена. «И убийцы», – напомнил себе студент.
– У меня же получилось вернуть время, когда веры бросились за Окси? – Макар посмотрел на каждого, но видел лишь недоумение в их глазах. – Это было, просто вы не помните.
– И ты не должен бы… – с сомнением произнес Хочь.
– Не знаю, как это работает, но я почему–то помню то, что должен был забыть, – начал оправдываться Макар. – И я помню, что спас Окси, повернув время вспять.
– Я догадываюсь, как это работает, – Сапфир опять вперил свой взгляд в студента. – Я видел, КАК ты целовал Надежду. Ты влюблен в нее, Ловец?
– И совсем недавно мы говорили о новенькой и о надежде, которая тебе нужна, – подхватила Галатея.
– Выходит, упоминание слова «надежда» запускает твою память, – задумчиво произнесла Исида. – Интересно.
– Но я все равно против, чтобы Ловец вернул события до момента вторжения бесов, – упрямо мотнул головой Сапфир. – У него получилось лишь раз, и риск был минимален. Разве что веры все–таки покусали бы Окси. А здесь мы рискуем тем, что у Макара не хватит сил вернуть все к исходной точке, и мы окажемся в середине процесса. Ты знаешь, что Ловцы времени не всегда сразу после работы со временем приходят в форму? Что будет, если ты сможешь вернуть время лишь до того момента, где стоишь перед Надеждой и смотришь, как бес тянется к ее рту? А у тебя и мысли не мелькнет ее поцеловать? Да что мысли? Ты и шагу не сможешь сделать и от бессилия рухнешь на пол. И как итог, мы останемся с двумя большими проблемами: бесноватой Надеждой и не менее бесноватым Ловцом времени. Бесы не упустят случая воспользоваться твоей беспомощностью, а у меня просто не будет времени запечатать твой рот поцелуем.
– Но что же делать? – временно сдался Макар.
– Ждать бесов и быть бдительными. На Пскопскую сторону никому не выходить. Это и тебя касается, Хочь. И твоей женщины, – с улыбкой закончил Сапфир.
– Мне шапку–невидимку вернуть? – Макар достал ее из кармана.
– Оставь, – вяло махнула рукой Исида. – Мало кто понял, что произошло, и откуда ты появился. Люди пребывали в шоке. Продолжай следить за Надеждой. Кстати, кто–нибудь ею занялся?
– Я послала к ней Бай–юрна, – Галатея достала зеркальце и коротко взглянула в него, облизав губы, понимая, что экстренное заседание закончено. – Сейчас пойду, вывешу график дежурств у входной двери, чтобы не прозевать появление семерых Пскопских.
– И ты не зевай, – обращаясь к Хочу, Сапфир легко поднялся и подхватил со стола пустую бутылку. – Следи за гаражной дверью. Бесы – очень хитрые твари.
Глава 12. Как пережить блокаду или для чего Наде лопата
Сил никаких не было. Аппетита тоже. Макар рухнул на кровать как подкошенный, и только хруст бумаги заставил его посмотреть, на что же он улегся.
«Спасибо» было написано круглым женским почерком на страничке, вырванной из блокнота. Под запиской лежала выстиранная майка. Та самая, которую Макар снял с себя, сидя по шею в озере.
«Выходит, Надя догадалась, кто выручил ее у водопада? Конспирации конец», – устало подумал он, перед тем как провалиться в сон.
И снился ему долгий поцелуй с Надеждой, который прерывался лишь для глотка воздуха. Тело девушки было податливым и нежным. Скользя по нему ладонями, Макар чувствовал упругую кожу – одежда, которая только что сминалась под пальцами, куда–то пропала, как исчезла и преграда, сдерживающая желание. У Макара сносило крышу, а ответный стон Нади подтверждал, что и она находится на грани.
Но вдруг чья–то рука в черной перчатке грубо схватила его за плечо и оторвала от девушки.
– Она моя! – властный голос хлестнул по оголенным чувствам.
Макар с болью наблюдал, как в Надежде гаснет огонь страсти, сменяясь равнодушием и холодностью.
– Разве тебе с ним так же хорошо? – выдохнул Макар в ее губы, пытаясь вернуть жар пламени. Но девушка его уже не слышала, на глазах превращаясь в марионетку, подвластную лишь хозяину. Даже волосы утратили свой золотистый цвет, словно солнце, только что играющее с красивыми прядями, в одно мгновение закрыли тучи. Медленный поворот головы испугал ненатуральностью, как будто бы перед Макаром стоял не человек, а оживший манекен.
Надя подняла пустые, бесчувственные глаза на того, кто находился за спиной Макара.
– Я люблю вас, мой лорд, – механическим голосом произнесла она. И эти слова не казались искренними. Они были какими–то заученными, записанными на спрятанный где–то в ее теле носитель, который включался нажатием кнопки. Так обычно отвечают говорящие куклы, и только дети могут верить, что куклы что–то чувствуют. Но Макар давно не ребенок. Он схватил Надежду за плечи и встряхнул, ожидая, что эта встряска поможет вернуть человека, но услышал лишь заученную фразу, произнесенную не для него: «Я люблю вас, мой лорд».
Рука в черной перчатке сделала повелевающий жест, и Надежда повернулась к разверзнувшейся в стене щели, за которой клубился туман.
Макар попытался помешать, встать перед ней, но рука незнакомца больно сжала плечо, не позволяя шевелиться.
Надя между тем уже занесла ногу, чтобы переступить призрачный порог. Кричи – не кричи, чужая марионетка не услышит.
Мысли лихорадочно метались, пытаясь найти выход, боль в плече отвлекала, но Макар не сдавался. Он не мог позволить Надежде
