Игра законом - Роман Симоненков

– Панасько Яков Семёнович, – делая доброжелательный вид, представился человечек.

От него дурно пахло. Это был не тот запах, при котором хочется закрыть лицо платком или съёжится от подступающих к горлу внутренних рывков. Показалось, бывает так, что нос улавливает мысли и чаяния человека.

– Вы представитель обвинения? – не мешкая, спросил Глеб.

– Нет. Я, с вашего позволения, сразу перейду к сути моего визита. Не стану задерживать вас и подводить сотрудников изолятора, любезно согласившихся пойти мне навстречу.

– Позволяю, – отчего-то начал дерзить бывший детектив.

– Я представляю интересы транснациональной корпорации, которая с помощью своих дочерних структур владеет половиной всех энергетических ресурсов планеты. Название наше я пока вам открывать не стану. Моё руководство выразило желание помочь в решении ваших маленьких проблем.

– Я догадался, вы Санта-Клаус. Только лето на дворе милейший, – продолжал издеваться детектив, зная из популярного кинофильма, что порядочные люди в такое время дома сидят… Ну и, конечно, в булочную на такси не ездят.

– Я тот, кто придумал Санта-Клауса, и в качестве аванса на Рождество готов предложить тебе многолетний контракт, – тем же тоном прореагировал Яков Семёнович. По условиям соглашения вы будете выполнять поручения вышестоящих лиц, работая в различных частях света в достаточно свободном графике. Необходимости посещать офисы фирмы каждый день не возникнет. Подчиняться станете главе холдинга и вашему покорному слуге, господину Панасько.

«Какой самодовольный пижон. Подумать только, ведь он и вправду думает, что чуть ли не вершит божью волю на планете», – подумалось Жиге, а вслух он буркнул:

– Я не могу принимать решения с завязанными глазами. Я детектив и не понимаю, каким образом мог понадобиться столь уважаемой компании как ваша?

– Зарплата будет установлена в размере 30 тысяч долларов в месяц плюс большие премиальные по результатам работы, – не принимая во внимание слова собеседника, продолжал Яков Семёнович.

– Ух ты! – не сдержав эмоций, присвистнул Корчагин, – это что, розыгрыш какой-то?

– Всё гораздо серьёзней, чем вы думаете. Не надо играть роль глупой овечки, Глеб, мы прекрасно знаем, кто вы. Знаем давно. Ожидания наши вы должны оправдать.

– Я никому ничего не должен, любезный… Ну, хорошо… И что я буду делать?

– Помогать нам и выполнять любое наше поручение. Точнее сказать не представляется возможным, так как ситуация может меняться достаточно быстро…

– А если ты мне прикажешь человека убить?..

– Это не наши методы, но для достижения цели всякое возможно. Прямых указаний на ликвидацию объектов ты получать не будешь, для этого есть специально обученные товарищи. Ты нам нужен для поиска новых источников энергии на планете и их активации, если ты тот единственный, кто может это сделать.

– Почему именно я?

– Ты будешь не один, на нас работают уже двое таких же, как ты.

– Каких?

Жига решительно не понимал собеседника, но вся информация упаковалась в нужные ячейки для последующего анализа. Еще месяц назад он прыгал бы от счастья и подписал бы любые бумажки, услышав размер денежной компенсации. В процессе разговора приходилось сохранять наивысший уровень осознанности и выставить внешнего наблюдателя, который бы смотрел за диалогом со стороны и беспристрастно анализировал ситуацию. Пугали неизвестность и непонимание своей роли в каком-то очень важном деле. А самое главное, что виртуальный наблюдатель не горел желанием бросаться головой в омут. Глеб решил поиграть, посмотреть на реакцию, покачать собеседника и нарушить ход его заранее спланированного спектакля. В такой ситуации есть вероятность, что вместе с выходом эмоций выберется наружу и откроется то, что сейчас накрыли тёмной брезентовой накидкой.

– Я очень вам благодарен за предложенную помощь и солидный контракт, но я вынужден отказаться…

Глаза собеседника судорожно заморгали, скулы заходили в приступе ярости. Такого быстрого эффекта на свой «проброс» детектив не ожидал.

– Неправильный ответ. Его нет, такого ответа. Я его не слышу. Ты просто не дал мне закончить…

– Ну…

– Мы предполагали такое развитие событий, поэтому приставили своих стражей к Вовке и Варваре с Борисом, чтобы тебе лучше думалось и решалось. Прости, способ стар как мир, но ничего более действенного пространство вариантов мне не подсказало.

– Сука, – выдавил Глеб, – вы, что же, раба из меня сделать хотите? Я человек вольный, а бабло своё засунь себе…

– Не горячись, никто не тронет твою бабу и сопляков. Нам нужны гарантии того, что ты не перекинешься к нашим конкурентам. Вот контракт, – упорствовал Панасько, – ты его прочитай, подпиши, а я через недельку к тебе заскочу.

