Каббалист - Семен Матвеевич Винокур

РУКИ.

Голос Баруха. Отец!

РАВ АШЛАГ ПОДНИМАЕТ ГОЛОВУ.

ВИДИТ СКЛОНИВШЕГОСЯ НАД НИМ СЫНА.

Рав Ашлаг. Почему не разбудил меня?

Барух. Жалко было. Ты же не спал всю ночь… А нам на работу через час.

Рав Ашлаг (жестко). Это не твое дело. Я приказал тебе не давать мне спать!

•

САРАЙ.

РАВ АШЛАГ ОТСКАБЛИВАЕТ КОЖУ ЖЕЛЕЗНЫМ СКРЕБКОМ. КАПЛИ ПОТА ПАДАЮТ НА ГРЯЗНЫЕ РУКИ.

ВСЕ РАБОТАЮТ МОЛЧА И СЛАЖЕННО.

В ВОЗДУХЕ ВИСИТ ПЫЛЬ, СЕРЕБРИТСЯ В ЛУЧАХ СОЛНЦА, ПРОБИВАЮЩИХСЯ СКВОЗЬ ДЫРЫ В ОКНЕ.

•

ИЕРУСАЛИМ. ХОЛОДНЫЙ ВЕТЕР БЬЕТ В ЛИЦО. РАВ АШЛАГ, БАРУХ, ХАИМ, МОШЕ И ШИМОН ИДУТ ВДОЛЬ СТЕНЫ ГОРОДА.

ОНИ ЗАПАХИВАЮТ СВОИ КУЦЫЕ ПАЛЬТИШКИ, НО ВЕТЕР ПРОБИРАЕТ ИХ НАСКВОЗЬ.

НА ОДНОМ ИЗ ПОВОРОТОВ МОШЕ И ШИМОН СВОРАЧИВАЮТ В СТОРОНУ.

•

РАВ АШЛАГ И БАРУХ ВХОДЯТ В КВАРТИРУ.

РИВКА СТОИТ У ОКНА И НЕ ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К НИМ НАВСТРЕЧУ. ЗА ЗАНАВЕСКОЙ ПРИТИХЛА БАТ-ШЕВА.

В ДОМЕ СТОИТ НЕОБЫЧНАЯ ТИШИНА.

РАВ АШЛАГ ВИДИТ РАСКРЫТОЕ ПИСЬМО В ОПУЩЕННОЙ РУКЕ РИВКИ.

ПОДХОДИТ. БЕРЕТ ПИСЬМО.

БЫСТРО ПРОГЛЯДЫВАЕТ ЕГО ГЛАЗАМИ.

ВЗГЛЯД ЕГО ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ НА ПОСЛЕДНИХ СТРОЧКАХ:

«МЫ НИЧЕГО НЕ МОГЛИ ПОДЕЛАТЬ. И ВРАЧИ БЫЛИ БЕССИЛЬНЫ. ОНИ УМЕРЛИ ТИХО, ОДИН ЗА ДРУГИМ. БЕЗ ВАС.»

РУКА ВЗДРАГИВАЕТ.

РАВ АШЛАГ СМОТРИТ НА РИВКУ. ОНИ ДОЛГО МОЛЧАТ.

ПОДХОДИТ БАРУХ И ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ ВОЗЛЕ ОТЦА.

Барух. Что случилось?!

Рав Ашлаг (Ривке). Ты обвиняешь меня в этом?

Ривка (тихо). Да.

Рав Ашлаг. Ты думаешь, что мы могли взять их с собой?

Ривка. Нет.

ОНА ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К МУЖУ. СМОТРИТ НА НЕГО.

Ривка (внутри нее рождается тихий стон). Но я ведь чувствовала…

Чувствовала, что что-то произойдет!.. И что же мне делать с этим своим чувством теперь?.. Скажи мне, ведь ты же такой умный, ты знаешь все, ты связан с Ним, спроси Его, почему надо было забирать у нас наших детей?!

