Дом духов - Кристофер Мур

Глядя на это небольшое состояние в антиквариате, Кальвино был потрясен. Он подумал о Бене Хоудли в морге полицейского госпиталя. Бен был полон сюрпризов, даже после смерти. У него была Тик, обычная девушка, работавшая в баре и ложившаяся в постель с любым (и даже не с одним) за уплаченный бару штраф в триста батов за услуги, плюс пара сотен батов за несколько часов в гостинице. Общий счет составлял около двадцати восьми долларов. Столько же стоил киллер из Клонг Той. Но в то же время Бен был каким-то образом связан с миром элиты Бангкока, миром супербогатых, через эту женщину, у которой хватило денег купить себе статусное положение в обществе.

Винсент знал фарангов, которые иногда заводили интрижки с младшими женами китайско-тайских купцов. Такие фаранги всегда плохо кончали. Но для некоторых парней – холеных, молодых, красивых, бедно живущих, любителей поживиться за чужой счет, парней, готовых на риск, – этот мир был лучше всех возможных – по крайней мере, на время. Привлекательная, образованная девушка, которую кто-то уже обеспечивал материально, искала спасения от скуки в дни ожидания визита своего покровителя. Но когда китайско-тайский купец раскрывал игру, которую она вела у него за спиной, срок жизни такого фаранга равнялся примерно сроку жизни мотылька. За сумму, равную короткому свиданию с инь с Вашингтон-сквер, фаранга ждала жестокая смерть, и равновесие восстанавливалось. Закон Кальвино для экономики Бангкока: пока цена короткого секса и наемного киллера остается постоянной, чужаки избегают смотреть на чужих жен, младших жен и респектабельных дочерей как на сексуальную добычу. Возможно, Бен поступил глупо, и в результате его убили. Такой сценарий вполне возможен, думал Кальвино, шагая по комнате. Пока что у него было много теорий и мало улик, чтобы их подтвердить.

Он стоял у окна и видел, как серый «БМВ» выезжает со двора. Красные тормозные сигналы вспыхнули, когда водитель притормозил у выезда на сой, потом машина резко повернула направо, прибавила ход и исчезла в направлении улицы Сукхумвит. Кальвино мельком увидел водителя. Китайско-тайский тип, около сорока лет, мундир полицейского, короткие волосы и прямые плечи.

Даенг вошла через парадную дверь. Она появилась у входа, словно кошка. Присутствие Кальвино застало ее врасплох.

– Чем могу помочь? – спросила она и остановилась, оглядывая комнату, не взял ли он чего-нибудь, пока ее не было.

– Дверь была открыта, – сказал Винсент, разглядывая статую киннари. – Поэтому я вошел.

– Эта статуя киннари – репродукция, стоит две тысячи долларов, – сообщила Даенг, так как он смотрел на статую.

Кальвино поднял брови.

– Две тысячи американских долларов, – прибавила она.

– Догадываюсь, вы не стали бы вкладывать в нее свои сбережения, – высказался он, глядя прямо на одну из грудей киннари.

– Не стала бы, – холодно согласилась она.

Винсент достал из кармана поддельную гирьку для опиума и протянул ей.

– Я подумал, что вы могли бы сказать мне, сколько это стоит.

Она взяла ее, нахмурилась, потом улыбнулась.

– Это подделка. Стоит сто – двести батов. Не могу сказать точно. Я не занимаюсь подделками. – И отдала ему гирьку.

– Подделка? – Сыщик постарался изобразить удивление. – Но я думал…

– Наверное, вы ошиблись. – Даенг была сильной женщиной, излучала уверенность, которую дают деньги – ту уверенность, которая позволяет вам командовать окружающими, не опасаясь последствий.

У нее было гладкое, ухоженное, элегантное лицо, оттененное длинными черными волосами, каскадом спускающимися по спине. Она обладала красотой модели из мира моды: бездумной, идеальной красотой, которую на следующий же день мгновенно забывают. Ни одного запоминающегося недостатка, крошечных дефектов, намекающих на уязвимость, застенчивость или повод для страданий.

– Вы хотите сказать, что меня надули? – Он широко раскрыл удивленные глаза.

– Сколько вы за нее заплатили?

– Тысячу батов.

– Очень плохо, – улыбнулась она.

– А вы случайно не продаете подлинные гирьки? – спросил Винсент.

Золотое платье на пять дюймов выше колен позволяло видеть идеальной формы ножки. Глаза смотрели прямо на него, не мигая. У нее был идеальный узкий нос, такой не мог быть природным, и такой рот, что, сложив губы для поцелуя, она могла бы мгновенно остановить «Бьюик».

– Вон там, в этой витрине, – сказала Даенг, подводя Кальвино к стеклянному шкафчику у дальней стены, вставила ключ и открыла витрину. – Вы ищете набор?

