Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора

— Пусть и так, но кроме тебя, Азалия, никто еще не влез в мои дела, — как-то облегченно вздохнул Амери. — Пока имею связи, я остаюсь живым.

— Смотри, не упусти их, — Азалия снова хихикнула, обводя взглядом из-под длинных ресниц гостевой зал. — Все-то ты не перестаешь поглядывать на нее.

Жестом она указала на Авиану, попятившуюся назад в это время.

— А она чего не уходит?

— Дела у меня с ней.

— Успели мне уже нашептать об этих делах, да никто и не рассудит, — отмахнулась женщина, устремляя взгляд куда-то вдаль, мимо Амери. — Все-то они слышат. Помнишь, я говорила тебе, что намерена узнавать все первая и ни единого слуха не пущу? Неужто от меня что-то прячешь, а?

— Совершенно ничего, — отвечал Амери, махая головой. — Зачем же мне другим говорить? И информация эта взята невзначай, как можно полагать. Но, все же, никому не известны истоки поверхностных слухов.

Девчонка не смогла разобрать слова Азалии, как бы не старалась придвинуться ближе. Чувствовалось, что она будто бы подозревала чье-то вмешательство, и заговорила куда тише, без восклицаний. Строгие черты, принимавшие облик нежности и кокетства, сделались мрачными и серьезными. Взгляд потускнел и пристально уставился на него, нервно она взмахивала веером, словно ее бросило в неумолимый жар. Розалинда отдалилась от парочки, совсем пропадая в гулкой толпе. Слышала, как тикали часы на стене прямо над ее головой.

Луна, развалившись на полнеба, недоверчиво пускала мерцающие нити, стремившись опутать роскошный зал диковинной паутиной. Таинственный мрак опускался на стены, сверкавшие золотом, бросая на них сумрачные тени. Огромная люстра, озаряющая помещение тусклым светом, возвышалась над головами гостей, оставляя высокий потолок угасать в непроглядной тьме. Среди нескончаемого веселья и говора, впопыхах извивалась между незнакомыми фигурами Розалинда, держащая путь к входной двери. Спотыкаясь, получая замечания и недовольные взгляды, она, наконец, дернула массивную ручку, и дверь ужасно проскрипела. Обернувшись, девчонка заметила, как некоторые гости украдкой перешептывались и снова отворачивались, забывая обо всем. Она быстро прошмыгнула за дверь и оказалась в полной темноте.

Ни единый луч света не загорелся, мрак окутал своим одеялом и мир за окном. Розалинда, тихонько попятившись назад, вцепилась в холодную ручку двери, вглядываясь в темноту. Промелькнула мысль — впрочем, мысль дурная, но исключать которую было нельзя. А что, если незаметно перейти порог и остаться среди пиршества до самого завершения? В замешательстве она, потирая плечо, двинулась вперед, вытягивая руки. Воцарилось напряженное ожидание. Угнетали ее размышления, что непременно кто-то соприкоснется с ее ладонями и с жуткой силой потянет во мрак. Однако «паранормальщина», как называла такие мистические явления сама девчонка, не способна перейти грань своего мира.

«Неужели тогда маньяк? А может, маг какой-нибудь, охотник? Всех сейчас нужно опасаться, — думала она, и лишь отрывистое дыхание, вырывавшееся изо рта, ощущалось среди кромешной пустоты. — Должно быть… вот! Вот, здесь лестница! А ручка? Где она?»

Шагая из стороны в сторону, Розалинда шаркала ладонями по стене, тяжело дыша. Сердце неистово билось, полный ужас накрыл с головой. Все мерещились ей тени в окне, чудился лучик света, так желанно мерцающий, а шорох из-за углов нагонял слабую дрожь. Подняв ногу, она поднялась на ступень, судорожно вздыхая. Пот стекал по ладоням и лбу, а голову словно пронзило колом. Девочка в судороге потирала ладони, страдая от ужаснейшего холода. Тепло, рождающиеся на ее руках вдруг всколыхнулось, и неугасаемые огни заискрились в разные стороны. Ее достигло минувшее незнакомое чувство, а остекленевший взгляд безудержно уставился на застывшие в воздухе искры. Переливаясь разными цветами, они мигом разлетелись по всему коридору, ярко озаряя ступени. Восторг, переменявшийся на испуг сковал и, застыв на месте, словно статуя, она находилась в исступлении, смотря на разгоравшийся огонь. Розалинду изумила мысль, что ни капли боли не прошло сквозь нее; и что поистине удивительное, так это сверкавшая лестница! Девочка медленно шла по свету, который направляла ей магия, и была твердо уверена, что побелела, как мел. Оборачиваясь, замечала, как пропадали огни, будто бы испаряясь. К великому счастью, ей удалось добраться до комнаты и проникнуться неописуемым восторгом. Удивление все еще управляло рассудком, заставляя ее ликовать и, как малое дитя, бегать из угла в угол. Мигом зажгла свечку и, поставив ее на тумбочку, тут же упала на кровать. Немое изумление застыло на девичьем лице. Улыбка не спадала уже несколько мгновений, только глаза разгорались счастьем.

