Король русалочьего моря - T. K. Лоурелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Получится не сразу, – сказала вслух Одиль, чтобы вставить что-то в этот диалог иберийки с самой собой.
Та резко замерла и взглянула на неё так, будто Одиль ей поведала невесть какую тайну. Мгновение Белла просто ошарашенно пожирала её глазами, а потом вдруг сощурилась.
– Ты же умеешь читать мысли, да? Ты ведь менталист? Д’Эстаон же на это намекал?
Отрицать было глупо – несмотря на взрывной характер, иберийка вряд ли была дурой.
– Я буду менталистом. Когда-нибудь. Когда научусь. А мысли читать я не умею… точнее, – решила признаться она неожиданно для себя, – я их могу слышать, если человек громко думает.
– Это как?
В серых глазах Исабель горел знакомый азарт, и Одиль едва подавила вздох.
– Вот сейчас и ты, и Ксандер, – за спиной пошевелились, будто кто-то вздрогнул, – думаете: смогу ли я прочитать ваши мысли. Заодно вы думаете, что бы такое подумать, чтобы проверить. А ещё – как бы это так скрыть.
– Ух, – выдохнула Белла.
Ксандер сзади усмехнулся, но беззлобно.
– Это логично, – сказал он, шагнув поближе, чтобы оказаться с ними в одном кругу. – Наверняка так вообще все думают.
– Все, – кивнула Одиль.
– Так что, сейчас ты на самом деле не читала мысли? – уточнила Белла, и в голосе её звучала нотка разочарования.
Одиль на это могла только улыбнуться.
– Из того, что чьи-то мысли предсказуемы, не следует, что их не читают, сеньора, – ответил за неё Ксандер.
И улыбнулся тоже. Чуточку, но всё-таки улыбнулся, и ей. Она не могла отплатить за этот намёк улыбки ни ложью, ни молчанием.
– Пока мы шли, ты думал о том, можно ли как-то сделать так, чтобы и завтра было солнце, – сказала она, глядя прямо в глаза цвета северного моря.
Он вздрогнул, моргнул и даже шагнул назад, а потом вдруг улыбнулся снова, но шире, пусть и изумлённо.
– Правда, – прошептал он.
Она снова кивнула.
– Обычно людям становится в этот момент немного страшно.
– Вообще-то это здорово, – возразила Белла твёрдо и немного сердито, а потом разжала руку – сжатую в кулак в складках юбки – и протянула её Одили. – Не знаю, чего тут бояться особо. Пошли есть уже.
Одиль осторожно взяла эту руку. Пальцы иберийки были горячими – горячее, чем можно было бы подумать, глядя на её худобу.
– Чего тут бояться, я понимаю, – негромко сказал Ксандер.
Изгнать холод в спине Одиль не смогла. Но смогла заставить себя повернуться и снова посмотреть ему в глаза. Говорить, впрочем, она не рискнула: есть минуты, когда совсем не к месту дрожащий голос. А её бы дрогнул, заговори она, обязательно.
– Но нас всех тут, пожалуй, есть за что бояться, – продолжил он. – А поесть – это, сеньора, вы правильно придумали.
И больше не говоря ни слова, они пошли догонять однокурсников в опускающихся на школу теплых сумерках.
***
Одиль проснулась посреди ночи резко, рывком, будто вынырнув из-под тяжёлой воды. И огляделась. В их с Беллой комнате царила тишина, прерываемая разве что шумом ветра и листьев из открытого окна и мерным дыханием спящей иберийки. Снаружи, насколько можно было судить, тоже было тихо – во всяком случае, никто не производил достаточно громких звуков, чтобы пронизать дубовую дверь и надёжные каменные стены. Она бросила взгляд на часы – ещё не пробило полуночи, но легко можно было поверить, что её одноклассники, из которых многие клевали носом ещё на ужине, вряд ли вдруг обрели энергию для приключений на ночь глядя.
И всё-таки…
Она осторожно выскользнула из-под шали, которую натянула на себя в зябкой дремоте, и прокралась за дверь. В коридоре действительно было тихо, хотя спали далеко не все: прислушиваясь у дверей, она различила в какой-то момент возглас Алехандры, в другом месте – смех Франсуа, у третьего порога – отголоски серьёзного обсуждения между Клаусом и Францем, хотя о чём, в бормотании было не разобрать. Так или иначе, то, что разбудило её, явно никак не встревожило остальных.
Но что же это было?
Всё так же стараясь бесшумно ступать – и уже, признаться, немного замерзая, поскольку в своем конспирационном усилии вышла босой – она так дошла до двери Ксандера. С этой стороны коридора эта дверь была последней, и, удостоверившись, что и там никто особенно не шумел, она повернулась, чтобы уйти.
И тут услышала голос.
Сначала она замерла, не веря ушам, потом дёрнулась, приникла к замочной скважине. Долгую минуту томительного молчания она слушала, как там, за дверью, открывали шкафы, что-то куда-то клали, как тренькнули струны на перекладываемой гитаре. На этом последнем звуке она и вовсе затаила дыхание, боясь пошевельнуться, боясь упустить ещё какой-то звук за бешеным стуком собственного сердца.
Ещё немного…
И голос зазвучал снова. Тихо глухо, укрытый камнем и деревом, но зазвучал, лёгкий и певучий, как летний ветер.
Первым её импульсом было распахнуть дверь, ворваться, надрать уши, задушить владельца этого голоса. Расцеловать тоже. Но и задушить. Можно одновременно.
Но – нет. Нет-нет-нет.
Слишком легко.
Тихо посмеиваясь от бурлящего внутри счастья, дрожа от наступившего вдруг в глубине души покоя, она пошла, тихонько ступая, к той комнате, где мирно спала Белла.
Глава 5 Адриано
– Привет!
Когда открылась дверь, Ксандер от книги не оторвался, потому что было незачем. Единственный, кто мог бы войти без стука, была Исабель, а с ней вскакивать, как он знал по опыту, было бессмысленно: если она в настроении добром или хотя бы задумчивом, то не этикета заметит, а если в злом – всё равно к чему-нибудь придерется. Но вот этот бодрый голос был точно не её, если она, конечно, каким-то колдовством не сменила пол.
– Привет, – повторило явление, на поверку оказавшееся довольно высоким – как бы не с самого Ксандера – парнем.
Впрочем, на росте и принадлежности к полу сходство заканчивалось – он был смугловат, темноволос и при этом – с удивительно яркими бирюзовыми глазами, и ухмылялся так, будто занимался этим с рождения без перерыва и просто не представляет себе, как можно носить на лице другое выражение. А ещё его лицо было смутно знакомым, хотя откуда, память отказывалась выдавать.
– Привет, – отозвался Ксандер, отложив книгу и встав.
На это действие парень шагнул к нему с такой радостной готовностью, словно собирался обнять, но вроде передумал – только протянул руку, которую Ксандер
