Секты, сектантство, сектанты - Анатолий Белов

Белорусские исследователи отмечают, что среди последователей евангельских христиан-баптистов есть значительная группа верующих, для которых характерна попытка отказаться от примитивных представлений о божестве, увязать их с научными представлениями. Высказывания верующих, относящихся к этой группе, весьма примечательны: «Существует какая-то сила, которая управляет миром. У меня никогда не возникало сомнений, что бог действительно существует. Это проявляется абсолютно во всем, что окружает нас. Я представляю бога могущественным, всезнающим. Вы спрашиваете, как понять, что бог в 3-х лицах, так ведь можно привести пример с солнцем: оно одно, но оно и греет, и светит, и имеет различные химические элементы. Оно одно, но проявляется по-разному. Или взять воду: она может быть и паром, и льдом, и просто водой. Так и бог. Для бога нет границ и преград, он всемогущ и всеведущ»[93].

В исследовании «Баптизм и баптисты» приводятся высказывания верующих, свидетельствующие об эволюции идеи бога в массовом религиозном сознании евангельских христиан-баптистов, стихийных рационалистических, пантеистических и деистических элементах, подрывающих саму эту идею. «Человек, мир, все произошло от бога, как написано в Библии… а человек уже творит из готового». «Ничто не может совершиться без первопричины, должна быть первопричина, это какая-то сила, мыслящая, разумная, мудрость… Где бог? Он повсюду: природа, все, что создано на земле и на небе, бог вечен. Пусть и материя вечна, но она сама по себе не в состоянии ничего дать, нужен разум… Разве законы исходят из материи? Под законами природы мы подразумеваем бога… В основу природы законы были заложены богом. Первый толчок все равно дал бог. Можно сказать, что природа — это бог»[94].

Среди верующих никогда не было единого представления о божестве. Каждый из них привносил в идею бога, навязываемую верующим богословами и проповедниками, что-то свое, сугубо индивидуальное, специфическое. Однако вместе с тем в существовавших представлениях, естественно, были и общие черты. Но представления о боге, с которыми приходится встречаться в наши дни, разительно отличаются от тех, которые имели место еще несколько десятилетий назад. И это дает право говорить о серьезных изменениях в одном из главных представлений членов сектантских объединений.

Претерпели изменение и взгляды на бессмертие, загробную жизнь. Исследователи отмечают, что у значительной части членов сектантских общин нет четкого представления о загробной жизни. Да и современные проповедники, обещающие своим пасомым личное бессмертие, стараются не детализировать общую картину того, что ожидает верующих за гробом. Это приводит к очень туманным, расплывчатым представлениям, которые верующие выражают следующим образом: «Верю в загробную жизнь и бессмертие души. Душа есть, без нее человек не может существовать, что собой представляет душа, не знаю. В ад и рай верю, но не представляю себе хорошо, что это такое. Просто знаю, что в раю будет хорошо, в аду — плохо. Верующие попадут в рай, а неверующие — не знаю»[95]. Наряду с такими высказываниями есть другие, свидетельствующие о значительной трансформации представлений о загробной жизни: «Есть ад, но это не реально существующий ад со смолой, а душевный, душевные муки, это образ».

Подобные высказывания достаточно убедительно говорят о размывании традиционных христианских представлений, о том, что современный верующий обладает новым стереотипом мышления. Там, где он не может совместить явно анахронические взгляды со здравым смыслом, он предпочитает не вникать в детали, а представлять то, чему учат его духовные пастыри в общей форме.

Как уже говорилось, «Свидетели Иеговы», адвентисты седьмого дня отрицают бессмертие души. На страницах иеговистской «Сторожевой башни» можно прочитать следующее: «Что же встанет к жизни вновь в воскресении? Человек, личность, то же самое лицо, которое умерло, а не восстановленное тело, в которое была бы воплощена „нематериальная душа“, пребывающая в небе или где-нибудь, к примеру, на полке. Потому что умирает, не только тело, но личность, душа, живой, дышащий, обладающий умом человек. Если умирает какая-то личность, умирает душа».

