Зона Притяжения (СИ) - Рулев Александр

-Знаешь я ведь не только на Кавказе был… Но черт побери, вовсе я не такой я железный, как думает стралей. Когда эту гадость хлебну, так сразу слезу прошибает… жалко людей… большая война это ж не Кавказ… это…

-Парашев, че расселся!

Нас заметил один из патрулей ходивших вдоль периметра части.

-Иди проспись! – сказал какой-то незнакомый мне сержант.

-Сам ты параша!… - старшина пнул ногой своего коллегу и удалился прочь.

-Чума! А вы бы тут не ходили, товарищ Добрынин. Подполковник Хоменко просил вас не уходить далеко, – уже мне сказал сержант.

Я кинул головой и пошел вслед за пьяным старшиной.

Весь день ко мне липли с расспросами, особенно гражданские. Какой-то умник распустил слух, что я, дескать, один летчик успевший катапультироваться с одного из подбитых сегодня днем самолетов. Людям не терпелось узнать, кто на нас напал. Один раз я не вытерпел и сказал, что все сразу. Вопросы не то чтобы раздражали меня, но заставляли вспоминать о произошедшем на орбите. Я никак не мог отделаться от мысли, что мы испытали какое-то страшное оружие, ставшее причиной войны или всепланетной катастрофы.

В итоге я нашел убежище среди солдат Титова, которые, по крайней мере, не задавали мне глупых вопросов. Компания из шести человек закрылась в маленькой комнатушке и втихаря пила стащенную откуда-то водку. Я слышал, что Хоменко искал меня, но решил пока не объявляться.

Парышев уже вырубился и лежал в углу комнаты. Солдаты пили, закусывали и травили разные, как правило, похабные байки, а мой стакан так и остался не тронутым. Я сидел в задумчивости, глядя куда-то в пустоту.

Теперь, когда появилась реальная надежда, что я доберусь до своих, меня вдруг охватила тревога. Я был неуверен в себе и не знал, что буду говорить, когда предстану перед комиссией. Я ведь даже не задумывался над этим. Цель была только выжить.

Фактически я единственный свидетель, на которого неизбежно обрушиться масса вопросов, как только начнутся разбирательства. Возможно, мне дадут несколько дней передышки, а потом начнется… И я еще пожалею, что стал космонавтом. Стоило ли так долго учиться, получать ученую степень, пробиваться в отряд космонавтов, чтобы упасть с небес и пить водку с обычными солдатами. Этот путь можно было пройти гораздо быстрее. Мы все очень умные, черт побери, и вот до чего нас довела эта умность! До мировой катастрофы! Будь мы проще, как эти солдатики, ничего бы такого не случилось.

Я схватил стакан и залпом выпил его содержимое. Водка обожгла горло и пищевод, но в голову совсем не ударила.

-Вот дает, летчик! – сосед похлопал меня по плечу. -На-ка еще.

-А мы думали ты совсем того, трезвенник-язвенник.

Я усмехнулся и выдул второй стакан. И опять никакой реакции. А ведь сейчас как никогда я хотел напиться. Но не помог и третий стакан. Солдаты, заинтересовавшись, этим феноменом налили четвертый. Все молча ждали, когда я наконец не выдержу и рухну рядом со старшиной. Я и сам желал этого, однако четвертый тоже прошел незамеченным. Лишь тогда я сообразил, что причиной этого была «тварь», жившая внутри моего тела. Вероятно, она переваривала водку.

Господи, ну за что мне такое наказание! Ели ты и в самом деле есть, господи…

Из-за этой дряни я на всю жизнь окажусь в изоляции. Если она, конечно, не сожрет меня раньше!

Мне стало страшно. Я желал только одного - заснуть и, проснувшись, обнаружить, что это страшный бредовый сон наконец закончился. К несчастью, это было невозможно. Значит, если я выберусь, меня ожидает судьба подопытного кролика. Тогда может быть и не стоит выбираться…

Я впал в прострацию и потерял счет времени. Очнуться меня заставил солдат, прокричавший мне прямо в ухо:

-Очнись летчик! Тревога!

Вскочив, я побежал вместе со всеми. Мы вылетели в коридор и ринулись выходу. С улицы доносились крики и пальба.

Ну вот, опять началось! – промелькнуло в голове, когда я очутился на крыльце казармы. – Это было всего лишь затишье перед бурей!

