Бездыханные ІІ (СИ) - Айзель Кон

Я кивнула и, немного подумав, подозрительным тоном спросила:

— Постой, а откуда ты все это знаешь?

На мой вопрос Рейн ухмыльнулся и ответил:

— Уж поверь, в этом деле у меня побольше опыта, чем у любого смертного. Не смотри на возраст моего тела, мне ведь по-настоящему уже двадцать два. А свою сексуальную жизнь я не планирую прекращать даже после смерти. Особенно когда тебя ждет лишь удовольствие.

Сказав это, парень развернулся и ушел, оставив меня в шоковом состоянии. Оказывается, как много я не знаю о том, что ожидает меня по эту сторону жизни.

К счастью, больше никаких неожиданных сюрпризов в школе меня не поджидало. На работе так же все было спокойно. Феромоны «выветрились», и всё же один посетитель попытался ко мне подкатить, но когда я внимательно взглянула на него своими мертвыми глазами, он оставил эту гиблую затею. Данте так же ничего не заметил. Ну, мне так кажется… Под его улыбкой ничего разглядеть невозможно, так как он улыбался даже тогда, когда был зол. Вот только эта улыбка незаметно превращалась в ухмылку. А если Данте вдруг переставал улыбаться, это значило, что он либо слишком сильно задумался, либо серьезен, либо кому-то сейчас очень не поздоровится.

Но даже если днем все было более-менее хорошо, то вечером, после работы, судьба решила преподнести мне неприятный сюрприз.

После смерти я стала более осторожной в плане общения с людьми, но более неаккуратной в плане своей безопасности: я часто не замыкала на ночь входные двери, гуляла после полуночи по темным улицам, возвращалась домой переулками. Вот и сейчас я, завернув с главной дороги, пошла по тому самому переулку, в котором полгода назад меня смертельно ранили. Пройдя пару метров, я остановилась и присела возле темного пятна на земле. Даже спустя столько времени следы моей крови остались на асфальте, став напоминанием о последних секундах моей жизни. От воспоминаний мне стало немного тоскливо. Я помнила все. Этот момент — момент моей смерти от начала и до конца четко, в мельчайших деталях запечатлелся в разуме. И будто короткий фильм, я неосознанно просматривала его вновь и вновь. Как жаль, что от некоторых воспоминаний нельзя избавиться, как от углекислого газа в легких, просто выдохнув, раз и навсегда. Хотя, даже если бы и это было возможно, для меня это было бы бесполезно, ведь, по словам Локки, тот кислород, который я вдыхаю, так и остается кислородом, даже после моего выдоха. Так, будто для мира я окончательно мертва. Так, будто теперь я не имею права вмешиваться в то, что творится в природе. Я могу создать иллюзию жизни, но даже так это будет не жизнь. И эти мысли приводили в отчаяние.

— Эй, кто у нас тут?

Внезапный грубый голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Я встала на ноги и развернулась. Благодаря моему зрению, мне удалось разглядеть того, вернее тех, кто стоял передо мной. То, что я увидела, меня ужаснуло. Это были те самые мужчины, благодаря которым я полгода назад на этом самом месте получила смертельное ранение, и которых я запомнила на всю жизнь. Хотя, в моем случае правильнее будет сказать — на всю смерть.

Мужчины стояли в десяти метрах от меня и из-за темноты не смогли узнать во мне свою прошлую жертву.

— Маленькая, заблудшая овечка, — присвистнул Джон, которому я тогда вогнала нож в плечо. О, да, его имя я запомнила хорошо.

Я отступила на шаг назад, приготовившись бежать, но внезапно осознала: «Секунду, а почему это я убегаю? Что они теперь мне смогут сделать?».

Неожиданно для самой себя, я почувствовала, как начинаю злиться. Весь страх прошел, и его сменила ненависть. Мне хотелось мести.

— Ну, здравствуйте, — громко сказала я, ухмыльнувшись. — Давно не виделись.

Мужчины удивленно переглянулись. Видя, что они все еще не вспомнили меня, я медленно подошла ближе. Они стояли под фонарем, прямо на начале переулка, поэтому, когда я подошла достаточно близко, меня осветил его яркий свет. Несколько секунд мужчины стояли в замешательстве, но тут вдруг лицо одного из них исказил шок.

— Это… это же… она!

Я размеренно похлопала в ладони.

— Бинго!

Второй мужчина тоже узнал меня и в ужасе отступил на шаг.