Иеговисты учат: воскресение умерших вовсе не означает, что вновь соединяются их тела с «нематериальной душой»; бог оживляет умерших, вселяя в них «дух», под которым понимается некая жизненная сила или, как ее называют иеговисты, «корень жизни».

Нетрудно видеть, что, признавая возможность воскресения мертвых, иеговисты не уходят далеко от приверженцев тех христианских течений, которые сохраняют традиционную веру в бессмертную душу. Ведь в конечном счете они разделяют эту веру, своеобразно интерпретируя лишь представление о «нематериальной душе».

Об изменении взглядов членов сектантских объединений на загробную жизнь свидетельствует тот факт, что значительная часть сектантов, опрошенных украинскими исследователями, признала, что в религии их привлекает отнюдь не идея личного бессмертия и обещание загробной жизни. Так, из 199 последователей евангельского христианства-баптизма лишь 39 человек заявили, что связали с баптизмом свою судьбу ради вечной жизни за гробом. В то же время 70 человек признали, что в религии их привлекает прежде всего «добродетельная» мораль[96].

Гораздо больше верующих, признающих возможность загробного существования, в иеговизме. Из 114 «Свидетелей Иеговы» 96 на вопрос «что привлекает вас в религии?» ответили, что главным образом их привлекает обещание вечной загробной жизни. Объяснить это можно лишь тем, что в иеговистских общинах акцентируется особое внимание на эсхатологии, иеговистская проповедь, как правило, в первую очередь, связана с идеей «страшного суда», грядущего царства божьего. Ну, а кроме того, отказ от примитивных представлений об «отлете души» от смертного тела, признание смертности души делает учение иеговистов в глазах последователей этого религиозного течения «научно обоснованным», согласующимся якобы с данными современной науки.

О сдвиге в сознании и психологии приверженцев сектантских течений говорит и тот факт, что бо́льшая часть сектантов в наши дни проявляет терпимость к последователям других христианских церквей и даже других религий. Исследования, проведенные кафедрой научного атеизма Киевского педагогического института им. Горького, показали, что 80 % опрошенных терпимо относятся к другим религиям. А ведь именно сектанты с их верой в исключительность своего вероучения всегда проявляли религиозную нетерпимость. Сейчас положение изменилось.

Иными стали и социальные установки сектантов. Как уже отмечалось, изменились их взгляды на труд, их отношение к науке, научно-техническому прогрессу, культуре. Эсхатологические и хилиастические представления уживаются в их сознании с верой в возможность построения «самого прекрасного и справедливого» коммунистического общества. Это, естественно, порождает противоречия в сознании верующих, которым постоянно внушается, что земная жизнь — лишь подготовка к жизни загробной, вечной, что люди не могут и помышлять о том, чтобы своими силами добиться счастья в жизни земной. Верующие настойчиво пытаются преодолеть для себя это противоречие, убедить себя в том, что коммунистическое учение не противоречит религиозному.

Когда в процессе конкретных социологических исследований в Черновицкой области верующим был задан вопрос, что общего они находят между коммунистическим и христианским учением, 18,5 % членов сектантских общин ответили, что, по их мнению, коммунизм и христианство — одно и то же, 13,5 % заявили, что коммунизм и христианство независимы, существуют самостоятельно, и только 9,7 % выразили мнение, что между коммунистическим и христианским учением нет ничего общего[97].

Изменение отношения верующих в нашей стране к коммунистическому учению вполне понятно. Сектанты, как и другие верующие, участвуют в общем труде советского народа в построении коммунистического общества, вносят посильный вклад в дело строительства коммунизма. Это накладывает отпечаток на их представление о значении той исторической миссии, которую выполняют советские люди, а вместе с тем и на представление о том, что дает человеку коммунистическое общество.

Однако нельзя не учитывать и того, что некоторые сектантские проповедники, главным образом те, кто видит единственный выход из кризиса на путях экстремизма, пытаются в своей проповеднической деятельности привить верующим антиобщественные взгляды, толкнуть их на путь неприятия «мира».

В целом же можно говорить о радикальных изменениях социальных взглядов у многих приверженцев религиозного сектантства, и, как следствие этого, об изменении отношения к реальным земным ценностям, ко всему тому, к чему они относились еще сравнительно недавно отрицательно, а подчас даже враждебно.