Пёс имперского значения - Сергей Шкенёв

Машину то и дело подкидывало на кочках или бросало в ямы, прерывая разговор, который и на ровной-то дороге начинался бы тяжело. А сейчас, постоянно отвлекаясь на матерную оценку состояния шоссе, он шёл ещё тяжелее. Чкалов, сменив штурвал самолёта на баранку правительственного лимузина, изредка поглядывал в зеркало заднего вида на своих высокопоставленных пассажиров. Они были похожи на крупных хищников, встретившихся на узкой лесной тропе. Но хищников сытых, которые по странной прихоти решили не устраивать драку за первенство, а спокойно и мирно поразмыслить — а не организовать ли им дружеский завтрак, завалив совместными усилиями какого-нибудь неосторожного оленя.

Да, в реальной жизни такого не бывает, а тут пожалуйста — Иосиф Виссарионович, о тигриных глазах которого уже складываются легенды, и Антон Иванович, своей аккуратной бородкой напоминающий добродушного льва из детских книжек. Сидят, удобно откинувшись на мягкие кожаные диваны ЗИСа, разве что не обнюхиваются осторожно и не бьют себя хвостом по бокам. Да и то из-за отсутствия хвостов. А так бы да….

— Ну и дороги здесь, — Деникин попытался разглядеть в густом шлейфе пыли чуть приотставшие машины сопровождения, но только больно приложился ухом о переднее сиденье, покачнувшись на очередной колдобине. — Сколько лет тут не был, а ничего не изменилось, только ямы глубже стали.

— Так поляки похозяйничали — дикие люди.

— А что, в Советском Союзе дороги лучше? — спросил Великий Князь Литовский с некоторой обидой за своих предков по материнской линии. И ещё раз помянул их несколько непочтительно.

— Нет, Антон Иванович, такие же, если не хуже. Но Вы не путайте обычное шляхетское разгильдяйство со стратегической необходимостью. Любой оккупант, вторгшийся в нашу страну, должен застрять на первой же сотне километров.

— А может и у них тоже самое?

— Господь с Вами, товарищ Деникин, — улыбнулся Сталин. — Какая у них может быть стратегия? Да и тактики нет. Поляков не бил только ленивый. Вы вот, вообще одним полком справились. Да и мы бы в своё время…. Жаль, Тухачевский с Троцким помешали.

— А я слышал….

— Врут, Антон Иванович, причём злонамеренно.

— Происки мировой закулисы? — понимающе улыбнулся Великий Князь.

— Они самые, — Сталин рассмеялся и сдвинул фуражку на затылок, сразу став похожим на лихого донского казака. — А вот скажите…, правда, что Вас избрали почётным председателем местного кагала?

— Конечно неправда, Иосиф Виссарионович. Обижаете.

— Что, наша разведка на этот раз сработала плохо?

— Не плохо, а отвратительно. Не почётным, а генеральным. Не местного, а всемирного. И не избрали, а Соломон Борухович на тезоименитство подарил.

— Однако…

— А разве и они в чём-то виноваты?

— Не знаю. Это Вам решать, Антон Иванович. Точнее, в Вашем праве назначить их виноватыми.

Деникин дипломатично промолчал. Назначение врагов — дело настолько тонкое, что вот так второпях не решается. Ладно ещё внутренние, с теми попроще — недобитые пилсудчики, сметоновцы, опять же троцкистами советские товарищи поделятся, а вот с внешними нужно быть аккуратнее, не увлекаться. И, может быть, стоит воспользоваться опытом Иосифа Виссарионовича. Вот кто не торопится называть самого главного врага России, предпочитая обходиться общими фразами об акулах капитализма. Раньше и о империализме упоминал, но с недавних пор перестал. К чему бы это? А может…? А что? Удачный переворот, которого практически никто не заметил, кроме некоторых бывших пламенных революционеров. Но и их удивление было кратковременным, только по пути к стенке. Кому раньше такое удавалось, Робеспьеру? Если вспомнить его судьбу, то не очень-то и удалось. Наполеон? Может чуть-чуть и похоже, но бедняга Буонапартэ слишком увлёкся раздачей тронов своим родственникам. Да ещё эта баба австрийская…

А и чёрт с ними, с французами, не они сейчас погоду в Европе делают. Так, что-то вроде рыбьего зонтика в большой политике. Вот англичане — это вечная головная боль. И тем не менее, судя по некоторым косвенным признакам, Великому Княжеству Литовскому предстоит принимать прямое участие в обезболивающих мероприятиях. А как же не хочется ввязываться, уж слишком опасны британские бульдоги. Но с другой стороны — куда деваться? Непонятны, бессмысленный, и абсолютно нелогичный жест Советского Союза, фактически и создавшего княжество, требовал ответной любезности. Нет, напрямую об это никто не говорил, да и не скажет никогда, но дело чести российского офицера, господа!

