Убитая монета - Вадим Владимирович Ширяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр Дыбенко оказался здесь впервые, и вчера почти сразу почувствовал, что вокруг Швейцарии существует невидимая, но вполне себе явственная граница. Граница, прочерченная деньгами. Снаружи, за ней все заметно дешевле, а внутри все дороже. И у всех есть выбор, покупать дороже или дешевле. И все его делают. Просто у тех, у кого есть совсем лишние деньги, всегда имеется возможность сделать это внутри по принципу «меньше народу, больше кислороду». Или ксенофобам с анахоретами.
Такая же граница и вокруг Цюриха — в городе тоже почти все дороже, кроме цен в сетевых магазинах. Но границ много и внутри городской черты. На той же Банхофштрассе, на паре сотен метров, один и тот же товар может стоить в два-три раза дороже или дешевле, в зависимости от магазина. Ощутимо меняется уровень вежливости персонала. Площадь магазина и метры на товар тоже увеличиваются. Чистота и порядок приобретают маниакальный масштаб. И даже может включиться своеобразная «машина времени» — тут кое-где можно вернуться в прошлое, в благословенные времена избыточной приветливости персонала и лозунга «клиент всегда прав», вместо современного эгалитарного «сотрудничества продавца и покупателя». Полное ощущение, что зарплата работников действительно позволяет им улыбаться тебе искренне, а не за деньги.
Матрос прочитал по дороге, что собственно швейцарцы составляют всего половину населения страны, остальные — не граждане, и всех это устраивает. Швейцарцы постоянно беспокоятся о том, чтобы не допустить ухудшения своего имущественного положения. Они делятся на множество слоев и на самой вершине — уршвайцеры, то есть потомки швейцарцев минимум с XV–XVI века. Так что, если спросить какого-нибудь из местных, уршвайцер он или нет, то, с огромной вероятностью, тот подожмет гордо поднятый до этого хвост, и молча уйдет. А швейцарская фишка, о которой все знают, — это пятьсот с лишним референдумов, прямое народное волеизъявление без депутатов, или иных посредников. Примеры? Пожалуйста. Гарантированный доход в размере прожиточного минимума каждому не был поддержан народом. Если бы ответ был «да», можно было бы жить на эти деньги и заниматься тем, что у тебя в жизни получается лучше всего — хобби, то есть по-настоящему любимым делом. Или ставился вопрос, разрешить ли работать в стране гражданам двух новых стран Евросоюза? Ответ был — «нет». Конечно, младший медперсонал и прочая прислуга не смогут из-за этого стать дешевле, но мы можем себе такое позволить…
Мечта о социальной справедливости здесь пока воплощается в том, что восточноевропейские свиньи живут в нечеловеческих условиях, а швейцарские — в человеческих, поэтому цены на швейцарскую свинину дороже на порядок. Думаете, рассказывал Матросу пару лет назад знакомый нумизмат, почему местная говядина стоит по сотне долларов за килограмм? Потому, что ее еще в живом виде регулярно, каждый месяц возят мимо скотобойни, чтобы, когда повезут туда последний раз в последний путь, она не испытывала стресса на знакомой дороге. И не вздумала выработать адреналин, дурно влияющий на ее цену и потребительские качества в виде туши…
Александр почувствовал, что лежащая рядом женщина тоже проснулась.
— Доброе утро! — Он опасался утренней неловкости, как уже не раз бывало с ним во времена далекого студенчества.
— Привет… — кажется, эта женщина совсем не стеснялась своей наготы.
Говорят, что по-настоящему мужчина пугается в первый раз, когда не может во второй раз. И во второй раз пугается, когда не может первый раз… В этом отношении, судя по всему, Матросу пока не стоило ни о чем беспокоится. Тем более, что они вовсе не были такими уж пьяными — решение провести ночь вместе оказалось вполне сознательным, хотя и несколько неожиданным для обоих.
В конце концов, они взрослые люди… и раз уж так получилось… и вообще…
Александр вдруг поймал себя на мысли, что не мог заставить себя думать о Марии с подходящей для случая долей цинизма. Она была остроумная, образованная, выглядела моложе своих лет — и к тому же, припомнив некоторые моменты из прошедшей ночи, мужчина приятно смутился и даже почувствовал некоторое шевеление…
— Подожди. Сейчас вернусь.
Александр отозвался было на поцелуй, но Мария уже проскользнула с кровати и вышла из комнаты, предоставив ему возможность еще раз прокрутить в голове события прошедшего дня…
* * *
Началось все с того, что она опоздала.
Оказывается, госпожа Леверман добиралась до Цюриха из Милана не как все, на скоростном поезде, а на такси — и в тоннеле под Сан-Готтардом автомобили застряли из-за каких-то дорожных работ. В результате Александру пришлось одному провести почти два часа в разговорах с риэлтором.
Впрочем, время это было потрачено, все-таки, с пользой для дела. Продавец из агентства недвижимости оказался, естественно, соотечественником, и работал, в основном, со своими бывшими земляками, которые располагали европейскими или израильскими паспортами, — и достаточными средствами для оплаты его услуг. А услуги эти, помимо собственно демонстрации апартаментов, домиков и старинных особняков различной ценовой категории, непременно включали в себя также развлечение неорганизованных и капризных покупателей из России задушевными сплетнями про местных знаменитостей, историческими анекдотами и практическими советами, как экономить на коммунальных услугах, или не платить лишних штрафов.
Как правило, агенты по недвижимости не особо охотно рассказывают покупателям лишнее о продавцах. Но на этот раз ожидание затянулось значительно дольше обычного, основные вопросы и темы общения двух незнакомых мужчин были исчерпаны, поэтому Александр без особенного труда перевел разговор на хозяев дома, который они с женой, якобы, собирались приобрести…
Оказывается, продавала дом в пригороде Цюриха фрау Гильман, почтенная вдова некоего Михаэля Гильмана, который скончался несколько месяцев назад, в достаточно преклонном возрасте. Сам этот господин давно не жил здесь с семьей, хотя оплачивал счета, и брак не расторгал, а после смерти, как порядочный человек, завещал все недвижимое имущество жене и сыну. Однако содержать его на одну социальную пенсию было бы слишком дорого. К тому же, сын покойного поступил на учебу в университет, и теперь появлялся у матери все реже и реже — так что, выручка от продажи семейного домика и переезд в более дешевое жилье вполне могли обеспечить вдове небогатую, но безбедную старость.
— В этом районе нет проблем с парковкой? — Уточнил Александр, оглядывая улицу.
— Никаких проблем, — уверенно
