Замок янтарной розы (СИ) - Снегова Анна

- Я просто подслушала разговор, который не предназначался для моих ушей. Прости, не могу сказать тебе больше. Так ты поможешь? Что там такого страшного ты узнал? Меня устранят как ненужного свидетеля, или можно жить пока? – пытаюсь пошутить я, глядя в строгие глаза Рона, но не получаю ответной улыбки.

Мы по-прежнему стоим при входе – там, где меня застиг вопрос. И этот разговор получается ужасно неловким.

- Ну хорошо, слушай. Лет двадцать назад, может больше, наш Людвиг только поступил на службу. Представь себе, был даже непьющим. Он принимал архивы от своего предшественника и очень волновался по этому поводу. Долго проводил инвентаризацию, разработал даже собственную систему нумерации томов и какой-то очень хитрый буквенно-цифровой код, чтобы увеличить скорость поиска информации. И вот он стал замечать, что в некоторых папках с документами не хватает пронумерованных страниц. Или в книгах отсутствуют листы. А когда он обратился по этому поводу к бывшему Архивариусу, тот посоветовал ему просто забыть и не лезть в это дело. Сказал, документы и страницы были изъяты по приказу.

- По чьему приказу? – удивилась я.

- Как это чьему? Эмбер, подумай сама – кто может дать приказ что-то изъять из Королевских Архивов?

- Наверное, только Его величество, - смутилась я.

- Наверное! - передразнил Рон. – Ну так вот, Людвиг обнаружил, что все изъятые документы так или иначе связаны с персоной короля Седрика Благонравного, последними годами его жизни. В сборнике эдиктов этого короля, который тоже хранится в Архивах в нескольких почти рассыпавшихся от времени экземплярах, не хватает самых последних страниц. Я, кстати, нашёл этот сборник. Сопоставил дату смерти и датировку эдикта, расположенного на последнем невыдранном листе. Этот сохранившийся эдикт был написан за день до смерти и касался какой-то ерунды, вроде назначения судей. Получается, что последний эдикт Седрика был издан, по всей видимости, в самый день его смерти.

Я слушала Рона, затаив дыхание.

- А вот теперь самое интересное. Старый Архивариус сказал Людвигу по секрету, что все изъятые документы хранятся теперь в личном кабинете Его величества. И об их содержании известно только представителям династии Стратагенетов! Более того – по традиции каждого члена королевской семьи мужского пола заставляют внимательно их изучить ещё до того, как он станет совершеннолетним. Этой традиции, как оказалось к моему огромному удивлению, уже несколько сотен лет – и раньше за эдиктом принцы приходили в Архивы. Вот только наш нынешний король зачем-то решил поменять правила, и сделал любые упоминания о последнем эдикте Седрика Благонравного секретными и доступными лишь узкому кругу посвящённых. Хьюго повелел, чтобы отныне юных принцев тыкали носом в пыльные бумаги их венценосные отцы лично. Так, чтобы даже полслова из содержания того эдикта не просочилось к посторонним – даже из высшей знати. В общем, Людвигу настоятельно посоветовали не лезть в это дело, потому что там якобы замешены слишком большие люди и слишком большие секреты. Так что, Эмбер, я примерно представляю, чьи именно разговоры ты могла подслушать и где. Скажи мне, я прав?

Я постаралась не поддаться на провокацию. Узнаю Рона – не отцепится, если что-то надо. Не мытьем, так катанием он хочет добиться от меня признания.

- Извини. Я правда не вправе тебе сказать больше, чем я уже сказала. Могу только пообещать, что буду очень осторожна и никуда лезть не собираюсь!

Он долго смеривал меня непроницаемым взглядом.

- Хорошо. Надеюсь на твоё благоразумие.

Я не знала, что ещё сказать и как разбить неприятное молчание. В конце концов просто струсила – схватила с манекена обратно свою шубку и отговорилась тем, что у меня сегодня ещё дела.

У самого выхода меня догнали холодные слова:

- Мне очень жаль, что ты мне не доверяешь.

Я сбилась с шага, но не обернулась. Мне тоже жаль, что всё так получается. Но я не знаю, как по-другому.