– Да, набор из десяти слоников. – Сыщик посмотрел на шеренгу слоников от двух до восьми граммов.

– Полный набор слоников встречается крайне редко. Некоторые специалисты говорят, что они родом из Лаоса. Вам нравятся слоники?

– Что может не понравиться в наборе игрушечных слоников? – спросил он. Даенг вручила ему восьмисотграммовую опиумную гирьку в виде слоника, и он вертел ее в руках, стараясь сделать вид, будто заинтересован.

– Едва ли это игрушки, – заметила она.

Может быть, Бен запал на ее тонкую тайскую талию, от которой воображение мужчины, подобно струйке песка, устремляется вниз, к бедрам и ногам, подумал Кальвино. Она не спускала с него глаз. Местный мужчина, опытный в жизни улиц, подумал бы дважды, прежде чем связываться с ней: женщины такого типа никогда не довольствуются одним мужчиной. У нее нет экономических причин так поступать. Винсент считал Бена достаточно умным, чтобы знать эти основы.

– Самая маленькая – двухграммовая. Не существует единой системы гирек. Но в большинстве наборов они доходят до тысячи шестисот граммов. Иногда попадаются гирьки на четыре кило и даже на восемь. Но они никогда не бывают в виде слоников. Никто не находил набор слоников с гирькой больше восьмисот граммов, – объяснила Даенг.

– Вы хорошо разбираетесь в гирьках, – сказал Кальвино. – Сколько стоит весь набор?

– Семь тысяч пятьсот долларов, – ответила она.

– Вы когда-нибудь называете цену в батах?

Она рассмеялась.

– Конечно. Но многие из моих клиентов лучше думают в долларах.

– Семь тысяч – это много билетов в цирк, – сказал он, качая головой.

Вошла служанка и подала Кальвино стакан воды. Он отпил из стакана, следя за глазами Даенг. Их взгляд выдавал женщину, которая умеет быстро оценить клиента; такие глаза сканируют мужчину и оценивают количество золота в его кольцах и цепочках. Она еще не вполне решила, к какой категории отнести фаранга Кальвино. Исцарапанное и разбитое лицо, дешевый костюм, ободранные костяшки пальцев. Он мог быть сборщиком в отпуске или миссионером, приехавшим из джунглей.

– Мой друг Бен Хоудли говорил мне, что тайские наркоторговцы до сих пор пользуются такими гирьками. В глубинке, конечно.

Даенг резко обернулась и закрыла стеклянную дверцу. Что заставило ее так быстро среагировать – гнев или страх?

– Что вам нужно, мистер… – В вопросе прозвучал гнев.

– Кальвино. Бен был моим приятелем. Чертовски жаль, что так случилось. Я видел его фотографию в газете. И сказал себе: «Эй, ведь это мог быть я сам». Просто невезение, что у этого токсикомана оказалось оружие, и он решил выстрелить из него в Бена. Поэтому, когда папа Бена позвонил мне из Лондона и спросил: «Винс, Господи Иисусе, что случилось с Беном?», мне пришлось ответить: «Мистер Хоудли, я не знаю наверняка. Знаю только то, что написано в газетах». И мистер Хоудли попросил: «Не могли бы вы узнать у его друзей; может, они что-то знают о том, что за всем этим кроется?» Что я мог ему ответить? «Конечно, мистер Хоудли, я сделаю, что смогу». И тогда я вспомнил, что Бен как-то сказал мне, что один из его лучших друзей – красивая девушка-тайка по имени Даенг. Он сказал, что у нее антикварный магазин на Сой 41. И я подумал: «Почему не убить сразу двух зайцев?» У меня была эта опиумная гирька, и я все равно должен был пойти сюда. Я подозревал, что эта гирька – как бы это сказать – не вполне правильная. Поэтому я сказал себе: «Вини, возьми ее с собой, пусть Даенг выскажет свое мнение. А потом спроси ее насчет Бена».

Секунду Кальвино не был уверен, что уловка сработала. Ее гнев улетучился, его сменило нечто вроде сомнения или смущения, а потом и оно исчезло.

– Это было ужасно, отвратительно. Насчет Бена, – произнесла она с чувством.

У Винсента возникло ощущение, что Даенг – человек, сочувствующий страдающим людям, но предпочитающий работать с приятными, улыбчивыми и успешными богачами, имеющими одежду лучшего кроя и лучших дантистов и отпускающими лучшие шутки. С такими людьми, которые, вероятнее всего, умрут от старости в своих постелях в окружении родственников, а не от пулевого ранения.

– Вы говорите по-английски с английским произношением, – сказал Кальвино. Он почувствовал, что она готова довериться ему и поговорить, и он угадал правильно.