Закон оружия - Сергей Дышев

В отеле, увидя великолепие холла, огромные хрустальные люстры по пять метров в диаметре и прочую канитель, моя попутчица онемела. Сын же ее хранил презрительное молчание.

После необходимых формальностей я получил ключи от номера и, осмотревшись, сразу решил позвонить Марии. Ее телефон не отвечал, поэтому я отправился в город. Он показался мне еще более тесным, шумным и бестолковым, чем из окна автомобиля. На загазованных улицах семенили тайцы и тайки в строгих, почти офисных одеждах, над ними проплывали головы европейцев: расслабленных немцев, чопорных скандинавов, в изобилии попадались и мои соотечественники, недавно открывшие этот край земли – самодовольные матроны с огромными пластиковыми пакетами для покупок, «быки», братва в цветных наколках – здесь совершенно безобидные. На узких тротуарах тянулись бесконечные прилавки с одеждой, украшениями, часами, безделушками, очками, фигурками слонов и каких-то местных уродов, цепочками, брелками, ножами и прочей дребеденью. Тут же с земли тянули искалеченные руки за милостыней люди-черви. Еще в раннем детстве им определили судьбу, лишив языка, пальцев, а то и части рук и ног. Многим на конечностях делали искусные перетяжки кожи, и они свисали многочисленными кожаными сосульками.

Низкорослая торговая братия тут же набросилась на меня, безошибочно распознав богатенького русского. Они кричали на родном мне языке: «Купи! Недорого!» – и совали в лицо все это обилие. Вконец я осатанел и понял, что ни в коем случае нельзя смотреть на выставленный товар – иначе придется покупать все подряд. Я ринулся вперед, глядя только перед собой и надеясь, что моя непроницаемая маска на лице спасет от всяких притязаний. Но я ошибся. Откуда-то сбоку на меня прыгнуло что-то черное и вертлявое, доверительно обхватило за шею. Какое-то мгновение обезьяньи глазки изучали меня, затем макака предельно нагло полезла в нагрудный карман, вытащила пачку с сигаретами и всю долларовую наличность. Хозяин животного подобострастно улыбался, явно поощряя действия своего питомца. Деньги частично удалось забрать, с сигаретами же обезьяна расставаться ни в какую не захотела, выудила одну, вставила в острые зубки, таец предупредительно чиркнул зажигалкой, макака крепко затянулась, выпустила мне дым в лицо, дернула за ухо, заверещала, после чего перебралась на плечо хозяина. Фотографироваться с этой гадиной я наотрез отказался.

Потом я чуть не попал под слона, заглядевшись на симпатичную таечку. Гигант флегматично шел по тротуару, лениво помахивая морщинистым хоботом, все, конечно, уступали ему дорогу. А я лопухнулся. Хорошо, что рядом шел мальчишка-погонщик, который и вытащил меня из-под бревен-ног в последнее мгновение. Я обильно вспотел и в три глотка выпил купленную тут же холодную бутылку местного пива под названием «Сингха», которое я мысленно окрестил «сивуха».

Удивительный мир открывался передо мной. Маленький юго-восточный теленок с раскосыми глазками, которого лет пятьдесят назад совратил американский дядя, уверенно превращался в молодого бычка. Над старыми двухэтажными постройками Бангкока гордо возвышались сверкающие серебром, аквамарином, небесной эмалью небоскребы-гиганты, их главы венчала реклама всемирно известных корпораций, компаний, всех этих бесконечных «Royal», «Shell», «Great Bank» и прочих «Ltd». От беспощадного зноя и бензиновой вони тут же заболела голова. Я посочувствовал местным полицейским, которые лихо разъезжали на «Хондах». В такую жару этих мальчиков упаковали не только в глухой китель, фуражку и портупею, но и в сапоги. А может, в этом было особое пижонство… И когда мне навязчиво предложили тайский массаж с элементами эротики, я долго не сопротивлялся. Плюгавенький щелкунчик (он все время щелкал пальцами и был мерзопакостен, видно, для контраста, чтоб затем на его фоне массаж-леди выглядели более потрясающе) посадил меня в машину, и через пять минут мы были у цели – неприметного дома с вывеской «Beautiful Lady’s Massage».

Дальнейшее было достаточно банальным, но не удержусь, чтобы кое-что освежить в памяти. Говорят, это одно из двенадцати удовольствий, которые позволю напомнить вне всякой градации, в беспорядке, у каждого ведь своя шкала: поесть-поспать-оправиться-одурманиться-полюбиться. Далее идут наслаждения духовного плана: от соприкосновения с прекрасным, наслаждения властью, славой, творением своих рук, любовь, в том числе к богу. Одиннадцатое, тоже не спишешь, – садомазохизм. Двенадцатое же, на стыке духовного и физического – массаж.