Снова потянулись вереницей одинаковые, серые и бесцветные дни. Я больше не приходила к Рону в Архивы. Его очевидная обида на меня за недоверие сломала, кажется, даже тот хрупкий мостик, что я так старательно строила между нами. И кто меня дёрнул за язык попытаться что-то выяснять! Тем более, что всё было тщетно. Я ничего не узнала, только ещё больше зашла в тупик. Ниточка, потянув за которую, я пыталась распутать клубок загадок и тайн, снова оборвалась в моей руке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Иногда до меня доходили слухи, которые заставляли сердце пуститься вскачь. Слухи о беглом принце, Молодом Ястребе, который бороздит моря на своём быстром корабле. «Изгнанник» - так, кажется, он назвал его. Судачили о том, что принц пиратствует, о том, что это в высшей степени неприлично, о том, что его всё чаще видят по ту сторону моря – на Материке, где зреет заговор против Короны. Упрямые княжества Материка, видя, как дряхлеет старый Король, копят силы для того, чтобы сбросить с себя протекторат Королевства Ледяных Островов.

И где-то во всей этой паутине интриг и политических баталий – Ужасный Принц, полный амбиций и поклявшийся добыть себе замок розы. Очевидно, давно обо мне забывший – так же, как и я забыла о нём. Я сдержала слово, данное самой себе, и шкатулку с пряностью за все эти годы не открывала ни разу.

А потом у моих сверстниц пошли дети.

Почему-то я не очень представляла в деталях, как будет выглядеть моя грядущая семейная жизнь, но вот ребёнка… ребёнка хотелось до безумия. Потому что мне казалось это самым драгоценным чудом мироздания – сердце, разделённое напополам. И ты никогда больше не будешь один – пусть где-то далеко, но это второе сердце всегда будет биться эхом твоему. Даже когда тебя не станет – как я до сих пор храню в своей крови отголоски маминого сердцебиения.

Но эту мечту я задвинула совсем глубоко. Я до немоты в пальцах боялась, что именно те мечты, которые тебе дороже всего, за которые ты слишком сильно цепляешься, по странным законам Мироздания не сбудутся. Или сбудутся каким-то совершенно неправильным образом – как это вышло с моей мечтой о замужестве.

Приближался момент, которого я боялась больше всего – Рону вот-вот должно было исполниться двадцать один. Откладывать свадьбу становилось уже невозможно. А мы по-прежнему были непонятно кем друг другу – так и застыли на противоположных берегах замёрзшей реки, не решаясь проверить лёд на прочность.

Мне казалось, есть какой-то выход, но я его не вижу, раз за разом прохожу мимо.

И вот однажды мы пили чай с леди Теплтон в Эбердин, и она произнесла странную фразу, не глядя на меня и разговаривая будто сама с собой.

- Иногда долгая разлука помогает взглянуть на вещи свежим взглядом… или на людей.

Я очнулась от глубоких раздумий и отпила, наконец, из чашки, чай в которой давно остыл.

- О чём вы?

Она посмотрела на меня искоса.

- Ты знаешь о том, что на Материке есть университет, в который принимают женщин? Очень старый, порядки в нём не менялись уже лет двести. Его основала одна супружеская пара – и по легенде, барон Вилленштайн так уважал ум своей жены, которая помогала ему в научных экспериментах, что не смог отказать ей в просьбе принимать в это высшее учебное заведение и девушек. У нас на Островах о такой роскоши можно только мечтать! Даже мой покойный муж, Министр иностранных дел при двух королях подряд, считал образование женщин какой-то блажью, а мою работу здесь, в Эбердин – безобидным увлечением, чем-то вроде выращивания роз или вышивания крестиком…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Леди Темплтон ещё долго ворчала что-то о своём покойном супруге, сменив тему, а в моей голове тем временем посеянная ею идея расцветала буйным цветом.

- Да как ты смеешь обращаться ко мне с подобными возмутительными просьбами! – голос отца прогремел надо мной с такой силой, что мне захотелось зажмуриться. Но я упрямо смотрела ему в глаза, только сильнее сжала руки в кулаки, пряча их в складках платья.