Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий - Урсула Ле Гуин

Леса земли Карм сплошь состоят из этих деревьев, и они кольцом окружали дом. Юноша постучался в дверь и крикнул.

Ему открыли и ввели его в дом.

В доме оказался только один человек.

Он помог юноше раздеться — одежда его была, как из железа, — уложил его под меха и согревал собственным телом. Он дал ему горячего чая. Наконец юноша пришел в себя и посмотрел на своего спасителя.

Тот оказался тоже молод. Они смотрели друг на друга. Оба были миловидны, сильны, с красивыми телами и смуглыми лицами, и Эстравен увидел в лице другого пламя кеммера.

Он сказал:

— Я Арек из Эстра.

— А я Терем из Стока, — ответил второй.

Тогда Эстравен рассмеялся, потому что он был еще слаб, и сказал:

— Ты вернул меня к жизни, чтобы убить, Стоквен?

Тот ответил:

— Нет.

Он взял Эстравена за руку, как бы желая проверить, вышел ли из нее холод. И хотя до кеммера Эстравену оставалось день или два, при этом прикосновении он почувствовал, как в нем самом просыпается огонь.

Некоторое время они сидели, взявшись за руки.

— Одинаковые, — сказал Стоквен.

Он указал на свою ладонь и ладонь Эстравена. И действительно, их руки были одинаковыми по величине и форме, как будто один человек сложил свои ладони.

— Я никогда не видел тебя раньше, — сказал Стоквен, — мы смертельные враги.

Он встал, подбросил в очаг дров и вернулся к Эстравену.

— Мы смертельные враги, — повторил Эстравен. — Я дам тебе клятву кеммеринга.

— А я тебе, — ответил тот.

И они дали обет кеммеринга друг другу, а в земле Карм, как и сейчас, этот обет не может быть ни нарушен, ни заменен другим. Эту ночь и следующий день они провели в лесном доме у замерзшего озера. На завтра к дому подошел отряд из Стока. Один из прибывших узнал Эстравена. Не говоря ни слова, он без предупреждения ударил его ножом в грудь, и молодой человек упал мертвым.

— Он был наследником Эстра, — проговорил убийца.

Стоквен сказал:

— Положите его на сани и отвезите в Эстра для погребения.

Он вернулся в Сток. Люди положили тело Эстравена в сани, но увезли его в лес и оставили там на съедение зверям, а сами вернулись в Сток. Терем стоял рядом со своим родителем из плоти лордов — Хариш рем ир Стоквен. Он спросил:

— Вы сделали то, что я велел?

Они ответили:

— Да.

— Вы лжете, — сказал Терем. — Вы никогда бы не вернулись из Эстра живыми. Эти люди не выполнили мое приказание и солгали, чтобы скрыть свое неповиновение. Я требую для них наказания.

И лорд Хариш изгнал их из очага и объявил их вне закона.

Вскоре после этого Терем покинул свой домейн, сказав, что хочет немного пожить в крепости Ротерер, и целый год не возвращался в Сток.

В домейне Эстра долго искали Арека в горах и на равнине и горевали о нем все лето и всю осень, потому что он был единственным ребенком лорда по плоти.

Но в конце месяца Тенери, когда стояла глубокая тьма зимы, с гор на лыжах спустился человек и отдал привратнику у ворот сверток в мехах, сказав:

— Это Терем, сын Эстра.

Он исчез, быстрый, как падающий камень, и никто не сумел задержать его.

В свертке лежал новорожденный ребенок.

Его отнесли к лорду Эстра и передали ему слова незнакомца. Старый лорд, полный горя, увидел, что ребенок как две капли воды похож на его сына Арека. Он приказал, чтобы ребенка растили во внутреннем очаге, и назвал его Терем, хотя это имя и не использовалось в клане Эстра.

Ребенок рос красивым и сильным. Он был смуглым и молчаливым, и все видели в нем сходство с пропавшим Ареком. Когда он вырос, лорд Эстра назвал его своим наследником, но сыновья кеммеринга лорда разгневались. Это были все сильные люди, и они долго ждали наследства. Они устроили засаду на юного Терема, когда он отправился охотиться на пестри в месяце Иррем. Но он был вооружен, и они не сумели застать его врасплох. Двоих братьев он застрелил в тумане, который густым покрывалом окутал озеро Айсфут, а с третьим сразился на ножах и убил его, хотя и сам был жестоко изранен. Он стоял над телами братьев в тумане на льду и видел, что приближается ночь. Он слабел, кровь текла из его ран, и он подумал, что найдет помощь в деревне Эбос, но в сгущавшейся тьме он сбился с пути и забрел в лес торе на восточном берегу озера. Увидев заброшенный дом, он вошел в него и слишком слабый, чтобы разжечь огонь, упал на холодные камни очага.

Ночью в дом пришел человек. Он остановился у входа и молча смотрел на окровавленного юношу, лежащего у очага, потом торопливо вошел, уложил раненого в постель, разжег огонь в очаге, промыл раны Терема и перевязал его. Увидев, что молодой человек смотрит на него, он сказал:

— Я Терем из Стока.

— А я Терем из Эстра.

Наступило молчание. Наконец молодой человек улыбнулся и сказал:

— Ты перевязал мои раны, чтобы убить меня, Стоквен?

— Нет, — ответил старший.

Эстравен спросил:

— Как случилось, лорд Сток, что ты тут один, на этой спорной земле?

— Я часто прихожу сюда, — ответил Стоквен.

Он взял руку молодого человека, чтобы проверить его пульс, и увидел, что руки у них одинаковые.

— Мы смертельные враги, — сказал Стоквен.

Эстравен ответил:

— Мы смертельные враги. Но я никогда не видел тебя раньше.

Стоквен ответил:

— Однажды я видел тебя давным-давно, — сказал он. — Я хочу, чтобы между нами и нашими домами был мир.

Эстравен сказал:

— Я дам тебе клятву мира.

Они дали клятву мира и больше не разговаривали. Раненый уснул. Утром Стоквен ушел, а из Эбоса пришли люди и унесли Эстравена в Эстра. Теперь больше никто не мог противиться воле старого лорда. Все видели три тела на льду озера, и после смерти лорда Терем стал лордом дома Эстра. Он немедленно прекратил старую вражду, отдав половину спорной земли домейну Сток. За это и за убийство своих братьев он был прозван Эстравен-предатель, но его имя — Терем — по-прежнему дают детям этого домейна.

10. Беседы в Мишпори

На следующее утро, когда я кончал завтракать в своей комнате в доме Шусгиса, тихо звякнул домашний телефон. Я включил его и оттуда послышался голос, говоривший по-кархидски:

— Говорит Терем Харт. Могу ли я войти?

— Пожалуйста.

Я хотел побыстрее отделаться от него.

Ясно, что никаких отношений между Эстравеном и мной не может быть. Даже если его разжалование и изгнание частично можно было отнести на мой счет, я не чувствовал себя виновным. Ни его поступки, ни их мотивы не были мне ясны в Эрхенранге, и я не мог доверять ему. Я бы не хотел, чтобы он связывался с теми орготами, которые, как я считал, одобряли мою миссию. Его присутствие было для меня помехой.