Барух (восклицает). Что?!

РИВКА ВДРУГ НАЧИНАЕТ ПЛАКАТЬ.

РАВ АШЛАГ СТОИТ РЯДОМ С НЕЙ И НЕ УСПОКАИВАЕТ ЕЕ. ЗА ОКНОМ НА ВЕТКЕ РЯДЫШКОМ СИДЯТ ДВЕ ПТИЦЫ.

Ривка (раскачиваясь и протяжно). И Дави-и-и-д, он ведь так просил, чтобы мы взяли его с собой, и Браха – она так смотрела на меня, когда мы уезжали… Я знала, что что-то произойдет, я знала… и оставила их.

БАРУХ ОТХОДИТ В СТОРОНУ

И САДИТСЯ НА ДЕРЕВЯННУЮ ТАБУРЕТКУ. ОН ТИХО ПЛАЧЕТ.

РАВ АШЛАГ МОЛЧИТ.

Ривка. Я всегда повторяла «нет никого, кроме Него», но вот пришла беда, и я не могу оправдать Его. Почему?.. Почему, Юда?!

РАВ АШЛАГ ОБНИМАЕТ ЕЕ.

ЕГО РУКА НЕЖНО ГЛАДИТ ЕЕ ПЛЕЧО.

Рав Ашлаг. Потому что не видишь, как радуется душа. Видишь смерть тела и не видишь, что душа – она все ближе и ближе к Творцу. Каждый кругооборот, все ближе и ближе. Когда уйти телу, когда ему прийти – это все Его расчеты. И поверь Ему – расчеты точные.

БАРУХ ВЫТИРАЕТ СЛЕЗЫ ГРЯЗНЫМ РУКАВОМ. СМОТРИТ НА ОТЦА.

ВЗГЛЯД РАВА АШЛАГА УСТРЕМЛЕН В ОКНО. ДВЕ ПТИЦЫ РАЗОМ СОСКАКИВАЮТ С ВЕТКИ. ОН СЛЕДИТ ЗА НИМИ.

ОНИ ПЕРЕЛЕТАЮТ НА ДРУГУЮ СТОРОНУ УЛИЦЫ И ПАРЯТ НАД МАЛЬЧИКОМ И ДЕВОЧКОЙ, УХОДЯЩИМИ ВДАЛЬ.

ДЕВОЧКА КРЕПКО ДЕРЖИТ МАЛЬЧИКА ЗА РУКУ. ОНИ ОДНОВРЕМЕННО ОБОРАЧИВАЮТСЯ. УЛЫБАЮТСЯ И МАШУТ РУКОЙ РАВУ АШЛАГУ.

ОН КИВАЕТ ИМ.

ЗАПЛАКАННАЯ РИВКА СМОТРИТ НА НЕГО, ПОТОМ В ОКНО.

Ривка. Ты что-то там видишь?

Рав Ашлаг. Жизнь, которая продолжается (переводит взгляд на нее). Ты сильная. Ты самая сильная женщина на свете. Только поверь Ему.

ОНА ПРИЖИМАЕТСЯ ГОЛОВОЙ К ЕГО ГРУДИ. ОН ГЛАДИТ ЕЕ И МОЛЧИТ.

ОНИ СТОЯТ ТАК ОЧЕНЬ ДОЛГО. БАРУХ ТИХО СИДИТ У СТЕНЫ.

ВЕТЕР УСИЛИВАЕТСЯ. ДРОЖАТ ОКОННЫЕ СТЕКЛА. ЗА ОКНОМ ТЕМНЕЕТ.

А ОНИ ВСЕ СТОЯТ И СТОЯТ.

ПРИХОДИТ НОЧЬ. А ОНИ ВСЕ СТОЯТ,

ПРИЖАВШИСЬ ДРУГ К ДРУГУ. ОН НЕ ОТПУСКАЕТ ЕЕ.

И ЕЙ СТРАШНО ОТПУСТИТЬ ЕГО.

