Элевсинские мистерии - Дитер Лауэнштайн

В более древнем храме, построенном в 513–505 годах до Р.Х., на западном фронтоне, который по всем статьям годится для Диониса как подземного бога, была изображена битва олимпийцев с гигантами — повтор древнейшей борьбы трех сыновей Кроноса с титанами. Обе сцены вполне приложимы и к Дионису, но в более поздней связь с ночными таинствами в пещере Пана прослеживается четче. В парнасской пещере вместо гигантов выступают "волки", опять-таки персонажи чрезвычайно архаичного культа.

Плутарх толкует соотношение двух владельцев храма так: "Дионис со своими оргиями — властелин зимы; Аполлон, которому ясными, чистыми звуками поют пеан, правит летом"118. Более поздний латинянин Макробий (ок. 400 года от Р.Х.) соединяет задачи обоих богов под именем одного Аполлона: "Аполлон подобен солнцу ночи"119. Увидеть "в полночь <…> солнце в сияющем блеске" — вот какова, по Апулею, была цель полных таинств. Однако фиады совершали только подготовительную юношескую инициацию, которой еще очень требовалась тайная поддержка в храме.

Духовную взаимосвязь Дельф и Элевсина засвидетельствовал в 328 году до Р.Х. афинянин Филохор в своем гимне, выбитом на камне в Дельфах. Чтобы понять его, нужно вспомнить, что "пеан" — дельфийский возглас в честь Аполлона. "Io-bakchos" или "Iakchos" — элев-синский возглас в честь Диониса. Гимн гласит: В божественном безумье ты, Дионис, вторгся, факелами потрясая, в цветущую укромность Элевсина: эвоэ, иэ, иэ-вакхос, иэ, иэ-пеан! Элевсинский народ призывает тебя: ты по нраву тем, кто видит священные празднества. Ты отворяешь смертным в их стараньях гавань [мира в Элизии. — Д.Л.]120.

Четвертая картина в храме у афинского театра подсказывает, как поступить с плодом таинства. Она изображает Тесея: он покидает похищенную в Кноссе, спящую теперь Ариадну, и бог Дионис вновь забирает к себе вечную свою невесту. Мистерии таят в себе столь необычное переживание, что человек сохраняет их как диковинный сон лишь в знаках-символах, а не в прямом воспоминании. Лишь божество живет в постоянном присутствии духа: Дионис забирает свою невесту. Четвертая картина указывает правильный отклик таинства в душе миста.

3. Малые мистерии

Анфестерии, публичный Праздник цветения 11–13 анфес-териона (1–3 февраля), чествовали уже бородатого Диониса, который на колеснице-корабле (лат. carrus navalis — карнавал) возвращался с моря домой через древнюю гавань Фалер и в облике одетого в пурпур жреца, культового "царя" города, ехал в свое древнейшее святилище "на Болотах" (возле речки Илисс), чтобы там сочетаться браком со своей "царицей". Царица звалась Ариадной. Сопровождали бога полсотни чувственных сатиров, козлорогих, с лошадиными хвостами. Эти персонажи происходят из сатурновых месяцев (декабря и января), находящихся под знаком Козерога (Козла) и Водолея (Посейдона с ослом или позже с лошадью). Сами Анфестерии подпадали под знак Рыб. Скачущая звериная походка сатиров особенно подчеркивала выпрямленную божественно-человеческую осанку царя.

Дионис отнюдь не являет собой физический идеал мужчины, он показывает его развитие во времени — от ребенка к юноше, мужу и старцу. Он служит человечеству, позволяя далеко заглянуть в прошлое и грядущее; взор отдельного человека он устремляет на повторные его рождения. Дионис всюду поощряет становление и управляет им, он — это не вечное бытие. Внутри божества бытие принадлежит Отцу, а не сыну Дионису.

Когда 1 февраля Дионис ступал на берег, все граждане приветствовали его древними словами:

О Дионис герой!

Гряди же во храм,

В дом твой священный,

С духами прелести вешней

Гряди в святыню твою!

Буду тебе танцевать,

Бык благородный, достойный.

