Время действовать - Буби Сурандер

Наконец он положил трубку. Сделал несколько записей в большом блокноте, поднялся и, явно колеблясь, направился ко мне. На нем был безукоризненный фланелевый костюм с жилеткой, галстук указывал на принадлежность к какому-то клубу. Он грациозно плыл навстречу, мягко ступая блестящими лаковыми ботинками.

— Привет, — сказал я.

Он не ответил, только сдержанно кивнул. Нынешние мошенники, торговцы подержанными автомобилями, знают все о винах, воспетых Хемингуэем, о рассуждениях Пруста — какого вкуса должен быть цыпленок, и о песнях Сибелиуса, каковые следует петь под рюмку водки.

Они не здороваются, неуклюже выстреливая «привет». Они лишь с улыбкой наклоняют голову, отмеряя наклон в зависимости от того, каков клиент.

— Послушай... — сказал я с запинкой, и это было наихудшее из того, что я мог сказать, ибо такого сорта автомошенники не любят, когда к ним обращаются на «ты». — Послушай, я ищу две машины, которые находятся во владении «Суперкарс» или которые вы кому-то сдаете...

Он поднял одну бровь.

— Одна из них — «порше».

Никакой реакции. Такого добра у них полно.

— С номером DXS-898.

И тут седой юноша меня глубоко разочаровал. За одну секунду его с трудом заученные манеры как ветром сдуло. Лицо исказилось неожиданной злобой. Глаза сузились, а губы произнесли неслышимое ругательство.

— Пошел вон отсюда, — сказал он.

— Как ты можешь так говорить, — укоризненно сказал я. — А вдруг я из полиции?

Он задумался. Мы молчали. Он принадлежал к тому поколению, которое не может сделать определенного заключения, не имея под рукой мини-калькулятора. Я ухмыльнулся ему в лицо.

— У нас нет никакого DXS-898, — произнес он торжественно. — И ты вовсе не из полиции, там такие рожи не держат. Или же ты был бы сейчас на больничном.

Что тут делать? Я заупрямился:

— Картотека говорит, что владельцы — вы. Кто врет? Картотека? Или ты?

Он наконец сообразил спросить:

— Так ты все-таки из полиции?

— Нет, — сказал я. — Скажи, есть у вас «БМВ» 700-й серии с инвалидным оборудованием? Номер MGA-701?

Он повернулся и пошел к своей стеклянной конуре с телефоном. Но потом остановился, медленно обернулся и улыбнулся мне почти дружелюбно.

— Я не понимаю, — сказал он.

Я поджал распухшие губы, ожидая дальнейших признаний. Он поднял взгляд к девственно-белому потолку гаража и задумчиво сказал:

— Приходит в «Суперкарс» бездомный бедняга, весь избитый, и начинает меня допрашивать, требуя выдачи секретов фирмы, а сам даже не представился...

Я осклабился как можно радостнее.

— Я не бездомный, я честный рассыльный-велосипедист, на пенсии. Ты где родился?

Он улыбнулся — белозубая, приятная улыбка на загорелом лице.

— Южный роддом. А ты?

— Там же, на Волльмар Икскюлльсгатан.

Он облокотился на один из «порше».

— Предположим... — сказал он, — только лишь предположим, что у «Суперкарс» есть клиент, который покупает «БМВ-750» за четыреста пятьдесят косых и тратит еще пятьдесят тысяч на инвалидное оборудование... только предположим!

Мы оба понимающе ухмыльнулись и предположили.

— Тогда бы у «Суперкарс» был довольно хороший клиент, — сказал он назидательно.

— Точно, — отозвался я.

— Но тогда скажи мне вот что. Если бы у нас был такой хороший клиент, то с какой это радости я стал бы рассказывать все, что мы о нем знаем, рассыльному-велосипедисту, да еще на пенсии? Который вваливается этак небрежно с улицы и не хочет сказать, как его зовут?

Я напрягся и выдал лучший ответ, который смог придумать:

— Да, никакой радости я не вижу.

Он кивнул и отмерил скупую улыбку:

— Даже если мы случайно родились в одном роддоме?

— Особенно если мы именно там и родились, — признал я.

Он отключил улыбку и выпрямился:

— Наша фирма работает не на виду — это важно при нашей специализации. Но порой к нам заходят случайные типы, люди, которые наверняка не наши клиенты, ни в настоящем, ни в будущем. Поэтому у меня есть одна маленькая кнопка — на нее я нажимаю, если нуждаюсь в помощи охранников... чтобы избежать неприятностей.

— Охранников, — сказал я чуть более радостно, чем следовало.

Он указал на одну из белых колонн. На ней, нацелившись на нас, висела телекамера.

— И тогда появятся охранники? — спросил я. — Из «Сентинел»?

И он подтвердил, кивая и улыбаясь:

— Из «Сентинел».