«Должно быть, свершилось,» — думала она, утопая в мечтах.

За дверью слышались отголоски званого вечера. Розалинде хотелось вновь испытать приятный треск огня на холодных ладонях. Вспомнился ей волшебный дневник, и тут же неодолимое желание потянуло ее к высокому шкафу. Девочка вскочила с кровати и ухватилась за край обложки. Потянув его к себе, ступила назад, и дневник вмиг оказался на полу. Пару страниц измялись и жутко хрустели, однако Розалинда с головой пребывала в раздумьях о прошлом.

«Интересно, если я пожелаю встречу с одним человеком, это исполнится?.. Должно быть, но не очень-то я уверена. Не думаю, что Афелиса так желает со мной встретиться, и, если это не контроль над судьбой, тогда что? Я заставлю ее и мой путь пересечься и не узнаю заранее, хорошие или плохие последствия поведет за собой моя запись, — Розалинда медленно перелистывала страницы, читая отрывки старых записей. — Я хочу на свободу, хочу увидеть природу и сходить в город… Точно. Раз уж мне совестно управлять желаниями Афелисы, так возьму верх над матерью».

Застыв, будто бы в ожидании наилучшей мысли, она тихо забралась под одеяло, перед этим дотянувшись до ручки из комода.

— Так, — прошептала Розалинда, устраиваясь на подушке. — Буду делать так, как хочу. На благо себе. Мне понадобились бы ее наставления — все же, не хочется исстрачивать дар зря.

Волнение привычно отступило; Розалинда окунулась в знакомую стихию, где каждое действо дарило ей радость сил, потраченных на благое дело. Сон вскоре сомкнул ее глаза.

Несмотря на то, что можно было всего ожидать, девочка была поражена. Точно ее существо предстало перед ней во всем своем безобразии совсем неожиданно. Тайны, неизвестные никому, тихо слегли в глубине души, упорно ожидая момента, когда пустота заполнится теплом и светом. Впрочем, помнит она, что ощущения были смутны. Словно кто-то ушиб, придавил, вытряс из нее жизнь и яркие эмоции. Черная тоска все чаще поглощала ее сердце, до безумства она боялась за себя. Предчувствие нескончаемых мук грызло совесть, и все хотелось позаботиться, облегчить последствия перед непременным концом. В этом сомнений никаких не оставалось. Нельзя было угадать, какова она будет и как скоро явится.

Утро выдалось сонным. Розалинде непременно хотелось рассказать матери про вчерашние странные вещи. С силой она заставила себя подняться и опомниться. За обедом девочка все еще ощущала необыкновенную слабость, стараясь непременно утаить свою излишнюю чувствительность. Полагая, что выведать у братьев продолжение прошедшей ночи будет легко, и, не обдумывая, они мигом поведают о каждом слухе, какой уловили их настороженные уши, Розалинда дожидалась особой минуты для осуществления. Дарья выглядела будто бы расцветшей. Она вошла к остальным с каким-то радостным лицом, сияя весельем и легкостью. Было видно, что вчерашнюю ночь мать провела счастливо и успела вдоволь насытиться новыми знакомствами.

— Что же вы так смирно сидите? — провозгласила она на всю комнату. — Один выглядит больнее другого! Но сейчас все, все, все! Не время для хандры, такое время упускаете, сидя в своих берлогах. Такие собрания дают о себе знать, оставляя вдоволь хороших воспоминаний, — всплеснув руками, она продемонстрировала сверкавшее кольцо. — Вот! Чистое золотце! Где же сейчас такую диковинку отыскать можно? Ни здесь, ни на других землях — даже в Гроунстене пустует, — прервалась она, обращаясь к Розалинде, — и там запрещают. Ну, все, хватит! Уж меня повело не туда. Говорила же мне девчонка одна, черт ее имя знает, что много лишнего болтаю. Да вранье это все, поистине лишнего никогда не взболтаю. За глаза врут!