Стрельба и крики доносились со стороны ворот, через которые мы вчера попали на территорию части. Солдаты, не долго думая, побежали на подмогу. Я в нерешительности замер на крыльце, потому что у меня не было никакого оружия. И тут в ушах зазвенело. За соседним зданием громыхнул взрыв, выбивший все стекла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

-Воздух! – услышал я, прежде чем человеческий голос исчез в раскате нового взрыва.

Инстинктивно я бросился вниз и, подвернув ногу, прокатился по ступенькам. Из дыма возник темный силуэт, и вновь забарабанил по земле «смертельный град». Я видел, как солдаты бежавшие впереди почти одновременно упали наземь. Затем кто-то рухнул на меня и, конвульсивно дернувшись, замер.

-Летчик… летчик, ты жив, мать твою? – хриплый голос вывел меня из оцепенения.

Скинув в себя убитого солдата, я вдруг обнаружил в дверном проеме перекошенное лицо старшины Парышева. Он был еще пьян, но уже начинал трезветь. Ситуация способствовала.

Выдав порцию отборного мата, он посоветовал мне подобрать автомат убитого и ползти обратно.

Сам не свой я вырвал из рук мертвеца «калаш» и неуклюже прополз по ступенькам. Мы уселись друг напротив друга, боясь высунуться наружу. Стрельба не умолкала, порой слышались хлопки взрывов.

-Гранаты, - сказал старшина, а затем выдал очередную матерную тираду.

Неожиданно слева по коридору послышался шум. Мы оба схватились за оружие, но это были всего лишь трое солдат.

-Пригнитесь дурни! – бросил Парышев, - если не хотите лежать как те торопыги за окном!

Выглянув наружу и удостоверившись в правоте старшины, они опустились на пол.

-Что делать то будем товарищ старшина? – спросил смуглый парень.

-А что слыхать?

Солдаты пожали плечами.

Парышев вновь выругался, затем, подумав немного, сказал:

-Через этот выход опасно, попробуем через другой. Надо нашим помочь.

-А где другой выход? – спросил я.

Парышев исподлобья глянул на меня.

-А ты летчик, вообще сиди, мать моя женщина, тебя беречь велели!

-Я ничем не лучше остальных.

-Да ты летчик парень неплохой, только какой-то не такой… - старшина недобро хихикнул.

По спине пробежала волна мурашек. Даже если Парышев просто прикалывался, то он все равно попал в точку. Я ведь действительно «не такой» в самом прямом смысле.

-Ладно, двинули свои задницы, мать моя женщина…

Пригибаясь как можно ниже к полу, мы прошли в другой конец здания. Но запасной пожарный выход был заперт.

-Ломайте к е… матери! – приказал старшина и вместе с солдатами принялся высаживать дверь.

Грохот ударов сливался с выстрелами.

-Давайте быстрее! – подначивал старшина.

Она уже почти поддалась, когда остатки стекла в единственном окне звякнули и смуглый солдат тот, что был покрепче остальных, неожиданно обмяк и рухнул вниз.

-Ложись!!! – едва успел крикнуть Парышев, прежде чем на светло-зеленой краске стены появилось множество черных отметин.

Я бревном свалился на пол – живой и невредимый. На счет остальных уверенности не было, пока я не услышал хрипловатый бас старшины:

-Ну, что все живы?

-Пашка… Пашка… - простонал солдат.

Я приподнял голову и увидел, что он плачет, дергая за руку своего товарища.

-Браток, ему уже не помочь… - выдавил из себя старшина, отползая к стене.

-А смуглый как? - зачем-то спросил я, хотя и так знал, что он мертв.

-Ты бы, летчик, мать моя женщина…

Парышева оборвала на полуслове очередь, разукрасившая стену новой порцией черный дырочек.

-Сюда ползите! – крикнул он уже после и ругнулся.

Я не стал с ним спорить и приблизился к безопасной стене слева от оконного проема. Солдат по-прежнему стонал и плакал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

-Мама, мамочка! Ну за что! Сволочи….

-Вот это уже лучше… Правильно сволочи! А теперь ползи сюда дурень! – почти ласково сказал Парышев.

Не переставая плакать, солдат присоединился к нам.

Стрельба тем временем почти затихла, слышались лишь одиночные выстрелы.