Эланус - Урсула Познански
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он пробежался глазами по первому примеру, установив, что путь, который Марлен выбрала для его решения, был слишком длинный, но решение при этом было правильным.
– Здесь все правильно, – сказал он и отдал ей листочек.
Второе задание было более сложным, а где-то в середине решения Марлен допустила логическую ошибку.
Йона уставился на то место, где обнаружил ошибку. До сих пор в его критике звучали нотки превосходства, а иногда и издевательства. В этот раз он не хотел допустить такого ни в коем случае, но при этом не знал, как можно было бы поступить иначе.
– Ну? – Марлен изучала его со стороны.
– В общем, вот одна ошибка. – Он указал пальцем на соответствующую строчку. – А именно…
– Подожди, подожди, я сама догадаюсь. – Она подперла подбородок обеими руками и наморщила лоб, концентрируясь на задании.
Он дал ей немного времени. Потом в какой-то момент подумал, что было бы низко не протянуть ей руку помощи.
– Это…
– Шш…
Следующие минуты были жестким испытанием для его терпения. В глубине души он надеялся, что преподаватель сейчас войдет в аудиторию, но казалось, что сегодня пунктуальность ее подвела.
– Я нашла! – Марлен потянулась к ручке, вычеркнула часть строчки и написала что-то сверху. – То, что нужно.
– Супер.
Она усмехнулась, глядя на него:
– Мне кажется, ты немного удивлен.
Прежде чем он смог что-то ей возразить, в аудиторию вошла преподаватель.
– Продолжим с того места, на котором остановились в прошлый раз, – объяснила она и встала у доски. – Остались ли у вас еще открытые вопросы?
Оставшиеся девяносто минут Марлен провела, прилежно делая записи в тетради, а Йона – задумчиво глядя перед собой. Материал он усвоил бы даже во сне, но вот другие проблемы, которые его занимали, решить было гораздо сложнее.
Нужно ли было начинать разговор с Марлен о своей записке? Когда-нибудь она найдет ее в своей сумке. А может, она ее уже давно нашла. В любом случае было понятно, что тогда она смотрела бы на Йону совершенно другими глазами. Как на человека, который обманул и угрожал людям, которых даже не знал. Сколько еще осталось до того момента, когда он вынужден будет признаться ей, что Линда тоже получила это письмо и, как следствие, Лихтенбергер? Вероятно. И это за день до его смерти?..
Нет, так не должно было быть. Он не решился бы на это, и уж тем более по отношению к Марлен, которая так ценила честность.
А может, стоило признаться и тем самым повысить себя в глазах Марлен?
– Йона Вольфрам?
Он почувствовал, что все взгляды были направлены на него, и ощутил небольшой толчок от Марлен. Скорее всего, преподаватель уже не в первый раз называла его имя.
– Да?
– Я не хотела бы вас тревожить, но вы выглядите так растерянно. Вы ничего не пропустили? Может быть, мне стоит немного вернуться и повторить сказанное?
В другой ситуации он позволил бы себе высокомерно усмехнуться, но в этот раз ему было абсолютно не до этого.
– Нет… все в порядке. Я разберусь.
– Вы уверены?
– Да, спасибо.
Она еще пару секунд посмотрела на него, затем бросила свой взгляд на аудиторию:
– Есть здесь кто-нибудь, кому необходимо повторение? Если нет, то я продолжу.
Поднялось несколько рук. Четыре или пять. В школе никто не поднял бы руку, подумал Йона, но это было уже немного другое.
– Она знает твое имя, – прошептала ему Марлен, пока Штабер отвечала на вопросы. – Ты, вероятно, один такой в этой аудитории.
Йона не знал, было ли это действительно хорошим знаком. О нем говорили, и к этому он уже привык, но впервые ему не хочется наслаждаться вниманием окружающих.
И еще это письмо ректору. Нужно было сегодня же написать ответ, иначе это будет невежливо с его стороны. Ведь даже ректор нашел время, чтобы ответить на письмо Йоны, хотя после смерти Лихтенбергера царил полный хаос.
Но сначала все-таки немного о приятном. О том, что могло бы его порадовать.
– Ты помнишь, да? Кофе сегодня за мой счет, – сказал он, едва лекция закончилась.
Марлен смотрела на него сияющими глазами:
– И торт тоже.
Она настояла на том, чтобы показать Йоне свое любимое кафе в кампусе. Со столиками как в бистро, деревянными стульями и приятной тихой музыкой.
На этот раз он также заказал кофе с большой пенкой взбитого молока и помешал высокой ложкой в высоком стакане, пока наблюдал как Марлен уплетала свой шоколадно-банановый торт.
– Кстати, а не было ли в последнее время других странных случаев? – спросил он как бы между прочим и при этом выглянул из окна.
– Какого рода случаи ты имеешь в виду?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Ну что-нибудь. Люди, которые вели себя странно. Или что-то, чего обычно не происходит.
Она взглянула на него, остановив вилку с нанизанным на нее куском шоколадного торта на полпути ко рту:
– Ты думаешь сейчас о чем-то конкретном.
– Нет, меня интересует только, не было ли перед смертью Лихтенбергера…
– Ты тоже это видел, – перебила его Марлен и опустила вилку на тарелку. – Я ведь права, не так ли?
Черт, простучало в голове у Йоны. Черт, черт, черт.
– Что? Что это?.. Что, по-твоему, я должен был видеть?
Она просверлила его взглядом своих удивительно зеленых глаз:
– Ты знаешь, что я имею в виду.
В какое-то мгновение он уже был готов кивнуть головой. Сказать да. Но тогда ему пришлось бы лгать дальше и делать вид, как будто он не знает, кто запустил Элануса.
– Нет. Правда не знаю…
Марлен немного наклонилась вперед:
– Ты заметил, что за тобой следят. Ну, давай же, признайся. Чувство облегчения разлилось по телу Йоны. Это он мог хотя бы без всяких проблем оспорить так, чтобы не исказить правды.
– Следят? Нет. Я ни секунды не верю, что за мной следят. Да и зачем?
В задумчивости она поднесла очередной кусочек торта ко рту и посмотрела в окно. Ее взгляд был явно устремлен в небо.
– Ну, потому что ты престижный объект. Я ведь ничего нового тебе тем самым не говорю, не так ли? Они специально пригласили тебя сюда на обучение, чтобы ты защитил здесь свою кандидатскую и прославил имя университета во всем мире.
Она отодвинула тарелку в сторону, сделала глоток эспрессо и достала свой телефон. Пара движений пальцами по экрану и она повернула телефон так, чтобы Йона мог видеть дисплей.
Фото Элануса удалось на славу. Идеальное изображение поднимающегося в небо аппарата.
– Дрон, – глухо сказал он.
