Ворон - Эдгар Аллан По

ползет?

За сцену тянутся суставы,

        Он движется вперед,

Все дальше, – дальше, – пожирая

        Играющих, и вот

Театр рыдает, созерцая

        В крови ужасный рот.

Но гаснет, гаснет свет упорный!

        Над трепетной толпой

Вниз занавес спадает черный,

        Как буря, роковой.

И ангелы, бледны и прямы,

        Кричат, плащ скинув свой,

Что «Человек» – названье драмы,

        Что Червь – ее герой!

Lenore[83]

Ah, broken is the golden bowl! – the spirit flown forever!

Let the bell toll! – a saintly soul floats on the Stygian river; —

And, Guy De Vere, hast thou no tear? – weep now or never more!

See! on yon drear and rigid bier low lies thy love, Lenore!

Come, let the burial rite be read – the funeral song be sung! —

An anthem for the queenliest dead that ever died so young —

A dirge for her the doubly dead in that she died so young.

“Wretches! ye loved her for her wealth and hated her for her pride;

And, when she fell in feeble health, ye blessed her – that she died: —

How shall the ritual, then, be read? – the requiem how be sung

By you – by yours, the evil eye – by yours the slanderous tongue

That did to death the innocent that died, and died so young?”

Peccavimus; – yet rave not thus! but let a Sabbath song

Go up to God so solemnly the dead may feel no wrong!

The sweet Lenore hath “gone before”, with Hope that flew beside,

Leaving thee wild for the dear child that should have been thy bride —

For her, the fair and debonair, that now so lowly lies,

The life upon her yellow hair, but not within her eyes —

The life still there, upon her hair – the death upon her eyes.

“Avaunt! to-night my heart is light no dirge will I upraise,

“But waft the angel on her flight with a Paean of old days!

“Let no bell toll! – lest her sweet soul, amid its hallowed mirth,

“Should catch the note, as it doth float-up from the damned Earth.

“To friends above, from friends below, the indignant ghost is riven —

“From Hell unto a high estate far up within the Heaven —

“From grief and groan, to a golden throne, beside the king of Heaven.”

Линор

Расколот кубок золотой,[84] – рыдать колоколам!

Летит с тоской душа святой к стигийским берегам.

Тоскуй, сэр Гай, рыдай, рыдай! Что ж сух твой светлый взор?

Так холодна в гробу она, твоя любовь – Линор!

Пой с нами, пой за упокой над мертвой красотой

Хорал над той, что умерла такою молодой,

Над той, что умерла вдвойне, скончавшись молодой.

«Не гордость вы ценили в ней, а деньги предпочли,

С больной, вы стали с ней нежней – и этим в гроб свели.

Как с ваших лживых языков слетает гимн святой?

Как злобный хор клеветников поет за упокой,

Когда ее убили вы, убили молодой?»

Peccavimus![85] Из гневных уст летят твои слова,

Но не мешай нам петь псалом, молчи – она мертва!

Хоть ради той души святой, что вознеслась, ушла,

Хоть ради той, что стать женой, твоей женой могла!

О, как мила она была! Она еще не прах —

Чиста улыбка и светла, нет смерти на устах,

И жизнь в волнистых волосах – но стынет смерть в глазах!

«Да, слез мне нет, но горний свет горит в душе моей,

Пусть ангелу звучит вослед пеан минувших дней,

Пусть в мире зла колокола песнь оборвут свою,

Пускай Линор ваш злобный хор не слышит там, в раю!

Да, здесь – враги, а там – друзья, паришь в полете ты,

Из ада – прямо в небеса, о них твои мечты.

Здесь – боль и стон, там Божий трон, сбываются мечты!»

Dream-Land[86]

By a route obscure and lonely,

Haunted by ill angels only,

Where an Eidolon, named NIGHT,

On a black throne reigns upright,

        I have reached these lands but newly

        From an ultimate dim Thule —

From a wild weird clime that lieth, sublime,

        Out of Space – out of Time.

Bottomless vales and boundless floods,

And chasms, and caves, and Titan woods,

With forms that no man can discover

For the dews that drip all over;

Mountains toppling evermore

Into seas without a shore;

Seas that restlessly aspire,

Surging, unto skies of fire;

Lakes that endlessly outspread

Their lone waters – lone and dead, —

Their still waters – still and chilly

With the snows of the lolling lily.

By the lakes that thus outspread

Their lone waters, lone and dead, —

Their sad waters, sad and chilly

With the snows of the lolling lily, —

By the mountains – near the river

Murmuring lowly, murmuring ever, —

By the grey woods, – by the swamp

Where the toad and the newt encamp, —

By the dismal tarns and pools

        Where dwell the Ghouls, —

By each spot the most unholy —

In each nook most melancholy, —

There the traveller meets aghast

Sheeted Memories of the Past —

Shrouded forms that start and sigh

As they pass the wanderer by —

White-robed forms of friends long given,

In agony, to the Earth – and Heaven.

For the heart whose woes are legion

’Tis a peaceful,