Барышня-воровка (сборник) - Светлана Алешина

Комин-старший, как только вошел в комнату, вольготно развалился в кресле, а Соне сесть не предложил. Не дожидаясь приглашения, она сама выбрала довольно ветхий стул, который тут же отозвался жалобным скрипом.

– А мне вот совсем не жаль слюнтяя Ваньку! – огорошил Соню неожиданным заявлением Михаил Константинович. – Иждивенец! Всю жизнь просидел на шее родителей, так ему и надо, что он дурнем сделался! Теперь хоть какая-то польза от него – благотворительные взносы время от времени приходят. Кстати, и из вашего «Красного Креста» взносы приходили, на эти деньги мы Ваню не только к солидному психиатру пристроили, но еще и себе кое-что оставить смогли!

– Ваш сын, возможно, несколько иного мнения по этому поводу, – осторожно возразила Соня.

– Этот негодяй просто запудрил всем нам мозги! Да он даже в армии не служил! Какой из него мужик?!

Своим бурным выступлением Комин-старший воскресил в Сониной памяти политические дебаты Владимира Вольфовича Жириновского. Неудивительно, что сынок в этой семейке просто спятил!

А Михаил Константинович тем временем продолжал, брызжа слюной:

– Да, мне нисколько не жаль «бедного Ванечку»! Я так думаю, и я так говорю! Подозревайте меня в чем хотите – в аморальности, в отсутствии родительского инстинкта, но моя совесть чиста!

– Я и не собиралась думать, что вы способны иначе отозваться по поводу своей совести, – попробовала подколоть Соня Михаила Константиновича. Но Комин ее не слышал.

– Так я сказал врачам, так я скажу вам! Иван получил то, что заслужил! И если у нас в стране введут альтернативную службу, все скоро сделаются такими!

Соня наблюдала за этим придурком и думала, что современная психология права: основные проблемы люди получают по наследству от собственных родителей. И если уж человек попал в дурку или в какое место похуже, объяснение тому следует искать в его ближайшем окружении. Она попыталась вспомнить, что по этому поводу думают восточные медитаторы, но ей это не удалось. Да и сам Михаил Константинович напоминал параноика; ко всему – хама. Хоть бы чайку догадался предложить девушке!

– Как давно у Ивана начались проблемы? – попробовала Соня прервать монолог Михаила Константиновича. – Это началось в совсем раннем детстве или немного позже?

– Будь проклят тот день, когда Маша родила бездельника и он стал жить в нашем доме! Да и друзья его не лучше! Ваня и Леша, – Михаил Константинович произнес имена с таким презрением, будто имел в виду Ирода и Иуду. – Такие же бездельники, а мечтают стать свободными предпринимателями!

Да никогда они ими не станут! И слава богу! Проклятая буржуазия! Пока все соки из России-матушки не высосут – не успокоятся!

От обилия восклицательных знаков в речах Комина у Сони закружилась голова. Она махнула рукой и не стала напоминать Михаилу Константиновичу о том, как высасывали соки из России коммунисты, которым Михаил Константинович явно симпатизировал. Разговор протекал в бесполезном русле.

– Кстати, как скоро Иван вернется домой? – поинтересовалась Соня, поскольку этот вопрос ее очень беспокоил.

– Не вернется он домой!

– Это еще почему?

– Потому! Мы этого придурка упрятали от людских глаз подальше.

Соня окончательно убедилась: продолжать разговор нет смысла. Все равно вдохновения у нее сейчас не хватит для того, чтобы заставить этого человека выложить правду о заморочках Ивана Комина. Но стоило расспросить, где сейчас он находится.

– Нам нужен адрес Ивана.

– Зачем?

– Нужно поговорить с ним.

– Он недееспособное лицо! Отдавать средства из благотворительного фонда положено нам.

Соня сложила в кармане кукиш.

– Сначала необходимо побеседовать с Иваном.

– Объясните.

– Это чрезвычайно долго – пояснять методы нашей работы.

– Какие такие методы?

– Надежные. Не думаю, что подробности вас заинтересуют.

– Это почему же не заинтересуют? Интересно знать, чем таким пользуются члены «Красного Креста», что могут помочь людям лучше, нежели на это способна официальная медицина!

Михаил Константинович прицепился к Сониным словам как клещ, и сыщица, понимая, что так просто от него не отделаться, с неохотой ответила:

– Мы пытаемся определить желания пациентов, каким образом хотели бы они распорядиться деньгами, которые мы им предоставляем. Только потом согласуем вопрос с родителями.

Михаилу Константиновичу требовалось одно – чтобы ему подбросили тему, а там уж он найдет, что говорить. И такую тему он получил.

– Так вот, значит, чем занимаются ваши благотворительные общества?! Определяют желания шизофреников! Те, выходит, имеют право творить что хотят? Потому и милиция бессильна! Потому и беспредел в стране! Да еще смертную казнь отменили!

