Король русалочьего моря - T. K. Лоурелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рядом шевельнулась Белла, и глянувшая на неё Одиль не разочаровалась в том, что отвлеклась от эксцентричного профессора: иберийка, пожалуй, представляла собой зрелище позанятнее. Она выпрямилась ещё яростнее, чем до того, руки, что она церемонно сложила на коленях, были сцеплены до белизны в костяшках, и Одили показалось, что даже часть её чёрных, распущенных волос встала дыбом и искрила, как у рассерженной кошки.
– Профессор, – отчеканила Белла тоном, который на слух Одили принадлежал кому-то гораздо старше, – это к делу не относится.
Мэтр Баласи с мгновение смотрел на неё, будто озадачившись тем, откуда она взялась, потом глянул на ещё удерживаемую им Леонор, охнул и отпустил так стремительно, будто обжегся.
– Простите, дорогая! – покаянно пророкотал он и для надёжности осторожно погладил её по голове, чему всё ещё ошалевшая Леонор не воспротивилась.
– Я потерял голову, ведь вы такая редкость! Да… А вы, дитя мое…
– Исабель Альварес де Толедо, – всё так же чеканно произнесла Белла, но пальцы её, полускрытые юбкой, расплелись. Остальные иберийцы смотрели на неё с нескрываемым восхищением, даже бунтарка Леонор кинула ей благодарный взгляд, и Белла буквально лучилась.
– Конечно. Вы так похожи на вашего дядю!
Одили подумалось, что Белла сейчас лопнет от счастья.
– Профессор, – вмешалась уже она, чтобы предотвратить именно такой исход, и снова мэтр опомнился, на этот раз от галантности.
– Да, вопрос хороший, – проговорил он, вернув себе враз свою важность. – Я ведь знаю, что вам сказал Сидро. И вы наверняка думаете, дети, что раз дело в чисто ваших качествах, то зачем вам нужны какие-то ещё подпорки, так?
– Точно, – подтвердила пришедшая в себя Леонор.
Мэтр снова развернулся к ней, обметя ноги доброй дюжины своих новых учеников полами сияющих вышивкой одеяний, а заодно обдав их волной запахов (будь они неладны, мрачно отметила Одиль, уже чувствуя первый болезненный укол в виске). Леонор на всякий случай шарахнулась, но мэтр предусмотрительно больше не сделал к ней ни шагу.
– Деточка, – пробасил он, – ты умеешь ездить на лошади?
Когда Леонор смущается, она опускает глаза и трогает амулет, а уши краснеют, но только уши, скользнуло быстрой рыбкой наблюдение в память Одили.
– Не очень, – призналась та. – У пастухов ездила. Но не то чтобы как… знатные господа.
– В седле? – поинтересовался мэтр.
– Когда как…
– Но с уздечкой?
– Бывало и с недоуздком.
Рядом кто-то уважительно присвистнул. Одиль глянула в ту сторону, чтобы понять, кто тоже был бы не прочь – оказалось, Эстебан. Леонор неожиданно беззлобно усмехнулась ему в ответ. Мэтр тоже улыбался – и молчал. И вдруг Леонор вскочила на ноги.
– Я поняла! – от её возгласа даже стекла зазвенели. – Это тоже недоуздок! – Но тут же она осеклась. – Но ведь…
– Ты думаешь о том, дитя, что тебе удалось всё безо всяких символов, – вновь разлился в воздухе бас профессора. – И это правда, может быть и так, и так часто бывает. Но вам-то нужно не просто чудо на крайнем напряжении сил, дети. И не всегда. Во многих вещах вам нужен эффект, повторяемый результат, в котором вы могли бы быть уверены. Опора.
Он взмахнул рукой, всё ещё сжимавшей курившуюся палочку, и дым вдруг обратился в знаки, а знаки зажглись огнём.
– Можно ехать на лошади и безо всего, если лошадь вам покорна, а вы сильны и внимательны, – продолжил вещать он, но по тому, как он прижал другую руку к груди, стало очень понятно, что восторженные ахи вокруг ему доставляют истинное наслаждение. – Но если вы хотите ездить на любой лошади и в любой час, вам нужны уздечка и седло. Уверенность. Да. Вот что вам нужно.
Пламенные знаки в воздухе плавно слились, обратившись в змею – и вдруг у змеи выросли крылья, она взмыла под потолок – и камнем бросилась вниз, свернувшись мирным безличным, но тёплым и не потухающим пламенем у ног мэтра.
– Вы должны быть уверены, например, что в лесу будет у вас костер, или вы найдете воду, или хотя бы…
Костерок обратился в дым, а дым метнулся к двери, изогнувшись причудливым символом. Мэтр подошёл плавно и торжественно и с таким видом, с каким, должно быть, жрецы былого совершали таинства, дверь распахнул.
За порогом была не та осенняя пожухлая трава, по которой они только что сюда дошли – там, насколько хватало глаз, царила пустыня, бесстрастная и безжизненная. От самой двери же пески рассекала каменная дорога, где плиты были уложены так ровно, что между ними Одиль не вставила бы и шпильку. По краям дороги лежали двумя ровными рядами такие же торжественные и бесстрастные львы, а вдали возвышались руины когда-то огромного храма.
Поскольку на класс опустилось онемение, слышно было только дыхание, и стук сердец, и мягкий шелест песка.
– Или хотя бы найдете дорогу домой, – немного печально сказал мэтр и закрыл дверь. – А теперь давайте начнем.
***
– Для начала кто-нибудь из вас задаст мне самый дурацкий вопрос, который только можно задать, если подумать о странствиях духа. Давайте. Я знаю, что рано или поздно кто-нибудь его задаст. Лучше сейчас. Кто смелый?
Очередной их учитель их был очень высок и худ, хотя широк в кости, с длинной гривой тусклой рыжины, и говорил на латыни с резкостью, которую невольно хотелось назвать «варварской». Ещё, несмотря на осенний холод за окном, он был одет только в льняную рубашку и кожаные штаны, даже рукава закатал, обнажив поросшие густым волосом крепкие руки. Впрочем, это-то было немудрено: Пиренеи не могли заморозить шотландца.
Великой тайной превращений он овладел вполне… всплыло в памяти Одили.
– Это правда? – выпалила она.
Его глаза удивительной детской голубизны сощурились.
– Что именно, девочка?
– Что вы умеете превращаться во что угодно, – ответила она, поторопившись добавить: – Так говорят слухи, профессор Скотт. Что умеете.
Майкл Скотт усмехнулся.
– Если верить всему, что обо мне говорят, то сейчас я должен не вас тут учить, – его удивительно длинная рука обвела широким жестом притихший класс, – а бродить во рву в восьмом кругу ада. Но нет, должен тебя и вас всех разочаровать. Не умею. И никто не умеет.
– В моем роду умели! – подала голос Алехандра, мятежно тряхнув кудрями: должно быть, этот жест она полагала неотразимым. – Жена одного моего предка во время осады от отчаяния прыгнула с башни, превратилась в сокола и привела армию мужа на подмогу!
Класс заволновался.