– Если вы хоть пальцем тронете…

– Знаю, знаю… Я не пугливый, а ты не выплёскивай понапрасну силу, ишь ты, погляди, всю комнату залил злостью.

Расчёт Глеба был верный, информации открылось больше, но что теперь с ней делать, как предупредить жену и Варвару? Град вопросов свинцовыми шарами разрушал мысленное поле, не успевающее переключаться с одного всплеска на другой. Ум выхватил из потока тот один, самый самый. Схватил ловко и крепко, как коршун-куроцап впивается в молодых несмышленых цыплят. Каким образом информация о маленьком Борисе стала доступна третьей стороне? Он сам узнал о сыне в день ареста, всего лишь несколько недель назад.

– Узнать о сынишке твоём особого труда не составило, – явственно читая мысли, рубанул Яков Семёнович, – наши возможности выходят очень далеко за пределы дёрганий спецслужб и разведок. Потёртые мокасины зашаркали по пыльному полу. Человечек шёл, не оборачиваясь. Последним жестом приподнял закрывавшую лысину бейсболку в знак прощания. Перед глазами стоял образ маленького Ленина, который со школьной октябрятской звёздочки грозил кривым пальцем: «Неправильный ответ»…

– Сука, – яростный вопль вырвался в пустоту комнаты и нарушил сонно-неспешную летаргию конвоира.

– Назад веди, – ещё громче рявкнул детектив.

Воздух в камере отчего-то вдруг стал таким вязким, что Жига с трудом заталкивал его в лёгкие. Рот жадно глотал тишину помещения. Духота была нестерпимая, несмотря на то, что весь день окно было прикрыто простынёй. Простыни, помимо основной функции, использовали для занавесок, натяжных потолков между ярусами нар, оклеивания стен и занавешивания места общего пользования. Повышенная влажность, видимо, была следствием того, что носки и полотенца не были выжаты достаточно сильно после стирки. Единственным вариантом убежать от всего этого был сон.

Корчагин, вытянув ноги, положил их на стол и, слушая тишину, закрыл глаза. Глеб чувствовал расширение своего поля, которое излучало тускловато-белое свечение, сменявшееся зеленым и голубым. Поле сливалось с космосом и питалось его энергией. Было чувство, что при желании он мог излить её на всё пространство. Он ощущал всю вселенную, как собственное тело, а сам был лишь головой или, вернее, глазами. В ту минуту бывший детектив смог объединить своё поле с полем вселенским, и вселенная, поистине, была его телом.

В этот момент резким рывком за руку его сильно потянуло в сторону. Обзор уменьшился, так как угол зрения сузился почти вдвое. Физическое тело осталось в нескольких метрах слева и со стороны поражало леденящим спокойствием. Атмосфера тонкого плана была слегка расцвеченной и состояла из почти прозрачного пара, исходящего с поверхности. Этот цветной оттенок был не заметен при взгляде вниз, но хорошо просматривался недалеко от стен и потолка. Корчагин увидел причину резкого движения.

Оскалив зубы и высунув несоразмерно длинный язык, быстро моргающими от страха глазами на него глядело существо, напоминающее волка. Скомканная шерсть лишь наполовину покрывала длинное и худое тело обитателя этого мира. Поджав короткий хвост и опустив уши, полуволк старался объяснить, что энергетический голод заставляет его атаковать любой предмет, проявляющийся на астральном плане. Отсутствие физических органов чувств сейчас было как нельзя кстати, так как общение шло на уровне мысли. Жига воспринимал информацию своим инфополем. Атакующий назвал себя Волкодлаком и добавил: «Многочисленные сказания и предания русов, чехов, болгар, скандинавов, литов и многих других народов представляют нас как оборотней, что было правдой, однако, процессы эти протекают лишь в мире утверждённого изначального света». Отчего-то вспомнилась старая кличка «волчок», которой его называли в холдинге, в том числе и Варвара. Хотя прозвище могло обозначать не столько сходство со зверем, сколько сравнение с детской крутящейся игрушкой, имеющей непоседливый характер и поведение. «Подобное, и вправду, видимо, притягивает подобное на тонком плане», – подумал и забыл Глеб.

По словам Волкодлака сейчас Глеб находился в нижней астральной области, где очень долгое время скапливались энергии, сгенерированные отрицательными эмоциями, мыслями и фантазиями. Зоны такие обычно формируются в тюрьмах, моргах, реанимациях и квартирах, где каждый день пьётся водка и льётся песня. Люди, путешествующие вне тела, стараются эти области избегать, так как они являются близкими к отрицательным проявлениям тёмной стороны человеческого разума и воображения. Границы этих областей не опасны для сильных людей, но решительно неприятны. Теневые области, по словам полуволка, населены многими видами демонов, монстров и кошмарных фигур, а наиболее низкие из этих тёмных областей без преувеличения можно назвать адскими размерными областями.