Выборы в истории Российского государства в IX – начале XIX века - Ирина Минникес

Начало такой практике было положено Александром Невским. Именно с его вокняжения на владимирском столе «на Новгород стал распространяться не только личный суверенитет Александра Ярославича, заключившего договор с республикой, но и его суверенитет как великого князя; отныне, получая великое княжение, князь становился и новгородским князем».[495] Вокняжение Ярослава Ярославича и Василия Костромского продолжило традицию соединения столов: «сяде по брате своем… князь велики Ярослав Ярославич Тферский, и бысть князь велики Володимерскый и Новогородцкий»; «сяде… на великом княжении в Володимери брат его князь Василей Костромский мизиной… и бысть князь велики Владимерский и Новогородский».[496]

В рядной грамоте с тверским великим князем Михаилом Александровичем его престол в Новгороде четко ставился в зависимость от получения ярлыка: «А вынесут тобе из Орды княжение великое, нам еси князь великыи, или паке не выне[су]т то[б]е княжения велико[го из] Орды, пойти твоим наместникам из Новагорода проць…».[497]

Таким образом, в любых выборах князя с необходимостью действовало два основных условия – мужской пол и православное вероисповедание. Кроме того, с XIII в. как постоянное требование для получения новгородского княжения было введено наличие великокняжеского статуса.

Непостоянные критерии отбора претендентов на престол были более многочисленны, но распространялись не на все случаи княжеских выборов. В зависимости от внешнеполитических факторов, состояния экономики общины и ее социального состава, а также в силу множества иных привходящих обстоятельств в процессе выборов отбиралась кандидатура, которая наилучшим образом отвечала требованиям момента. В то же время, учитывая общность задач, стоявших перед избираемыми правителями, можно отметить несколько достаточно часто встречавшихся требований к кандидатам. Эти требования образуют группу непостоянных критериев отбора кандидатов на княжение.

Возраст, физическое состояние – наиболее часто предъявляемое требование к кандидату на княжеский престол.

Безусловно, возрастные данные претендента на княжения выяснялись всегда. Однако возрастной показатель нельзя отнести к постоянным критериям. Дело в том, что правителем не всегда избирался князь, соответствовавший рамкам совершеннолетия того времени, способный держать оружие и управлять территорией. Несмотря на то, что многие князья избирались в достаточно зрелом для того времени возрасте (Святослав Ольгович – почти в 30 лет, Святополк Изяславич – в 28, Ярослав Ярославич – в 30 лет), летопись очень редко упоминает малолетство князя как недостаток. Один из немногочисленных примеров – вывод из Новгорода князя Святослава Всеволодовича в 1205 г. По словам летописца, он был отозван из-за малолетства и, вследствие этого, неспособности противостоять внешним врагам. Но признать «младость» князя условием замещения престола мешает тот факт, что смещение состоялось лишь после шести лет княжения в Новгороде. Малолетство было объявлено причиной изгнания из Новгорода Дмитрия Александровича в 1238 г. Однако вряд ли это обстоятельство было истинной причиной изгнания – ведь до этого юный князь уже пять лет считался сидящим на новгородском столе. Так что не малолетство, а смерть Александра Ярославича была основным фактором, побудившим горожан искать другого правителя. Сам Александр еще до шестнадцатилетия стал новгородским князем, Владимир Ярославич, сын Ярослава Владимировича получил новгородское княжение в 14 лет.

Малолетний князь зачастую использовался скорее как символ, нежели как реальный правитель, поэтому его возрасту особого значения не придавалось.

Что касается престарелого возраста, то летопись вообще не упоминает об этом критерии. Сложно определить максимальный возраст претендента на княжение, тем более что довольно часто князья умирали не от старости. Например, Владимир Ярославич, старший сын Ярослава Мудрого, несколько лет княживший в Новгороде, умер в возрасте 32 лет, Ярославу Ярославичу Новгородскому на момент смерти не могло быть более 40–41 года. Сравнительно старым, по тогдашним меркам, вторично занял новгородский стол в 1293 г. князь Андрей Александрович – примерно в 40 лет.

