Год белой кометы - Владимир Романенко

— Ну, я еще тебя встречу…

Он вышел, громко хлопнув дверью. Саша вернулся в комнату и сел рядом с Ольгой. Ольга, тревожно взглянув на него спросила:

— Все в порядке?

— Конечно! А что, собственно вас тревожит?

— Мне не понравилось, как к вам подошел этот Тофик…

— Просто он горяч, как все южане. И еще привык считать себя неотразимым, а вы, как я понял, не приняли его ухаживаний.

— Слишком они приторные и откровенные…

Компания снова вернулась за стол, но теперь Малахов сам сел рядом с Ольгой. Один из приезжих аспирантов заговорил о творчестве художника Босха, но о Босхе мало кто знал что-либо определенное, а тем более мало кто видел его рисунки. Саша интересовался живописью со школьных лет, сам неплохо рисовал и о Босхе имел вполне определенное представление.

— Вы слишком упрощаете этого художника, — заговорил он, возражая аспиранту, — Вы пытаетесь смотреть на Босха с точки зрения современного реалиста. А он всегда был несколько фантастичен и поэтому загадочен… Одну минуту…

Аспирант от удивления выронил вилку.

Малахов быстро зашел в свою комнату и снял с полки большой альбом.

— Вот, посмотрите, — он раскрыл альбом, — это тот самый Босх и, я думаю, лучшее подтверждение тому, что я сказал. Альбом пошел по рукам, а затеявший разговор аспирант, удивленно посмотрев на Малахова, спросил:

— Давно интересуетесь Босхом? Альбом редкий, у меня такого нет, и я нигде не видел ничего подобного…

— Это французское издание, я его когда-то в Батумском пор- ту купил совершенно случайно…

Ольга, крепко сжав Сашину ладонь, радостно зашептала ему:

— Вы не представляете, какой вы молодец! В Институте этот деятельневероятный сноб и зазнайка, я его знаю. Он считает, что разбирается во всем и лучше всех… Это просто замечательно, что вы щелкнули его по носу!

Вечеринка подходила к концу, все немного устали. Малахов с Ольгой вышли на балкон и тихо разговаривали. Ольга рассказывала, как стала программистки, Саша вспоминал свои студенческие годы, они уже перешли на «ты», но то о чем они говорили, было для Малахова вовсе не самым важным в этот вечер. Он чувствовал какую-то неосязаемую духовную связь между ними, и ему казалось, что разорвать ее будет уже невозможно. Объявили последнее танго, и Малахов, осторожно обняв Ольгу, медленно двигался в ритме плавной мелодии. Казалось, он совсем опьянел от выпитого вина, от ее голоса, ее духов и прикосновений… И, как только музыка умолкла, он вдруг быстро подхватил Ольгу на руки, вышел с ней на середину комнаты и радостно крикнул:

— Я ее нашел! Она будет моей женой!

Вокруг засмеялись, зааплодировали, Малахов поставил Ольгу на пол и вопросительно на нее посмотрел. Все замерли, в комнате на несколько секунд воцарилась тишина.

Ольга поправила прическу, грустно улыбнулась Малахову и тихо сказала:

— Да… это поступок! Но можно мне все же подумать?

— Не очень долго, а то уведем! — воскликнул кто-то из девушек.

Снова раздался громкий смех, гости стали расходиться, скоро и в доме, где размещалось общежитие, и во всем поселке воцарилась ночная тишина.

Малахов и Ольга вышли из дома и медленно двинулись вверх по дороге, идущей в гору. Обычно по этому асфальту гуляли вечером все жители поселка, но сейчас было уже поз- дно, поэтому она была безлюдной, и только редкие светлячки мелькали в темноте придорожных зарослей. Ольга остановилась, глядя на появившийся из-за горы краешек луны и, наклонив голову, сказала:

— А ты отважный человек, Саша. Не каждый вот так, в первый же вечер и при всех может сделать предложение. Если это, конечно, была не шутка.

Малахову показалось, что во рту у него стало сухо, и он с усилием, почему-то немного с хрипом в голосе, произнес:

— Не шутка.

— Не ожидала… Знаешь, я даже почувствовала себя счастливой! Правда, правда, ты мне понравился!

— Так в чем же дело? Соглашайся!

— В чем дело… Дело Сашенька в том, что жизнь моя началась не сегодня и не со встречи с тобой. Она шла и до сегодняшнего дня. В том, что у меня есть жених, с которым мы знакомы с первого класса. В том еще, что через две недели у нас с ним свадьба.

— Я этого не знал.

— Да дело даже не в этом. Мой Алексей совсем не похож на тебя — он мягкий, нерешительный, вечно во всем сомневается, хотя безмерно добрый и, конечно, любит меня. Может быть даже, я не раз потом пожалею, что не согласилась остаться с тобой.

— Значит не согласишься?

— Не соглашусь… И не только потому, что где-то есть Алексей. Я и месяца не смогу прожить без моего города, без его улиц, без свежих булочек, которые мама покупает каждое утро, без моих старых друзей… Я просто умру, если хотя бы раз в месяц не пойду куда-нибудь на концерт или в театр. И еще, я не смогу жить без этого множества лиц, без шума за окнами… Тебе это, наверное, трудно понять. Но я знаю, что и ты не собираешься бросать свою работу.

— Лучшей не найду, это точно.

— Ну вот… Ты уедешь в город и вечно будешь об этом жалеть, а виноватой буду всегда я. Я уеду сюда, тоже буду несчастлива. Поэтому давай оставим все как было. Да и как можно бросить человека, с которым меня столько связывает? Это же почти предательство. Я завтра уезжаю, а ты, пожалуйста, за- будь об этом вечере. Пройдет время — пройдет все…

Утром следующего дня Ольга уехала.

Катерина, которая, конечно же, была на вечеринке, проплакала всю ночь, утром встала опухшая от слез и на работу поехать не смогла. Она сидела в своей комнате на неприбранной кровати, безучастно и неподвижно смотрела куда-то сквозь стенку. Конечно, Малахов и так никогда не обращал на нее особого внимания, но теперь не было уже абсолютно никаких надежд на то, чтобы хоть как-то с ним сблизиться. Аннушка, Катина соседка по общежитию и самая близкая подруга, как могла, успокаивала ее, пытаясь заставить выпить горячий чай со сгущеным молоком.

— Ну что ты, Катюша, в самом деле! Свет на нем клином сошелся, что ли? Сам себя наказал, еще наплачется с этой городской красоткой!

— Да нет, Аннушка, она очень интересная, эта Ольга, красивая… И танцует замечательно, я так не могу… Не пара я ему — вот и все.

— Ну и что теперь? В монастырь пойдешь? — сердито нахмурившись спросила Аннушка.

— Если бы это было возможно!

— Ну и глупая же ты, Катька! Кончай свои нюни и чтобы завтра же была на работе, а то еще ко всему прочему за прогул уволят…

Она не успела закончить фразу — зазвонил телефон. Аннушка подняла трубку:

— Общежитие. Да, здесь. Это тебя, кажется кто-то из астрономов…

Катерина взяла трубку:

— Я слушаю. Да, немного приболела. Хорошо, Максим Петрович, я поднимусь вечерним автобусом.