РИВКА ВИДИТ, КАК ДЕРГАЕТСЯ БОЛЬШАЯ СТРЕЛКА НА ЧАСАХ. ОНИ ПОКАЗЫВАЮТ ДВЕНАДЦАТЬ.

ОНА ОТСТРАНЯЕТСЯ ОТ МУЖА. ВЫТИРАЕТ СЛЕЗЫ.

И СМОТРИМ ЕМУ В ГЛАЗА.

Ривка. Извини меня. Тебе через час вставать, а ты еще не ложился. Извини меня, Юда. Я смогу справиться с этим. Смогу. Но не сразу. Ты потерпишь, да?

Рав Ашлаг. Нам не просто. Но мы выдержим. Мы все выдержим, Ривка. Потому что мы вместе. И Он с нами.

ОНА ОТХОДИТ ОТ НЕГО В УГОЛ КОМНАТЫ И ОТТУДА ПРИНОСИТ ТАРЕЛКУ,

НА КОТОРОЙ УЖЕ ПРИГОТОВЛЕНА ПРОСТАЯ ЕДА, СТАВИТ НА СТОЛ.

Ривка. Садитесь, кушайте, вы устали.

•

НОЧНОЙ УРОК.

РАВ АШЛАГ СИДИТ НАПРОТИВ ЧЕТЫРЕХ СВОИХ УЧЕНИКОВ И МОЛЧИТ.

УЧЕНИКИ ПЕРЕГЛЯДЫВАЮТСЯ. БАРУХ ПОДХОДИТ К ОТЦУ, ЧТО-ТО ШЕПЧЕТ ЕМУ И ЖДЕТ ОТВЕТА.

Рав Ашлаг (громко и отчетливо). Только в одном случае, Барух, урок может отмениться (встает) в случае смерти тела.

РАВ АШЛАГ ПРИВЫЧНО РАСХАЖИВАЕТ ВДОЛЬ СТЕНЫ, ОТМЕРЯЯ КОМНАТУ СВОИМИ ШИРОКИМИ ШАГАМИ.

Рав Ашлаг. Тела сменяются. Душа остается та же. Одни и те же души сменяют свои тела тысячи раз.

УЧЕНИКИ СЛЕДЯТ ЗА НИМ, ВЫШАГИВАЮЩИМ ОТ СТЕНЫ К СТЕНЕ.

НЕТ ОЩУЩЕНИЯ, ЧТО ОН ГОВОРИТ ЭТО ИМ. ШИМОН ОСМЕЛИВАЕТСЯ ПОДНЯТЬ РУКУ.

РАВ АШЛАГ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ И СМОТРИТ НА НЕГО.

Шимон. И смысл всей этой смены тел?

Рав Ашлаг. Очиститься от любви к себе. И действительно возлюбить ближнего своего.

ВСЕ СМОТРЯТ НА РАВА АШЛАГА. ОН ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К ОКНУ.

Рав Ашлаг. Завтра я c семьей переезжаю в Гиват Шауль[55].

Моше. А как же уроки?!

Рав Ашлаг. Уроки не отменяются.

Моше. Но отсюда до Гиват Шауля!..

Рав Ашлаг. Час ходьбы.

Моше. Говорят… говорят, что отсюда до Гиват Шауля ночью (оглядывается на своих товарищей) живым дойти невозможно.

Рав Ашлаг. Если не идти вместе.

ВСЕ ПЕРЕВОДЯТ ВЗГЛЯД НА УЧИТЕЛЯ.

Рав Ашлаг. Урок начнется ровно в час.

•

РАНЕЕ УТРО. ИЕРУСАЛИМ.

ДОЛГАЯ ПУСТЫННАЯ ДОРОГА.

ПО ДОРОГЕ СНОВА ЕДЕТ ТЕЛЕГА, НО ЗАПРЯЖЕННАЯ ОСЛОМ. НА ТЕЛЕГЕ МОЛЧА СИДИТ ВСЯ СЕМЬЯ РАВА АШЛАГА.