Основываясь на приведенных данных, можно заключить, что возрастной ценз был достаточно неопределенным и в целом зависел от сложившейся в городе ситуации. Можно отметить лишь то, что слишком преклонный, в тогдашнем понимании, возраст, скорее всего, не свидетельствовал в пользу претендента, так как означал кратковременность правления и немощность. Малолетство же, при поддержке сильных родственников, не препятствовало избранию.

Тесно связан с возрастным показателем другой критерий – требование к физическому состоянию будущего правителя.

Исходя из тезиса, что основной задачей приглашаемых князей были вооруженная защита территории и эффективное управление, можно предположить, что кандидат на престол должен был быть физически полноценным человеком. Однако и подкрепить, и опровергнуть это предположение документально затруднительно.

С одной стороны, летопись неоднократно описывает многочисленные походы, для которых совершенно необходимо хорошее физическое состояние предводителя. Болезнь Владимира Святославича, как неоднократно подчеркивает летописец, являлась резонным поводом отложить поход на Новгород.[498]

С другой стороны, вопрос о физическом состоянии кандидата на престол не имел смысла применительно к малолетним князьям. Так, на силу князя Даниила, посаженного на галицкий престол в 1208 г., вряд ли можно было рассчитывать: несмотря на то, что он «княжащю в Галичи», он был «тако младу сущу… не хоте оставити матери своей и плакашеся по ней, млад сый».[499] Чаще всего военные действия за малолетних вели князья других уделов. В частности, согласившись считать своим князем Ростислава, новгородцы явно рассчитывали не на его способности, а на силу его отца: «…отец твой Михаило Всеволодич рекл нам свое слово, всести ему на конь, ити на воинство за наши обиды Новогородцкиа… и се уже ныне Николин день, а ото отца твоего ничто же бысть, и ты иди от нас, а мы собе князя добудем».[500]

Известные сомнения порождает и тот факт, что летопись не связывает вопрос о здоровье князя ни с приглашением, ни с изгнанием последнего. Можно, конечно, предположить, что физическая полноценность считалась само собой разумеющимся требованием к кандидату. Но если вспомнить историю ослепления князя Василько, такое предположение становится сомнительным – ведь слепой князь не только «седе в Теребовли…»,[501] но и повел дружину отомстить князю Давыду. Мстислав и Ярополк Ростиславичи, ослепленные по требованию владимирцев, ушли в Новгород, а новгородцы, несмотря на их слепоту, «приаша их с честию и радостию велиею, и посадиша князя Мстислава Ростиславичя на княжении на Новегороде, а брату его князю Ярополку Ростиславичю даша Торжок…».[502]

Таким образом, физическая неполноценность, видимо, не являлась препятствием к избранию на престол, если не мешала выполнению обязанностей князем лично или от его имени другими людьми.

Принадлежность к определенной ветви княжеского рода также относится к разряду факультативных, непостоянных условий.

По сложившейся традиции Новгородом управлял «князь Новгородский, избираемый вечем не из Новгородцев, но из знаменитых Русских Княжеских родов…».[503] Требование связи с определенным княжеским домом проявлялось в двух формах – связь с великокняжеской фамилией и принадлежность к определенному роду.

Начиная со Святослава, позволившего новгородцам посадить своего сына от рабыни Владимира, большинство новгородских правителей – сыновья великих киевских князей: Вышеслав и Ярослав Владимировичи, Владимир Ярославич, Святополк Изяславич, Мстислав Владимирович и др. Сыну последнего – Всеволоду было суждено прервать сложившийся годами порядок. С этого времени и до второй половины XIII в., до формирования практики зависимости новгородского стола от ярлыка на великое княжение, требование принадлежности к великокняжеской семье не всегда соблюдалось.

Второй аспект данного критерия предусматривает предпочтение при выборах определенного рода и, наоборот, неприятие других родов. Скажем, оценивая ситуацию, сложившуюся в XII в. в Новгороде, призвание того или иного князя не раз объясняли общей враждой между двумя родами: «Когда в Киеве брал верх Ольгович, а новгородцы призвали и держали Мономаховича, – Киевский князь запрещал подвозить в Новгород хлеб, хватал и заключал в тюрьму новгородских гостей и купцов».[504]

Безусловно, принадлежность к сильному и влиятельному роду, который при необходимости мог оказать помощь своему родственнику, а значит, и городу, играла важную роль в отборе, но не была постоянным, определенным требованием.