Я позвонил из телефона-автомата на улице.

— Финансовая компания «Молот». Добрый день, — прощебетал женский голос. В точности такой, какие звучат из репродукторов в аэропорту.

— Привет, — сказал я. — Послушай, мне бы Густава Далля на пару слов.

Впечатление такое, будто ты нажал на кнопку автомата-ответчика:

— Боюсь, что он занят. Мы не могли бы перезвонить вам сами, позднее? С кем я разговариваю? И в чем заключается ваше дело?

— Ты мне позвонить не можешь. Я звоню из автомата. Спроси его... спроси, не ездил ли он на «порше» в четверг утром. Передай привет от того, кто нашел труп. Я перезвоню через полчаса.

Она с привычной сноровкой парировала:

— Я далеко не уверена, что так быстро все ему передам.

— Боже, — фыркнул я, — ты слышала, что я сказал?

— Разумеется, — ответил аэропортовский голос.

— Каждое слово?

— О да.

— А мне так не кажется. Я повторю, спокойно и медленно. Я обнаружил мертвого человека. Поблизости я видел Густава Далля. И теперь хочу спросить — не он ли лишил парня жизни. Или мне прямо пойти в полицию, чтобы они это спросили?

Дубовая дверь «Суперкарс» отворилась, красавчик-продавец выглянул на улицу. Я прижал трубку, помахал ему и высунулся из будки.

— Знаешь, звоню Густаву Даллю! — крикнул я. — Мы встречаемся через полчаса.

Он кивнул, но забыл улыбнуться. Я сказал в трубку:

— Через полчаса.

— Погодите, погодите!.. — закричал аэропортовский голос.

— Какого черта, — сказал я. — Пошевеливайся. Я подъеду через полчаса.

Положил трубку и вылез из будки.

— У этого Густава есть кое-какие проблемы в связи с его автомобилями! — крикнул я через улицу.

Продавец закусил губу, а я неспешно подходил все ближе.

— Будут у него, черт подери, неприятности.

Он неуверенно выпятил губы. Потом сказал:

— Да это всего лишь маленькая техническая хитрость, из-за налогов.

Я кивнул, засовывая руки в карманы брюк.

— Раз ему принадлежит «Суперкарс», так ему нет необходимости покупать свои собственные машины, — продолжил он. — У нас тут постоянно стоят пробные экземпляры.

— Ну, ясно, — сказал я, ухмыляясь. — Если ты богат, то жизнь обходится недорого. И давно у него «DXS-898»?

— Несколько недель.

Я облизал распухшие губы и сделал вид, будто размышляю:

— Но... к чему ему возиться с «БМВ»? С инвалидным оборудованием?

Это была ошибка. Такую вещь я должен был знать.

Он распрямился и хорошенько меня осмотрел:

— Ты журналист?

— Да нет, черт подери, — правдиво ответил я и осклабился.

Он ждал, высокомерно на меня поглядывая. Он ждал, что я поведаю — кто я такой.

— Знаешь, Густав Далль уже наверняка заварил кофе, — сказал я. — Мне надо бежать. Передать ему привет?

Весь его загорелый фасад как будто обрушился.

— Пошел ты к дьяволу, — выругался он.

— Послушай... — сказал я.

Вообще-то я не позволяю так с собой разговаривать, чтобы люди потом горько не раскаивались. Но тут я стоял, опустив руки, лицо горело, и снова с кем-то связываться мне не хотелось.

— Знаешь что, — сказал я, — сегодня я немного не в форме. Может, только подбросить тебя в воздух, а ты уж сам брякнешься и ушибешься?

Он сделал какой-то знак пальцем.

— Да, где у него контора, у Далля? — спросил я.

Он долго думал, как бы ответить попрезрительней. Но у него это не получилось, калькулятора с собой не было. Наконец вытянул руку и ткнул большим пальцем:

— Вон там. Следующий дом. Первый подъезд.

Вот как все порой бывает просто. Усталость навалилась на меня.

— А, — сказал я, — понятно.

В маленькой кондитерской пахло свежим хлебом и только что заваренным кофе. Я сидел и ждал, пока не пройдут полчаса. Потом пошел к телефонной будке.

— Финансовая компания «Молот»...

Я не дал ей договорить:

— Держу пари, что он хочет со мной побеседовать.

Аэропортовский голос стал ледяным:

— С кем я разговариваю?

— Утри слюни, сестренка.

Она молчала секунду. Потом прозвучала уже новая, заученная фраза:

— Подождите минуточку, соединяю с директором Даллем.

Ждать пришлось долго.

«Пежо» стоит на Коммендёрсгатан. Наверняка уже штраф повесили.

Внезапно в трубке раздался невнятный голос:

— Далль слушает.

— Привет, — сказал я. — Это я обнаружил труп.