Второе открытие Америки - Александр Гумбольдт

Успех земледелия зависит от сухости воздуха, от выпадения дождей в разные времена года или только в течение одного периода, от ветров, постоянно дующих с востока или приносящих холод с севера в низкие широты (например, в Мексиканский залив), от туманов, которые месяцами уменьшают интенсивность солнечных лучей, наконец, от тысячи местных причин, влияющих не столько на среднюю температуру всего года, сколько на распределение одного и того же количества тепла между различными частями года.

Поразительное зрелище представляют собой европейские хлебные злаки, выращиваемые от экватора до Лапландии, на 69° северной широты, в районах со средней годовой температурой от +22° до –2°, повсюду, где температура лета превышает 9—10°. Мы знаем минимум тепла, необходимый для вызревания пшеницы, ячменя и овса; менее ясно, какой максимум могут перенести эти злаки, в общем столь легко приспосабливающиеся.

Мы не знаем даже совокупности условий, которые благоприятствуют выращиванию хлебов в тропиках на очень малой высоте. Ла-Виктория и соседняя деревня Сан-Матео производят 4000 квинталов пшеницы. Ее сеют в декабре. Жатва производится на семидесятый или семьдесят пятый день. Зерно крупное, белое, очень богатое клейковиной; оболочка у него тоньше и менее твердая, чем у пшеницы с очень прохладных мексиканских плоскогорий.

Близ Ла-Виктории один арпан[23] обычно дает 3000–3200 фунтов пшеницы. Следовательно, средний урожай здесь, как и в Буэнос-Айресе, в 2–3 раза больше, чем в северных странах, и составляет почти сам-шестнадцать; между тем во Франции, по данным Лавуазье, урожай в среднем бывает не больше, чем сам-пят или сам-шест, то есть 1000–1200 фунтов с арпана.

Несмотря на такое плодородие почвы и благотворное влияние климата, культура сахарного тростника в долинах Арагуа выгоднее, чем культура зерновых.

В Ла-Виктории протекает речка Каланчас, впадающая не в Туй, а в Арагуа; отсюда следует, что эта прекрасная страна, которая производит одновременно сахарный тростник и пшеницу, относится уже к бассейну озера Валенсия, к системе внутренних рек, не сообщающихся с морем.

Квартал города, расположенный к западу от реки Каланчас, называется la otra banda[24]; это основная торговая часть. Повсюду выставлены товары. Ряды лавок образуют улицы. Через Ла-Викторию проходят два торговых пути: из Валенсии или из Пуэрто-Кабельо и из Вилья-де-Кура или из равнин, называемый camino de los Llanos[25]. В Ла-Виктории относительно больше белых, чем в Каракасе.

На заходе солнца мы побывали на холме, на вершине которого стоит крест. Оттуда открывается очень красивая и широкая панорама. На западе вы различаете живописные долины Арагуа – обширную территорию, покрытую фруктовыми садами, возделанными полями, группами дикорастущих деревьев, усадьбами и деревушками.

Повернувшись к югу и юго-востоку, вы видите тянущиеся до горизонта высокие горы Ла-Пальма, Гуайраима, Тиара и Гуирипа, скрывающие от взора огромные равнины, или степи, Калабосо. Эта внутренняя горная цепь продолжается к западу вдоль озера Валенсия к Вилья-де-Кура, Куэста-де-Юсма и к зубчатым горам Гуигуэ.

Она очень крутая и всегда окутана легким туманом, который в жарких странах придает отдаленным предметам очень яркий голубой цвет и не только не искажает их очертаний, но делает их более резкими и четкими. Полагают, что из гор внутренней цепи горы Гуайраима достигают высоты в 1200 туазов.

Мы не спеша продолжали путь через деревни Сан-Матео, Турмеро и Маракай к Hacienda de Сurа, прекрасной плантации графа Товара, куда мы прибыли лишь 14 февраля вечером. Долина постепенно расширялась; она окаймлена холмами известкового туфа, называемого здесь tierra blanca[26].

Местные ученые делали несколько попыток обжечь эту землю; они принимали ее за фарфоровую глину, которая образуется из скоплений выветрившегося полевого шпата. Мы остановились на несколько часов в усадьбе «Консесьон» у столь же почтенной, сколь и просвещенной семьи Устарис. Дом, где имеется прекрасно подобранная библиотека, стоит на возвышенности; он окружен плантациями кофе и сахарного тростника.

Роща бальзамических деревьев (balsamo)[27] дает прохладу и тень. Мы с живейшим интересом смотрели на множество отдельных хижин, разбросанных по долине и населенных отпущенными на волю рабами. В испанских колониях законы, общественное устройство и нравы больше способствуют свободе негров, чем в колониях других европейских государств.

Сан-Матео, Турмеро и Маракай – очаровательные деревни, в которых все говорит об очень большой зажиточности. Может показаться, будто вы находитесь в лучше всего возделанной части Каталонии. Около Сан-Матео мы увидели последние поля пшеницы и последние мельницы с горизонтальными гидравлическими колесами.

Урожай ожидался сам-двадцать; такой урожай считается небольшим, а потому меня спросили, лучше ли родятся хлеба в Пруссии и Польше. По довольно распространенному в тропиках заблуждению, хлебные злаки там считают растениями, которые вырождаются по мере продвижения к экватору, и думают, что в северных странах урожаи бывают более обильными.

После того как удалось получить цифровые данные о сборах сельскохозяйственных культур в различных поясах и о температурах, влияющих на развитие хлебных злаков, пришли к выводу, что за 45-й параллелью пшеница нигде не дает такого большого урожая, как на северном побережье Африки и на плоскогорьях Новой Гранады, Перу и Мексики.

Сравнивая не средние температуры всего года, а лишь средние температуры периода, на который приходится вегетационный цикл хлебных злаков, мы получаем[28] для трех летних месяцев: на севере Европы 15–19°, в Берберии и Египте 27–29°, в тропиках, на высоте от 1400 до 300 туазов, 14–25,5° по стоградусному термометру.

В четырех лье от Сан-Матео находится деревня Турмеро. Путь все время идет вдоль плантаций сахарного тростника, индиго, хлопка и кофе. Правильная планировка деревень напоминает о том, что все они обязаны своим происхождением монахам и миссиям.

Улицы прямые и параллельные; они пересекаются под прямым углом. На главной площади, образующей четырехугольник, в центре стоит церковь. Церковь в Турмеро – роскошное здание, перегруженное, однако, архитектурными украшениями. С тех пор как миссионеров сменили приходские священники, белые стали строить свои жилища вперемежку с жилищами индейцев.

Последние мало-помалу исчезают как самостоятельная раса, иначе говоря, в общем составе населения они представлены теперь метисами и самбо, число которых все время растет. Впрочем, я еще застал в долинах Арагуа 4000 индейцев, платящих дань. Больше всего их в Турмеро и Гуакаре.