Великолепная афера - Эрик Гарсиа

— Игра в бэ-бэ, — смеется Фрэнки. — Эх, где они, прежние денечки, а?

Копеечные ставки, получишь свой выигрыш или нет, каждые две секунды оглядываешься назад: чуть что почуял — сразу сматываешься. Да, веселое времечко. "Дни вина и роз".[13]

— Не знаю почему, но мне нравится то время. Может, тогда все казалось легко?

Рой не готов согласиться с этим утверждением, но и для него в тех днях было что-то, что ему нравилось. Фрэнки прав — тогда все было намного легче. Никто ни в чем тебя не подозревал. Ни в каких журналах нельзя было прочитать предостережения гражданам о новейших трюках, угрожающих им на улице. В те дни все решалось быстротой глаз. Те дни… некоторые из них… есть что вспомнить.

Они снова поворачивают за угол, направляясь к машине. Ветер крепчает. Какая-то пара в шортах для пробежек обогнала их и, тяжело дыша, скрылась во мраке.

— Как они могут бегать почти голышом, — удивляется Фрэнки, — по такому дьявольскому холоду.

— Напомни мне купить мороженое.

— Я говорю, что адский холод, а ему подавай мороженое.

— Для Анджелы. Она просила принести ей "Скалистый путь". Там, где мы оставили машину, есть кафе.

Они идут, прижимаясь друг к другу в надежде защититься от ветра. Фрэнки поплотнее запахивает пиджак и обхватывает руками плечи. Они идут молча, и Фрэнки почти через каждый шаг смотрит на Роя таким взглядом, как будто ждет подходящего момента, чтобы прыгнуть ему на спину или шутя завалить его на землю.

— Ты знаешь, — вдруг говорит он, — у меня тут образовалось немного свободного времени, чтобы обдумать новое дельце.

— Новых дел быть не может, — отвечает Рой. — Все, что можно, давным-давно уже сделано.

— Тогда я придумал что-то вроде обновленной версии.

— Да? — говорит Рой без особого интереса. Дела, которые они прокручивают сейчас, идут вполне нормально, а ввязываться в новые опасно. Но ему не хочется огорчать подельника. Фрэнки и так в последнее время стал очень вспыльчивым. — Выкладывай.

— Слушай, это довольно долгое дело, — начинает он, — и я знаю, что ты не любишь иметь дело с такими типами…

— Ладно, давай конкретнее.

Фрэнки вынимает руки из карманов. Когда он волнуется или возбужден, ему всегда помогают говорить руки.

— Для начала скажу о том, что мы можем получить с этого. Без всяких препятствий и ухищрений. Думаю, по пятьдесят штук.

— Каждый?

— Каждый.

Зуммер из заднего кармана брюк Роя. Пейджер. Он вынимает его, смотрит на номер. Номер незнакомый.

— Кто это? — спрашивает Фрэнки.

— Не знаю. Не предполагаю. Давай дальше.

— Слушай, все очень просто. Ты знаешь, есть такие конторы, которые покупают страховые полисы у тех, кто подхватил СПИД?

— Да, знаю. Смотрел об одной из них в телевизионных новостях… Они производят единовременные выплаты?

— Конечно, конечно. В этом-то все дело. Умирающий от СПИДа имеет на руках полис страхования жизни на миллион долларов. Эти типы покупают у него полис, предлагая ему единовременно, ну, скажем, двести штук, а потом, когда он отдает концы, загребают миллион.

Снова зуммер, от виброзвонка ладонь Роя трясется. Тот же неизвестный номер, что и прежде. Это явно не Фрэнки; должно быть, Анджела ввела код домашнего телефона Роя.

— Вот чертовы дети, — бормочет он. Потом, повернувшись к Фрэнки, спрашивает: —Так ты говорил о том, что намерен прокрутить аферу с больными СПИДом?

Да нет, нет. Совсем не обязательно связываться с теми, кто подхватил СПИД; в этом-то и заключается изюминка всей затеи. Я имею в виду, что есть больные рассеянным склерозом, есть чернокожие с серповидно-клеточной анемией…[14]

В первый раз на этой неделе Рой чувствует подступающую к горлу тошноту. Она подступает издалека, со дна желудка, поднимаясь стальным червем по пищеводу, по всем внутренностям. Жгучий вкус кислоты во рту, обильное слюноотделение, от которого раздуваются щеки. Он сплевывает, кашляет, снова сплевывает. А Фрэнки все еще говорит и говорит о том, как они могут поделить прибыль после того, как прокрутят аферу со страхованием.

Опять зуммер, опять от виброзвонка дрожит ладонь. Перед глазами мельтешат и пульсируют цветные всполохи. Тот же номер, что и прежде, но как добраться до телефона, чтобы позвонить. Для начала просто попросить Фрэнки помолчать. Найти уличный автомат и позвонить по этому номеру: кто знает, может, это поможет. Заставит желчь отступить.