Соня смиренно воспринимала словесный поток этого странного человека, решительно не понимая, при чем тут милиция, беспредел в стране, а уж тем более отмена смертной казни.

Но спорить не стала, ибо здраво рассудила: это бессмысленно.

– Тем не менее я прошу вас сообщить запрошенные мною данные. А какие методы применять в ходе благотворительных акций – это уже наше дело. В конце концов, кто деньги дает?

– Данные? – Михаил Константинович презрительно усмехнулся. – Ну что ж, я сообщу вам данные, и пусть все сообщат вам проклятые данные! А я посмеюсь, когда окажется, что ваши данные ничем не могут помочь Родине!

– Да, да! – Соня спешно вытащила записную книжку с прикрепленной к обложке авторучкой. – Сообщите мне, как отыскать вашего сына.

Михаил Константинович рассмеялся.

– Записывайте! Расловка-два, дом двадцать пять! Эта цифра, несомненно, прольет свет на все загадки!

Истерический хохот Комина заставил девушку серьезно побеспокоиться о состоянии его здоровья.

– Могу еще сообщить адрес, по которому скрывался Владимир Ульянов, спасавшийся от преследования царских войск! – не собирался успокаиваться Михаил Константинович. – Могу еще сообщить дату рождения и смерти Наполеона Бонапарта!

Соня глянула на часы, не забыв при этом состроить озабоченную гримасу.

– Видите ли, я тороплюсь, у меня много дел, поэтому, с вашего позволения…

– Конечно! Много дел! Надо успеть зайти в монастырь, торжественно отчитаться слугам бога о содеянном ради искупления грехов, благо все данные, – на этом слове Комин сделал особый акцент, – для этого имеются!

Соня встала со стула, который еще раз пропищал, и двинулась к выходу.

– Вы не проводите меня?

– Когда утрете нос президенту, не забудьте меня обрадовать рассказом об исключительной пользе, которую принесли мои данные, – шагая по коридору походкой Петра Первого и все еще продолжая посмеиваться, съязвил Александров.

Соня попрощалась с соблюдением всех правил этикета, пересекла сад, оглядываясь на неугомонную, под стать хозяину, собаку, и выскочила на улицу. Навстречу ей шла жена Михаила Константиновича. Руки ее были заняты огромными баулами, в которых, судя по звону, находилось нечто стеклянное.

– До свидания!

Комина лишь презрительно фыркнула в ответ, бесцеремонно отодвигая девушку в сторону, чтобы освободить себе дорогу.

– Потому и просят подаяние на вокзалах! – доносились из глубины сада гневные рассуждения Михаила Константиновича.

– Даже не знаю, что и делать, – поделилась она. – Какая-то беспросветность. Как нам теперь узнать о заморочках Ивана Комина, если с родителями его, по сути, поговорить не удалось?

– Да, веселая семейка, я бы сказал, неадекватная!

– Не до шуточек сейчас, Олег! – упрекнула его Софья. – Если бы ты знал…

– Да я понимаю, – перебил Рыбак. – А что, если проникнуть к Комину в дом? У них ведь наверняка хранятся все нужные бумаги.

– И когда у него следующий визит к врачу? Ты это запомнил?

– А как же! Все досконально изучил. Послезавтра. И почему-то этот визит состоится вечером. Так что самое время для проникновения в чужой дом.

– Не нравятся мне все эти взломы… – обреченно вздохнув, пробормотала Соня.

– А что поделаешь? – усмехнулся в ответ Олег. – Такова жизнь!

Соня с Олегом отправились в поселок Вторая Расловка. Темнело, и лил дождь. Погода создавала мрачное настроение. Казалось, весь мир сошел с ума. Впрочем, Соня понимала, что подобные ассоциации вызваны впечатлениями, которых она нахваталась в гостях у Коминых.

Олег почему-то не унывал. Ситуация казалась ему забавной, и он всю дорогу травил анекдоты о сумасшедших. Например:

– Как-то раз врачи решили, что сумасшедшие неизлечимы, и попробовали провести последний тест. Говорят, будете прыгать без парашюта. Мол, погибнут, и хрен с ними. Один сумасшедший задает вопрос: «Зачем?» Ну, врачи отвечают, мол, бутылки сдавать будем. Ну, все сумасшедшие, ясное дело, прыгают, разбиваются. А тот, что вопрос задал, – стоит. Врачи думают: ну все, парень вылечился! И вопросы разумные задает. Относительно разумные, конечно. Спрашивают: «А ты что не прыгаешь?» А тот взгляд в пол – и бутылку пивную из-за пазухи вытаскивает. «А разве с отбитым горлышком бутылки принимать будут?» – интересуется.