— Как? Это же невозможно?! Ты же… мы же сами тебя…

— Что? — резко спросила я, перебив его. — Убили?

Тот усердно закивал.

Внезапно я почувствовала, как во мне начинает разгораться злость. Слабые попытки сопротивляться ей были безрезультатны. Это меня напугало, но я ничего поделать не могла.

— Оу, в таком случае, — донесся из моих уст голос Лилит, — теперь я убью вас.

Демон полностью, безо всяких усилий захватил власть над моим телом, полностью подавив мою собственную волю.

На лицах двоих мужчин отобразился настоящий ужас, и они попытались бежать. Но как только один из них начал пятится назад, Лилит резко дернулась и схватила обоих за куртки.

— Куда это вы, а? Не оставляйте бедного ребенка одного на улице.

Она развернулась и с легкостью отшвырнула их вглубь переулка. Два тела с глухим стуком упали на землю.

Как только мужчины предприняли ничтожную попытку подняться, Лилит в мгновение ока оказалась рядом с ними и, опять взяв их за куртки, подняла обоих и с силой придавила к стене. Послышались вскрики.

— Тш-ш-ш… Тише, — тихо шепнула она, приблизившись. — Мы же не хотим, чтобы кто-то увидел, как вы домогаетесь к подростку. Поверьте, они ведь так и подумают.

Лилит засмеялась. Ее красные глаза странно блеснули в темноте. Увидев это, Джон испуганно заскулил. Мне это не нравилось. Я ведь всего лишь хотела их припугнуть. В моих планах не было убийства. Но, похоже, Лилит мои планы не интересовали.

Внезапно ее смех оборвался и, оскалившись, она зашипела:

— Девятая догма КЧД гласит: «Равноценный обмен — залог порядка и послушания. Каждому преступлению должно соответствовать наказание, по силе равное преступлению. Каждому действию должны соответствовать последствия, по силе равные действию. Всему полученному соответствует плата, по ценности равная полученному». Знаете, что это значит?

Мужчины замахали головами.

— Это значит жизнь за жизнь. Если ты отнимаешь, то должен отдать что-то по силе равное тому, что отнял. А жизни равна только жизнь, поэтому, — она резко подняла руки и схватила мужчин за горла. — Один из вас сейчас умрет. Только вот кто же это будет?

Мужчины вскрикнули и наконец-то попытались прибегнуть к силе и отодрать от своих горл мои руки, но хватка Лилит была железной.

— ОН! — внезапно воскликнул Джон, на что второй мужчина только сильнее вздрогнул.

— Ты хочешь, чтобы он заплатил за убийство вместо тебя? — спросила Лилит каким-то слишком довольным голосом. Джон кивнул. — Но тогда его смерть будет на твоей совести.

— К черту! Пусть он сдохнет! Я не хочу умирать!

— Но, — второй мужчина от удивления даже перестал дрожать, — как же так, брат?

Джон лишь отвернулся от него, насколько это было возможно из-за руки на горле.

Второй мужчина, увидев это, обессилено опустил голову. Его глаза стали влажными из-за слез.

Ухмылка Лилит стала презрительной и она холодно произнесла:

— Плата за смерть принимается.

В следующую секунду рука на горле мужчины сжалась, и ногти впились в плоть. Пару сдавленных криков, кровь, хлынувшая из горла, и бездыханное тело повалилось на землю.

Джон вскрикнул и опять предпринял попытки выбраться, но опять-таки — безрезультатно.

Лилит перевела взгляд от мертвого тела к нему. Моя окровавленная рука взметнулась вверх и оказалась возле лица оставшегося мужчины. Кровь отпечаталась на его щеке.

— Ну, каково это, ощущать запах крови брата? Каково это видеть его труп?

— Нет… пожалуйста, — взмолил Джон, рыдаяж — Отстань от меня! Ты же уже получила то, что хотела.

— Я — да. А вот ты — нет.

Сказав это, Лилит сначала притянула к себе, а потом сильнее впечатала мужчину к стене. Тот опять вскрикнул.

— Одиннадцатая догма КЧД гласит: «Расплата собрата за твои проступки, как за свои, без согласия собрата, удваивает твою плату. Расплата собрата за твои проступки, как за свои, с согласием собрата, отменяет твою плату, но последующий проступок собрата, равный по силе твоему проступку, за который заплатил собрат, отдает право платы тебе, как за свои личный проступок». Знаешь, что это значит?