Криминальная история христианства - Карлхайнц Дешнер

«Достойный удивления Ефрем» (Феодорит), «великий классик сирийской церкви» (католик Алтанер) настойчиво внушает, еврейский народ убил пророков, самого Бога, жестоко расправляется при том чуть ли не нарочно с любым чужим. «Это стоило слишком много крови, поэтому нельзя было больше допускать убиения. Тогда убивали открыто, теперь убивают тайно. Жалкий, беги от него (еврейского народа), потому что ничего не стоит ему твоя смерть и твоя кровь. Если он взял на себя кровь Бога, то испугается ли он твоей крови?. Бога распяли на кресте. Они (евреи) убивали пророков, как невинных ягнят Врачи пришли бы к ним, и те стали бы их жертвами Беги и спасайся от безумного народа, найди поспешая свое убежище в Христе (Сын Бога) пришел к семени Авраама, но наследники стали убийцами».

Сравнительно большая статья о Ефреме в «Лексиконе теологии и церкви», составленном в 1959 г бенедиктинцем и теологом Эдмундом Бекком (Рим), ни единым словом не упоминает о диком антииудаизме этого святого.

Еще яростней, чем Ефрем, нападал на «жалких, никчемных» евреев Иоанн Хризостом (354–407 гг.), и был прославлен, если не поэтому, то и не вопреки, начиная с VI-го века как Хризостом, Златоуст, а с VII-го как «(скрепляющая) печать отцов».

Во многих посланиях и восьми длинных поджигательских речах, которые произнес в 386–387 гг. в родном городе Антиохии внешне невидный, часто хворавший, со слабым голосом, но популярный церковный деятель («проповедь оздоровляет меня»), оставлено мало пороков и преступлений, не приписанных евреям (В проповеди, в самом начале которой он бахвалился, что достиг цели, добился победы, заткнул рот евреям, он говорил так долго, что захрипел — и продолжил свою борьбу на следующий день, это был праздник примирения).

Сын высшего офицера и бывший адвокат, который видит задачу проповеди именно в «совете», в «утешении», так как и «все Писание» содержало лишь утешительное, он бичует «издавна кровожадное сознание» евреев, их «кровожадность и жажду крови». Как некоторые «звери обладают вредоносным ядом, — указывает Хризостом, — так же и вы исполнены подобно вашим отцам кровожадности» Особенно «большие грехи совершили» евреи времен Иисуса, они были «слепы», «без угрызений совести», «учителя зла», «совершенно особенной душевной испорченности», «отцы и матери убийц». Они «собственноручно убили своих учителей», также как убили Христа, «главное преступление», которое оставило «в тени все злодеяния», за это «они были ужасно наказаны», «были отвергнуты» — «не просто согласно привычному ходу мировой истории», нет, это должна быть «месть неба», «столь невыносимая месть», что она «превзойдет в ужасности все до сих пор существовавшее, среди евреев ли или кого-то другого на свете».

Патрон — проповедник, чьи послания (шестнадцать томов в Mignes Patrologia Graeca) в XX столетии торжественно отметил как «неисчерпаемую сокровищницу», «отражение внутренней связи христианского, духа и эллинистической красоты формы» бенедиктинец Хризостом Баур, ругает евреев крайне гнусно, хуже, чем содомитов, ужаснее, чем извергов. Он снова и снова упрекает их, чей культ и культура как раз очень сильно привлекали антиохийских христиан, в поклонении идолам, обмане, разбое, воровстве, чревоугодии, похотливости Евреи живут лишь своим брюхом, влечениями, ничего не понимают кроме жратвы, выпивки и проламывания черепов «В своем бесстыдстве они превосходят даже свиней и коз» — «Слушающие проповедь большей частью вращаются в сфере благородного, возвышенного общения» (Баур) Хризостом, чьи послания распространялись и читались больше, чем других отцов церкви, клеветал на евреев вульгарней, чем кто-нибудь когда-нибудь до него «Великий муж старой церкви» (Тейнер), который жаловался со своей стороны «Нет в действительности ничего невыносимей оскорблений», поучает с евреями можно так же мало общаться, как с чертом, они-де «не лучше, чем свинья и козел», «хуже, чем все волки вместе», даже убивали своих детей собственной рукой, — от чего он позднее вынужден был отречься если они уже давно и не убивали своих детей, то зато они убили Христа, что было еще хуже «Евреи собирают хоры сластолюбцев, отродье развратных женщин и тащат весь театр вместе с актерами в синагогу. Так как между синагогой и театром нет никакой разницы Синагога не просто театр, она — дом терпимости, разбойничий притон и прибежище нечистых зверей, жилище дьявола. И не только синагоги — местожительство разбойников, торгашей и чертей, но и души самих евреев» Христиане не должны советоваться ни с одним еврейским врачом, а «лучше умереть», должны отворачиваться от всех евреев «как от чумы и эпидемии человеческого рода». И так как евреи «свершили грех против самого Бога», то их рабству «не будет конца», напротив, оно будет «с каждым днем ухудшаться».

