Кальде Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

— Могет быть, они убили Плотву. Я собираюсь взглянуть, через минуту.

Синель приготовилась встать:

— Ты чувствуешь себя хреново, а? Я пойду с тобой.

— Не сейчас, Сиськи. Там все еще темно. Тур, ты сказал, что твои ребята забрали огоньки. Чтобы в этом месте стало темно и вы бы оказались за нами, верно?

— Точняк, Гагарка. Гелада встал мне на плечи и достал четыре, и Гаур оттащил их назад. Они ползут туда, где темно. Знаешь об этом?

Гагарка хмыкнул.

— Только они ползают не слишком-то быстро. Ну и мы решили подождать в сторонке, пока вы не появитесь. Она, я хочу сказать, и этот коротышка, авгур. Вот и все.

— И он прыгнул на меня сзади!

— А что ты сделала? (Гагарка почувствовал, хотя и не мог видеть, что Тур вытянул руки.) — Ты шмальнула гранатой в Геладу. Если б не поворот, ты б укокошила всю нашу банду.

— Плох муж! (Орев.)

Гагарка опять открыл глаза.

— Троих или четырех, точняк. Кремень, вроде ты сказал, что патера замочил пару животных?

— Туннельных богов, — подтвердил Кремень. — Я говорил тебе о них. Они вроде как собаки, только не такие приятные.

— Я должен вернуться взад, — пробормотал Гагарка. — Посмотреть, что случилось со стариком, и еще я хочу поглядеть на этих богов. Тур, ты один, и я сделал одного, и это два. Кремень сказал, что патера принял пару, и это четыре. Кто-нибудь еще?

Кремень:

— Я. Одного. И один после выстрела патеры еще дрыгался, и я его добил.

— Ага, вроде бы я это слышал. Всего пять. Тур, ответь, только не тарахти. Сколько вас было?

— Шесть, Гагарка, и пара церберов.

— Считая тебя?

— Лилия, считая меня.

— Я вернусь туда, — повторил Гагарка, — как только огоньки окажутся там и я почувствую себя лучше. Кто-то захочет пойти со мной, лады. Кто-то захочет идти дальше — тоже лады. Но я собираюсь посмотреть на богов и найти Плотву. — Он опять закрыл глаза.

— Хорош муж!

— Да, птица, он был. — Гагарка подождал, пока кто-нибудь не заговорит, но все молчали. — Тур, они бросили тебя в ямы. Быков действительно сбрасывают туда? Я всегда хотел знать.

— Только если ты их достал. Если нет, могешь съехать вниз в корзине.

— И как они тебя кормят? Кладут жратву в корзину и спускают вниз?

— И кувшины с водой, иногда. Только по большей части мы наполняли их сами, когда шел дождь.

— Давай, не останавливайся.

— И там совсем не так хреново, как ты думаешь. Мне не было, точняк. По большей части мы отлично ладили, сечешь? И новые, кто появляется, они сильнее.

— Если их не кидали вниз. Тогда они появлялись со сломанными руками и ногами, а?

— Лилия, Гагарка.

— И тогда вы приканчивали их и ели, пока они еще жирные, а?

Кто-то (Наковальня, решил Гагарка) ахнул.

— Ну, не всегда, лилия. Только тех, кого не знали. Секи, тебя бы не съели.

— Итак, тебя сунули в яму, спустили вниз в этой корзине, и ты был там крутым пацаном, как и раньше. И обнаружил, что они копают, верно? — Гагарка открыл глаза, решив держать их открытыми.

— Ну. Они собирались прокопать ход наружу, сечешь? Они докопались до большой стены и стали рыть вниз, так глубоко, как только могли. Наша яма была самой глубокой, сечешь? Одна из настоящих старых дыр в земле около стены. Они копали ее костями, два быка зараз, а другие выносили руками землю. Остальные глядели, чтобы прыгуны не спустились вниз, когда шлялись поблизости. Они все мне рассказали.

— И вы пробили дыру в этом туннеле, когда подкопались под стену? — спросил Кремень.

Тур энергично кивнул:

— Да, точняк. Они сказали мне. И коркамень — там был коркамень, по большей части, — он треснул, сечешь? Они соскоблили грязь, надеясь найти выход наружу, и увидели огоньки. И тут они чуть не сошли с ума, вот что они сказали. И они стали откалывать куски коркамня, как сосульки от льда, бить по нему, чтобы можно было протиснуться в дыру.

Наковальня усмехнулся, обнажив выдающиеся вперед зубы больше, чем обычно.

— Я начинаю понимать ваше бедственное положение, сын мой. Когда вы выбрались в эти ужасные туннели, оказалось, что вы не в состоянии добраться до поверхности. Это верно? Факт? Справедливость Паса достигла вас?

— Ага, так и было, патера. — С заискивающей гримасой Тур наклонился к Наковальне; казалось, что он унижается. — Но посмотри на это по-другому, патера. Только минуту назад ты убил парочку моих друзей, а? И ты не ссудил им лошадь, чтобы добраться до Главного компьютера, верно?

Наковальня покачал головой, тряся пухлыми щеками:

— Мне кажется, что лучше всего дать богам самим судить об этом деле, сын мой. Так же, как я судил о твоем.

— Лады, я тоже собирался убить тебя. Это лилия, сечешь? Я не вру тебе. Только сейчас ты не даешь мне забыть об этом, сечешь, патера? Вроде бы Пас хочет, чтобы мы оставили все позади. Как насчет этого? — Тур протянул руку.

— Сын мой, когда у тебя будет такой же игломет, как у меня, я с удовольствием заключу с тобой перемирие.

Гагарка хихикнул.

— Как далеко вы прошли, Тур? Ну, когда искали дорогу наружу?

— Довольно далеко. Только в этих туннелях черт ногу сломит, сечешь? И они очень разные. Некоторые полны воды или в них есть обвалы. А некоторые кончаются дверями.

— Я расскажу тебе кое-что о дверях, Тесак, как только мы окажемся наедине, — сказала Синель.

— Клево, Сиськи. Только не забудь. — Гагарка, преодолевая боль, с трудом поднялся на ноги. Заметив, что клинок его тесака все еще испачкан кровью, он вытер его о край туники и убрал в ножны. — В этих туннелях есть что-нибудь? И что именно?

— Да, есть. Солдаты, вроде этого, везде. — Тур указал на Кремня. — Если увидят, сразу шмаляют, так что надо все время слушать. А как, по-твоему, я в темноте понял, что он солдат? Они не слишком-то шумят, даже когда маршируют, но все-таки они ходят не так, как ты и я, и иногда можно услышать, как их стволы бьются о них. А еще есть церберы, которых он называет богами, и они могут быть хрен знает как опасны. Только наш пацан, Антилопа, поймал пару щенков и вроде как приручил их, сечешь? У нас была пара с собой. И еще большие машины, иногда. Высокие фаллосы, но мало. Некоторые ни хрена тебе не сделают, если их не тревожить.

— Все?

— Все, что я видел, Гагарка. Еще болтают о призраках, но я не знаю.