Машина свернула с дороги, считавшейся шоссейной, на просёлочную, и пассажиры вздохнули посвободнее, чего нельзя было сказать о сопровождающих и охране. Укатанная грунтовка мягко покачивала автомобиль, но пыли стало ещё больше. Что здесь будет твориться после первого же дождя, даже представить приятно, — не то что танки не пройдут, лошадь по брюхо увязнет. Вот она что из себя представляет — "Линия Сталина"! А ещё, говорят, на старой границе разместили особые войска…..

Днепровско-Бугский канал. Два часа спустя.

Капитан Кузнецов, командир отдельного батальона специального назначения, разглядел приближающихся гостей издалека, благо к высокому росту прибавилась и высота плотины, на которой он стоял, командуя своими…, хм, почти солдатами. Спецназ — название, конечно, гордое. Особенно если не знать о существовании недавно созданного Особого Отдельного Корпуса Специального строительства. Он был организован сразу после Госкомиссии по приёмке Беломоро-Балтийского канала, практически на следующий день, как расстреляли руководство стройки и признали результаты проделанной работы неудовлетворительными.

И вот судьба-злодейка, вернее Родина, приказала, и бывший зека, он же бывший каналоармеец Максим Фёдорович Кузнецов, получил капитанские погоны на плечи, батальон в нагрузку, и отправился реконструировать гидротехнические сооружения на недавно освобождённые территории. Вот только у кого повернулся язык поименовать гордым словом несколько деревянных запруд, укреплённых корзинами с землёй? Их легче заново сделать, чем ремонтировать. Только не с кем. Не с этим же сбродом, от которого с удовольствием отказались не только в частях, но и в лагерях Дальстроя. Только опыт учителя физики в старших классах и метровый лом помогали поддерживать дисциплину и качество работы.

— Товарищ капитан, к нам начальство едет! — один из бойцов, сколачивающих опалубку, показал топором вдаль.

— Вижу….

— А если там генерал будет, команду "смирно" подавать?

Услышав новость, половина спецназовцев побросала инструмент. Кузнецов многозначительно похлопал ломиком по ладони:

— Как вы мне дороги…, бойцы!

— Почему, товарищ капитан?

— Потому! Это, во-первых. А во-вторых, я и без генералов научу вас советскую власть любить нежно и трепетно. Быстро за работу!

Подчинённые, у половины из которых за плечами срока большие, чем сейчас лет начальнику, недовольно ворча занялись делом. И ничего не поделаешь, за невыполнение приказа командир имеет право расстрелять на месте. Это бы ещё не так страшно, расстрелял, и всё, но за неимением в части огнестрельного оружия, уставом предусматривалась возможность проведения процедуры расстреляния при помощи подручных средств.

Комбат расправил складки гимнастёрки, камуфлированной пятнами раствора, и оглядел объект. Больше всего он напоминал не стройку, а вообще неизвестно что, подвергшееся интенсивной бомбардировке. Срамота, одним словом. Сейчас приехавшее начальство будет долго и нудно мотать нервы, указывая то на неаккуратно уложенные мешки с цементом, то на грязные подворотнички. А за вбитые в землю арматурины, на которых сушатся нестиранные портянки, вообще распнут.

Два бойца, крутившие самодельную бетономешалку, сделанную из керосиновой бочки, проводили командира взглядом и возобновили прерванный было разговор. Один, старший по возрасту, говорил другому, подпуская в голос покровительственные нотки:

— Да не переживай ты так, Васёк! Может ещё разберутся, отпустят твоих. Времена нынче другие, не двадцатый год.

— Хорошо тебе говорить, Евстигней Корнеич, — молодой солдат сплюнул сквозь зубы. — Твои в колхозе небось?

— А то! Чай не голодранцы какие. Жена вот пишет, что не меньше тридцатки на трудодень выходит. Да двое сыновей ещё…. А по осени и долю в прибыли с урожая обещают.

— Вот и говорю — хорошо. А мои по указу о разбеднячивании в совхоз загремели на голый оклад.

— Жёстко с ними…. Ладно, не грусти, это не на всю жизнь. Исправятся, осознают, работать нормально научатся….

— Неплохо бы, но ведь пьёт батя-то.

— А с чего он?

— Ну…, десять лет председателем комбеда был.

— Да, тяжело ему будет. А сколько дали?