Штрейхер бледнеет перед этим «проповедником милостей Бога» (Баур). Однако и после Второй мировой войны его аттестуют «великий», «человечность», «нежнорозовый благоухающий юмор» (Анвандер), «живая, к сердцу идущая речь», которая могла бы быть «обращенной непосредственно даже к сегодняшнему человеку» (Крафт), проповеди Иоанна, «пожалуй, единственные из всей греческой древности» могут быть «прочитаны и сегодня как отчасти христианские проповеди» (фон Кампенхаузен), в то же время Хюммелер именно при Гитлере, «в эпоху перелома», оценивает «захватывающее красноречие» учителя церкви и его неслыханную «власть над душами».

Часто и настойчиво возвращается Иоанн Хризостом к вечному рабству евреев и угрожает с Павлом и пророками «самыми тяжелыми карами» за их неверие. Но если сам Павел, возможно, ищет основания, которые все «позволили бы осветить в более мягком свете», то Иоанн удовлетворенно констатирует, «но он не находит, по тому как обстоит дело, ни одного. Да, из того, что он сказал, получаются собственно лишь еще более тяжелые обвинения», получается «опять приговор евреям», «удар». И проклятие пророка «Да помрачатся глаза их, чтобы не видеть, и хребет их да будет согбен навсегда» — не нуждается для святого ни в каких комментариях. Ибо «Когда можно было схватить евреев так легко, как сейчас? Когда так легко провести? Когда Бог так скрючивал их спины? И больше того, от этих зол нет никакого избавления».

Если евреев можно было так легко схватить, провести, — не называется ли это подстрекательством к охоте на евреев? Евреи для «Иоанна, великого светоча мира» (Феодорит), «как неразумные животные» страдающие «пьянством и ожирением крайней злобой не принимают бремя Христа и не тянут плут учения. Но такие животные, неспособные к работе, созрели для забоя. Так происходит и с ними они показали себя непригодными для работы и потому созрели для забоя. Поэтому сказал также Христос: «Врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною» (буквально зарежьте их) (Евангелие от Луки, XIX, 27).

Францу Тинненфельду по праву трудно «не увидеть здесь конкретного требования убийства евреев». И связь между такими поджигательскими речами и антиеврейскими акциями на Востоке империи «весьма вероятна, если даже не доказуема» При этом Иоанн — методологически особенно коварный — систематически вкладывает в уста «Христу» в своих еврейских проповедях то, что высказано лишь метафорически и вытекает из притчи, как в данном случае из притчи о доверенных деньгах. И не «Христос» произносит слово; Иисус лишь цитирует царя, который обращается к своим рабам!

Конечно, знаменательным образом Хризостом часто настаивает на «прежних грехах» евреев, — потому что его овечки не знали современных. Но морально он не мог больше никого им навесить, кроме Христа. Напротив, прежнее еврейство «жило безбожно и занималось блудом, даже блудом тяжкого рода поклонялись золотому тельцу оскверняли храмы», «убивали пророков, сносили алтари», короче, еврейство «опускалось до любого рода низости» и «до безмерности» его.

Теперь же это часто выглядело по-другому. И в Антиохии, восточной столице империи с его большой еврейской общиной, их находили не столь отталкивающими консультировались с их врачами, праздновали их праздники, танцевали босиком с евреями на рынке, соблюдали их посты, клялись на священных книгах синагоги, просили благословения рабби, что, возможно, особенно сильн" выводило Хризостома из себя. Однако, пишет он, «совсем удивительно — порок прекратился, а кара увеличивалась и совсем нет надежды, чтобы стало по-другому. Так пройдет не 70 лет, не 100 или 200, а 300 и много больше и все-таки по-прежнему нельзя будет увидеть даже тени надежды. И при этом вы не занимаетесь ни идолопоклонством или чем-то подобным, на что вы раньше отваживались. В чем тут причина? Это предсказывает пророк, когда он говорит «и хребет их да будет согбен навсегда. Ибо именно это, согласно «златым устам», означает «бесконечную длительность кары», «бесконечное бедствие».