Родственный обман - Эльвира Плотникова

— …и до поздней ночи я читал ей книгу по уходу за чудовищем, — рассказывал Мартин. — Так и уснул в процессе. А посреди ночи проснулся от чавканья под ухом. Чудовище надо кормить, когда оно захочет. И если оно возжелало пожрать в два часа ночи, значит, оно будет жрать в два часа ночи. Эми так заявила, ага. И ладно бы только чавкало! Потом оно сопело, икало, рыгало и пищало. И Эми стала петь ему колыбельную.

Даниэль давился смехом. Крепился, чтобы не заржать в полный голос. Мартин не поймет. Он делает такие страшные глаза при слове «чудовище», что сразу становится понятно — натерпелся. И выкинуть звереныша из спальни нельзя, жена уйдет вместе с ним, и спать охота.

— Только угомонились… и снова пыхтят! Открываю глаза — светло уже, хоть и рано. Чудовище мирно спит на своем коврике, зато Эмилия зарядку делает.

— И чего тебе не понравилось? Хорошо же. Следит за собой, для здоровья полезно, — резонно заметил Даниэль.

— Угу. А ты о моем здоровье подумал? Нет? Тогда представь ее в кружевных панталончиках и тонкой рубашке… Нет, лучше не представляй.

— Лучше не буду, — быстро согласился Даниэль.

— Короче, я ее отвел в тренажерный зал, что у меня в подвале. И ждал снаружи. Так она еще требует, чтобы я разрешил ей бегать по парку по утрам!

— Да пусть бегает. Мартин, выключи виконта. Она из мира, где бег по утрам — норма. Кто ее увидит утром у тебя в парке? Слуги? Уверен, это их не сильно шокирует.

— Ты хочешь, чтобы моя жена бегала по парку в панталончиках? — ошалел Мартин.

— Э… — Даниэль поперхнулся арманьяком. — Пусть брюки сошьет. Это проблема?

— А-а-а… да… ладно.

Простое решение даже не пришло брату в голову. Неплохо. Он не задумывается о том, что Эмилия принадлежит другому миру.

— И потом? Тетушка устроила шоу на завтраке?

— Нет, потом Эми заперлась в ванной на целый час. И чудовище с собой взяла. Кажется, они пытались устроить там бассейн. Потом слуги еще полчаса собирали воду с пола и отмывали стены от пены. А на завтрак матушка не явилась. Сказалась больной и потребовала доктора или сразу нотариуса.

Мартин помрачнел. Он всегда болезненно переживал пытку под названием «Сынок, я умираю, недолго мне осталось».

— Полагаю, за доктором ты послал, нотариуса проигнорировал. А чудовище? — Даниэль поспешно вернулся к теме, которая определенно забавляла обоих.

— Чудовище… О, за завтраком оно бегало под столом и кусало всех за ноги. Мередит славно визжала, когда чудовище забралось к ней под юбку. Правда, после этого я выставил их с Эмилией из столовой.

— Мередит и Эмилию? — уточнил Даниэль.

Сдерживать смех становилось все труднее.

— Эмилию и чудовище!

— И-и-и-и!

Настойчивый громкий писк раздался из корзинки, принесенной Мартином.

— Что это? — шепотом спросил Даниэль, догадываясь, кто там сидит.

— Чудовище! — буркнул Мартин. — Не буди лихо, пока оно тихо. Поздно, разбудили!

Над краем корзины показались две крохотные лапки, потом ушки и рожки. Ло, встав на задние лапки, выглянул наружу и обвел комнату сонными глазенками.

— Это… чудовище?

— Ага.

Даниэль не выдержал и захохотал. Громко, обидно и взахлеб. Мартин поджал губы и вздернул подбородок. Чудовище, зевнув во всю пасть, снова запищало и попыталось вывалиться из корзинки.

— Жра… жрать… хочет? — с трудом выговорил Даниэль, утирая слезы, выступившие от смеха.

Мартин смерил брата презрительным взглядом, достал из кармана бутылочку, подхватил Ло на руки и сунул ему в пасть соску. Дракоша довольно зачавкал.

— Ладно, извини, — Даниэль перевел дыхание, успокаиваясь. — Ты зачем его сюда притащил?

— Чтобы потом не созерцать руины собственного дома, — хмыкнул Мартин.

— А ты не преувеличиваешь?

— Пришлось наказать Эмилию.

Мартин признался в этом неохотно и снова помрачнел.

— И в чем она провинилась?

— Того, что я рассказал, — мало? Хорошо. Еще она пустила чудовище в матушкину комнату. И оно нагадило там под кроватью. Вернее, забилось в щель между стенкой и спинкой кровати и там… А вылезти не смогло и стало орать дурным голосом.

Даниэль опять захохотал.

— Конечно, — едко заметил Мартин, — не тебе же пришлось успокаивать перепуганную матушку, двигать кровать, а потом отмывать перепачканное чудовище.

— За… зачем сам-то?

Мартин как-то странно на него посмотрел, вздохнул и признался:

— Жалко его стало. Такой маленький, несчастный… Ясно же, он не виноват! А Эмилия просто его использовала, чтобы всем досадить.

— О, это серьезное преступление.

Мартин фыркнул и вдруг захохотал вместе с братом. Ло испуганно зачавкал с удвоенной энергией.

— Отобрал зверушку? Дай-ка подержать.

— Забирай. Только учти, после еды он склонен делать лужи.

— Переживу как-нибудь.

Даниэль осторожно взял Ло на руки, устроил на коленях, уложив на спинку, и почесал животик. Ло довольно заурчал и задергал хвостом.

— Так отобрал?

— Хуже. Нет, и отобрал тоже, но временно. А Эмилию усадил читать матушке роман. Эми же медсестра, вот пусть ухаживает за «больной». Матушка уже всех служанок затерроризировала. А при невестке вдруг успокоилась, держит лицо. У меня как раз есть несколько книжек из того мира, так что языковых проблем нет.

— И что за роман?

— «Война и мир». Надолго хватит. Остальные девицы занимаются рукоделием, а сам сбежал к тебе.

— Не боишься, что Эмилия с тетушкой сговорятся и начнут дружить против тебя?

— Скорее медведь в лесу сдохнет, — уверенно заявил Мартин. — Если я хоть что-то понимаю в женщинах, то они в состоянии войны. — И добавил, немного помолчав: — При этом обе довольны и наслаждаются процессом.

— А сестры?

— В вооруженном нейтралитете. Фло определенно зла на Эмилию. Никак не пойму, неужели только из-за испорченного платья?

— Для девочек тряпочки важны, — глубокомысленно изрек Даниэль.

— Каро вроде бы симпатизирует Эми. Она обрадовалась, что будет учиться в академии. Чуть не задушила от радости. А вот Фло не хочет говорить, есть ли у нее молодой человек на примете. И это меня настораживает. Надо бы расспросить слуг в городе.

— Я займусь этим, завтра же.

— Спасибо, брат. Твоя помощь будет кстати.

Даниэль позвал слугу и поручил ему заботу о дракоше. Велел выгулять, выкупать и вернуть в корзинку, желательно в спящем виде. Мартин не возражал. Он налегал на арманьяк и сонно смотрел на догорающие угли в камине.

О чем он думал? Даниэль был уверен, что о жене. Наверняка вспоминал ее шалости, потому что в уголках губ мелькала улыбка. Сожалел о том, что Эмилия отвергает его, как мужчину. Иначе откуда эти хмурые морщинки на лбу?