— Опять звонок. — Рой кашляет и, шатаясь, переходит улицу, направляется к блоку телефонов-автоматов. Фрэнки с озадаченным лицом плетется сзади. Его планы так и остались недосказанными.

Рой опускает монеты в щель и набирает номер. Два звонка, трель. Трубку сняли.

— Рой?

Этот голос он узнает. Успокаивающий голос. Но как он узнал, что Рою сейчас худо? Как он узнал, что Рою необходимо поговорить?

— Доктор Клейн? Это…

— Простите, что беспокою вас так настойчиво, — отвечает он. — Я не знал… У меня просто не было другого выбора.

Рой не понимает, о чем речь, но все равно рад слышать голос доктора в телефонной трубке. Вот и кислота пропала, и ее вкус больше не ощущается во рту. Слюна не течет.

— Все нормально. Все нормально. А… а как вы?

— Отлично. Рой, я звоню вот по какой причине, — его слова звучат отрывисто. Так, как будто он зол. — Я звоню по поводу Анджелы.

— Анджелы? Она у меня дома.

На другом конце молчание. До Роя доносятся приглушенные рыдания. Пронзительные рыдания.

— Нет, она не там, — говорит доктор Клейн. — Уже не там.

— В чем дело? Что произошло?

— С ней все в порядке, — заверяет его Клейн. — Теперь с ней все в порядке. Немного расстроилась, но… Приезжайте ко мне как можно скорее. Вам надо забрать ее.

— А где вы?

Он боится услышать ответ. Хотя знает почти наверняка, что именно он услышит.

— Мы в полицейском участке, Рой. Она провела там весь вечер, и я думаю, что сейчас ей очень хочется домой.

Четыре

Рой и Фрэнки, подъехав к полицейскому участку, застают их сидящими на верхней ступеньке лестницы. Доктор Клейн обнимает Анджелу за плечи, а она с трудом сдерживает плач. У нее припухшие пунцовые щеки, на которых заметны следы от недавних слез.

Рой выпрыгивает из взятого напрокат грузовика, наотмашь захлопывает дверцу, бежит со всех ног. Он не ждет, пока Фрэнки вылезет из кабины с другой стороны. Он взбегает по ступеням, Анджела поднимает глаза, видит его. Сбрасывает с плеча руку доктора Клейна, со всех ног бросается навстречу Рою, падает в его объятия. Она снова плачет, тяжело и прерывисто дышит, глотая слезы.

— Тише, тише, — говорит Рой, гладя ее по волосам, — ну что с тобой? Расскажи мне, что с тобой. Все хорошо, да?

Грудью он чувствует движение ее головы. Всего лишь слабый кивок. Рой крепче прижимает ее к себе. Качает ее в такт рыданиям. Хочет вытереть слезы с лица, хочет сделать все, что можно, лишь бы ей полегчало и она забыла все, что произошло.

Подходит Клейн.

— Вы прибыли очень быстро.

— Что произошло?

— Ее забрали, — со вздохом объявляет доктор Клейн. — Полиция.

Анджела смотрит на Роя; он все еще держит ее в объятиях. Ее глаза в красных прожилках, тонкий слой косметики на лице превратился в грязные пятна, пересеченные ручейками слез. Она, превозмогая плач, пытается говорить:

— Я не… я не знала… — начинает она, но не может продолжать из-за несдерживаемых рыданий.

Фрэнки топчется рядом, качает головой.

— Ее зарегистрировали?

— Фрэнки, — взрывается Рой, — пойди посиди в машине.

— А что, я только спросил, зарегистрировали ее или нет, и больше ничего.

Клейн качает головой:

— Не зарегистрировали. Не фотографировали. Ее задержали, вот и все.

Фрэнки удовлетворенно кивает:

— Хорошо. Хоть тут повезло.

Рой обнимает Анджелу, он прижимает ее к себе все сильнее. Не прижимай он ее к себе так сильно, он наверняка пустил бы в ход руки и показал бы этим зрителям, что почем. Схватил бы Фрэнки за горло, да так, что тот бы и не вздохнул. Так, чтобы он посинел. Заставил бы его помолчать, когда это необходимо.

— Фрэнки, — снова обращается к нему Рой, стараясь четко произносить каждый слог, — пойди посиди в машине или заткнись.

Клейн пытается урезонить их:

— Ребята, уже поздно. Уже поздно, и мы рядом с участком. Я думаю, будет лучше, если…

Рой отодвигает Клейна в сторону.

— Фрэнки, если ты сейчас же не заткнешься, пеняй на себя.

— Да пошел ты. Ты что, Рой, сам этого не понимаешь? Да пошел ты.

— А ну-ка повтори, что ты сказал.

— А ты что, не слышал, жирный ублюдок?!! Плевал я на тебя.

Анджела вновь плачет, захлебывается слезами. Она пятится назад, чтобы не оказаться между наступающими один на другого Роем и Фрэнки. Перед глазами у Роя яркие вспышки, кровь стучит в висках. Пульсирует.