ОН САМ И ЧЕТВЕРО ЕГО УЧЕНИКОВ ИДУТ ЗА ТЕЛЕГОЙ.

•

ГИВАТ ШАУЛЬ.

РИВКА С РЕБЕНКОМ НА РУКАХ СТОИТ ПОСРЕДИ АБСОЛЮТНО ПУСТОЙ КВАРТИРЫ.

ОБШАРПАННЫЕ СТЕНЫ, ГРЯЗНЫЙ ПОЛ

И ВИД ИЗ ОКНА НА КАМЕНИСТУЮ ПУСТЫНЮ. ВОЕТ ВЕТЕР ПОД КРЫШЕЙ.

РАВ АШЛАГ СМОТРИТ В ОКНО. ОН ВИДИТ СВОИХ УЧЕНИКОВ,

БРЕДУЩИХ ПО УЗКОЙ ТРОПИНКЕ ОБРАТНО.

•

ГИВАТ ШАУЛЬ. НОЧЬ. ДОМ РАВА АШЛАГА,

СТОЯЩИЙ НА ВОЗВЫШЕНИИ НА ФОНЕ ЧЕРНОГО НЕБА. ГОРИТ КЕРОСИНОВАЯ ЛАМПА В ОКНЕ.

•

КОМНАТА РАВА АШЛАГА.

РУКА НАЛИВАЕТ КОФЕ В БОЛЬШУЮ ЧАШКУ.

ДЫМИТСЯ ПАПИРОСА В ЗАБИТОЙ ОКУРКАМИ ПЕПЕЛЬНИЦЕ. ПОД СТОЛОМ СТОИТ ТАЗ,

И НОГИ РАВА АШЛАГА ОПУЩЕНЫ В ХОЛОДНУЮ ВОДУ… ИЗ – ПОД ПЕРА БЫСТРО РОЖДАЮТСЯ РОВНЫЕ СТРОЧКИ.

• НОЧЬ.

ЗА ПОСЛЕДНИМИ ДОМАМИ ИЕРУСАЛИМА ЗИЯЕТ ПУСТЫРЬ, ОТДЕЛЯЮЩИЙ СТАРЫЕ КВАРТАЛЫ ОТ ГИВАТ ШАУЛЯ.

МОШЕ И ШИМОН СТОЯТ У ПОСЛЕДНЕГО ДОМА

НА УЗКОЙ ДОРОЖКЕ, ИСЧЕЗАЮЩЕЙ В ЧЕРНОТЕ ПУСТЫРЯ.

Моше. Ну сколько можно его ждать?!

Шимон. Подождем еще несколько минут.

Моше. Он не придет. Надо идти.

Шимон. А если придет, как он доберется один?!

МОЛЧАНИЕ.

ЖДУТ.

ВДРУГ ОТ ПУСТЫРЯ РАЗДАЕТСЯ ВОЙ ШАКАЛА. ОН ГДЕ-ТО ОЧЕНЬ БЛИЗКО.

МОШЕ И ШИМОН ШАРАХАЮТСЯ В СТОРОНУ ДОМОВ.

Голос Моше. Да плевать я хотел на него! Я еще вчера видел, как дрожали его руки. Нет его, значит, он не хочет идти на урок! Все. Идем.

МОШЕ И ШИМОН ДВИГАЮТСЯ ВДОЛЬ СТЕНЫ. СЛЫШАТСЯ ИХ ШУРШАЩИЕ ШАГИ.

ЗАМИРАЮТ. ПРИЖИМАЮТСЯ К СТЕНЕ И СТОЯТ, ЗАТАИВ ДЫХАНИЕ.

В ТЕМНОТЕ РАЗРЫВАЮТ НОЧНУЮ ДОБЫЧУ КАКИЕ-ТО НОЧНЫЕ ЗВЕРИ.

СЛЫШНО ИХ СВИРЕПОЕ РЫЧАНИЕ.

МОШЕ И ШИМОН НЕ В