Бык благородный,

Ныне гряди к нам!121

Быком Дионис был по весне (до мая) под владычеством Афродиты. По случаю жатвы ячменя 2 июня (на Троицу) этого быка приносили в жертву богине Деметре — так требовал культ. И в природе тоже Лев засухой и зноем побивал в июле Тельца — бог делался Львом. После октябрьского сева, перед зимними дождями, он под знаком Скорпиона превращался в подземную змею. Таков был круг годичных метаморфоз. Великие мистерии под Стрельцом сводили все эти преображения в одну-един-ственную ночь; видимо, аналогичным образом обстояло и с мистериями Гиакинфа, которые проходили летом, под знаком Льва. Могло ли такое иметь место в весенних таинствах в Аграх? Нам кажется, едва ли.

О времени, которое Дионис провел в море, а также о его путешествии по летнему небу повествует VII гомеровский гимн, созданный в, VIII или VII веке до Р.Х. Гимн этот как бы подводит итог, суммирует и оттого сродни мистериям. Он показывает близкую связь Диониса с Артемидой, которая предстает там как огромная медведица. Ведь Артемиде и самой, под именем Бритомартис, "сладкой невесты", некогда пришлось бежать в море от критского Миноса.

Артемида Агротера

Дионис плывет в феврале по морю

VIIгомеровский гимн гласит:

О Дионисе я вспомню, рожденном Семелою славной,

Как появился вблизи берегов он пустынного моря

На выступающем мысе, подобный весьма молодому Юноше.

Вкруг головы волновались прекрасные кудри,

Иссиня-черные. Плащ облекал многомощные плечи

Пурпурный. Быстро разбойники вдруг появились морские

На крепкопалубном судне в дали винно-черного моря,

Мужи тирренские. Злая вела их судьба.

Увидали, Перемигнулись и, на берег выскочив, быстро схватили

И посадили его на корабль, веселяся душою.

Верно, то сын, говорили, царей, питомцев Кронида.

Тяжкие узы они на него наложить собралися.

Но не смогли его узы сдержать, далеко отлетели

Вязи из прутьев от рук и от ног.

Восседал и спокойно

Черными он улыбался глазами.

Все это заметил Кормчий и тотчас, окликнув товарищей, слово промолвил:

"Что за могучего бога, несчастные, вы захватили

И заключаете в узы?

Не держит корабль его прочный.

Это иль Зевс-громовержец, иль Феб-Аполлон сребролукий,

Иль Посейдон.

Не на смертнорожденных людей он походит,

Но на бессмертных богов, в олимпийских чертогах живущих.

Ну же, давайте отчалим от черной земли поскорее,

Тотчас! И рук на него возлагать не дерзайте, чтоб в гневе

Он не воздвигнул свирепых ветров и великого вихря!"

Так он сказал. Но сурово его оборвал предводитель:

"Видишь — ветер попутный!

Натянем же парус, несчастный!

Живо за снасти берись!

А об нем позаботятся наши.

Твердо надеюсь: в Египет ли с нами прибудет он, в Кипр ли,

К гиперборейцам, еще ли куда, — назовет наконец он

Нам и друзей и родных и богатства свои перечислит,

Ибо само божество нам в руки его посылает".

Так он сказал и поднял корабельную мачту и парус.

Ветер парус срединный надул, натянулись канаты.

И совершаться пред ними чудесные начали вещи.

Сладкое прежде всего по судну быстроходному всюду

Вдруг зажурчало вино благовонное, и амвросийный

Запах вокруг поднялся. Моряки в изумленье глядели.

Вмиг протянулись, за самый высокий цепляяся парус,

Лозы туда и сюда, и в обилии гроздья повисли;

Черный вкруг мачты карабкался плющ, покрываясь цветами,

Вкусные всюду плоды красовались, приятные глазу,

А на уключинах всех появились венки.

Увидавши, Кормчему тотчас они приказали корабль поскорее

К суше направить.

Внезапно во льва превратился их пленник.

Страшный безмерно, он громко рычал; средь судна же являя

Знаменья, создал медведицу он с волосистым затылком.

Яростно встала она на дыбы. И стоял на высокой

Палубе лев дикоглазый. К корме моряки побежали:

Мудрого кормчего все они в ужасе там обступили.

Лев, к предводителю прыгнув, его растерзал.

Остальные, Как увидали, жестокой судьбы избегая, поспешно

Всею гурьбой с корабля побросались в священное море