Поэтому я постарался сразу забыть грязные руки, которые приняли мои доллары, не думать о том, что пришел на производство с человеческим конвейером, и постарался побыстрей принять предлагаемые условия игры…

Попал я в некое подобие маленького концертного зала, где было несколько кресел, пара столиков, за одним из них сидел согбенный старичок, и подиум, на котором скромно восседало около двадцати девушек в ярко-красных халатах. Все они без тени фальши призывно улыбались мне, я, конечно, все понимал, но все равно было приятно. Мне уже сказали, что они могут делать, и мои мечты о чистом массаже уплывали под натиском банальных и устоявшихся вкусов. Я выбрал красотку с номерком «15», она тут же спустилась вниз, как теленка, взяла меня за руку и повела по коридорам, затем по маленькой крутой лестнице поднялись на второй этаж. Мы вошли в огромную красную комнату с фальшивым камином и полукруглым окном, зашторенным тяжелым красным бархатом. За ним журчал кондиционер. Она усадила меня на кровать, встала на колени, сняла обувь, носки, стянула с меня брюки и все остальное. Мне стало неудобно, что лучшее создание природы униженно суетится у моих ног – все же сказывалось коммунистическое воспитание. Но маленькая рабыня империи наслаждений улыбалась мне весело и непринужденно.

– Руссия? – вычислила она меня.

Я кивнул и спросил, как ее звать.

– Пата, – ответила она, а я назвал себя.

Наверное, в условности нашей игры была такая необходимость.

Не снимая халатика, она быстро сняла прозрачный лифчик, спустила трусики, потом выскочила из комнаты и появилась уже обвязанной полотенцем… Меня повели в нечто, напоминающее операционную – все сверкало белизной. Девушка вымыла меня под душем, тщательно еще раз намылила, снова окатила теплыми струями. Только после этого она сбросила полотенце, оголив свою смуглую суть. «Все то же, что и у всех, – подумал я, – только вот маленькая и хрупкая, как ребенок, управится ли с такой дылдой?» Не глядя на меня, она завязала волосы в пучок, быстро помылась и принялась за меня. Все действо происходило на огромном надувном матрасе, куда меня буквально насильно повергла маленькая бестия. Она запустила в меня из пластмассовой бутылочки струю шампуня, потом еще одну, облила и себя, набросилась на меня, как тигрица, резко повернула на живот и буквально вцепилась в ключицы. Маленькие пальчики оказались необычайно сильными, они то поглаживали, то вдруг врезались в кожу, под лопатки, скользили по ребрам. Она уселась на меня, как на ленивого скакуна, стала прыгать, елозить, вертеться всем резвым юным телом, она вскочила на меня ногами, стала прессовать, как виноград в бочке, опять опустилась, упругие полушария грудей скользили от спины до самых пяток, казалось, они жили отдельной жизнью, точно так же весело и обособленно существовала ее попка, которая уже резвилась на моей груди, пушистый треугольничек, как челнок, скакал перед моим замыленным взором, при этом милая Пата успевала выкручивать мои руки, ноги, отжимая буквально каждую мышцу. Она не забыла дернуть за каждый пальчик, дабы он расслабленно хрустнул, она размяла ладони и ступни, выгнула ноги назад к спине, ее хвост на голове летал из стороны в сторону, будто она скакала по тайваньской саванне, а не чудодействовала в кафельном рае.

Мое возбуждение перешло все границы, а она, словно желая подразнить, а может, и по правилу, стала тереться своей сокровенностью. Но я сказал себе: «Расслабься!» – и закрыл глаза. Девочка еще что-то делала со мной, но это уже были ласки и поглаживания. Она незаметно встала, подала мне руку, повела в бассейн, там она продолжила тихий массаж, подлезла под меня, заскользила, как русалка под Иванушкой-дурачком.

Потом она обтерла меня, словно младенца, я разлегся на кровати, лениво размышляя о таинствах восточных удовольствий. Пата вбежала за мной, взвизгнув от холода, убавила мощность кондиционера, улеглась рядом, успев обернуться полотенцем. Я потянул за его краешек, она проворно отодвинулась, игриво сверкая черными глазками. Мне пришлось сделать вид, что не смею больше повторить попытку обнажить ее. Но Пата тут же сама скинула полотенце, пододвинулась ко мне, ее рука заскользила по животу.

– Ti-ti? – игриво произнесла она.

Я отрицательно покачал головой. Возбуждение мое сменилось покоем и умиротворением. Возможно, я заснул бы, но в незнакомом месте это вряд ли бы получилось.