Записки филиппинки (сборник) - Нина Абрамович

Ну сколько раз я обещала себе не ездить летом в Крым! Потом плюешься до самой зимы от диких впечатлений: жара, ожоги и особенности некоторых наших граждан.

Уж лучше летом на полюс! В прохладу, к белым медведям.

Ан нет! Я опять здесь. В Оленевке. Малахитово-нефритовое море, теплое и прозрачное, полное цветных медуз, заманило меня вновь в Крым.

Гонимые яростным солнцем, в панамах и уже сильно обгорелые, мы с Люсей направляемся к морю. На плечах у нас – мокрые полотенца.

Люся вся пунцовая, с белыми проблесками меж жировых складок, поминутно обливает себя водой из бутылки «Миргородська негазована». Капроновое парео с морским рисунком, повязанное у нее на шее, прилипает и еще больше парит. И похожа Люся на аппетитную шпикачку, с красными ручками и ножками, которую достали только что из кипящей кастрюльки. И вся она лоснится в кожуре. Требует горчички с пивком.

По воздуху летают чайки, песок и колючки-перекатиполе.

Раньше, говорят, это была лесостепная зона, где водились слоны, носороги, олени. Но человек вырубил лес. Осталась степь. Поэтому ни хоботных, ни копытных в Оленевке мы не видели. Олени здесь тоже не пробегали. А вот на степных склонах пасутся бараны.

Мы идем мимо лимана с лечебной грязью, где кучкуется народ, до головы перемазанный густой черной жижей. Аромат от гниющего ила отвратный. Люся брезгливо зажимает нос и ускоряет шаг.

– Это че здесь? Канализацию прорвало? – уже третий раз за три дня, что мы на море, вопрошает Люся.

Оставив ее вопрос без ответа, я торможу и тоже обмазываю жирной грязью колени, бедра. И вроде мне не надо, но дурной пример цепляет.

Море удивительно чистое, прозрачное. Я купаюсь в пенистых волнах, бросаясь с головой в стихию. Зову Люсю. Люся боится волн, она, как поплавок, прыгает на мели у песчаного берега. Держится руками за канат, к которому привязан красный буек.

– Барана хочу. Евонное мясо очень полезно, – говорит мне Люся, поплевывая косточками от вишни, когда мы уже залегли под навес.

Я нервно дергаюсь от такой интерпретации великого и могучего. Переворачиваюсь на спину, но деликатно молчу. Местечковые слова – это ж соль языка!

Достаю бутылку с водой.

– У вас баранина такая дешевая. Шестьдесят гривень за кило! Это же почти на пятьдесят процентов ниже, чем у нас, – доканывает пакет с вишней Люся и удовлетворенно добавляет: – Мне вишня от запора очень помогает.

Я давлюсь водой, вскакиваю с места и зло смотрю на море, чистое и прозрачное. За три дня, что я с Люсей, я уже знаю обо всех ее желудочно-кишечных тайнах. И уже устала переключать ее разговор на птичек-цветочки.

– Люся! Говорим только о птичках! О прекрасном! Ну, мы же на море!

– Ой! Опять я не то говорю! Извини! Ты мне делай, делай замечания! Меня сын с невесткой – они психологи – тоже ругают, чтобы я говорила только о хорошем.

Я уныло смотрю на Люсю, на ее крупные уральские черты лица и очень сомневаюсь, что в нашем дальнейшем общении тема ЖКТ [2] будет обойдена.

– Завтра рано утром на рынок пойдем, – наигранно весело говорит Люся, переключаясь на другую тему.

– Зачем рано?

– За бараном.

– Так давай сейчас, после пляжа.

– Сейчас тудой поздно. Вряд ли баран будет. Та-а-кой дешевый баран! – цокает Люся языком.

– Люся, будь оптимисткой! Будет и сегодня баран! Не для всех он такой дешевый!

– Нет. Уже поздно-то! Завтра утром! – настаивает Люся и покупает у пацана, разносчика местных лакомств, шашлык из креветок.

Пацан загорелыми руками берет деньги, а потом и креветок за их оранжевые брюшки и протягивает Люсе.

Люся смакует шашлычок, лежа на животе. Мне не предлагает. Потом переворачивается на спину и начинает жаловаться, что пузо ее распухло и газы не отходят. Я смотрю на Люсю глазами человека-рентгена, вижу весь ее перерабатывающий организм с забитой канализационной системой. И мне так и хочется взять вантуз и прочистить Люсю.

– Люся! Давай на экскурсию поедем, на Джангуль или Чашу Любви.

– Да че я там не видела? Там, говорят, и поесть негде, – переворачивается на бочок Люся, нечаянно пуская ветры. И мне кажется, что вековые грязи лимана уже отдают восточными благовониями.

С Люсей мы знакомы три дня. Она из Щелкова, что под Москвой. А в Щелково переехала пять лет назад с Урала, вслед за сыном. В автобусе «Симферополь – Оленевка» наши места оказались по соседству. Люся тоже ехала на отдых одна, в Оленевку, которую порекомендовали ей сын и невестка, очарованные чистым морем этого места. Люся и предложила мне держаться вместе. Выбора не было.

Мы быстро нашли миленькое жилье в частном доме, на улице Мира. Это была светлая трехместная комната с распахнутыми во фруктовый сад окнами. Натуральный деревянный стол с лавками под террасой, закрытой от солнца виноградником. Горячий душ и все удобства под бузиной. И гуси с пушистыми гусятами, неспешно и с достоинством вышагивающие по саду.

То, чего так не хватает человеку, заморенному мегаполисом!

Хозяева, совершеннейшие меланхолики, согласились на торг. Вместо пятидесяти гривень с носа взяли с нас по сорок и скрылись в тенистой зелени отдельного дома. Никакого мелочного контроля. Свобода полная!

Люся говорила о баране уже второй день. И в море, и на песке, и дома.

– С лучком барана отварить, добавить специй, чеснока, перца. Объедение! – смачно рассказывает Люся, глотая слюнки.

И я, желавшая на море одних только фруктов, соблазнилась. Мне тоже вдруг до одури захотелось баранины.

На обратном пути с пляжа я рванула на базар, уверенная, что баранина еще будет. Мне повезло. Баран еще был. И на радостях я купила почти полбарана. Две его ноги, задние и мясистые. Себе и Люсе.

И пока Люся неспешно тащилась под раскаленным солнцем домой, заглядывая по дороге в магазинчики, я успела сварить целую кастрюлю молодой баранины, с луком, приправив ее жгучим чесноком и мелко нарезанным зеленым перцем в стручках.

Люся отказалась от своей доли барана. И я бросила баранью ногу в морозильник.

– Я хочу сама купить барана. Я буду шейный позвонок брать.

Я накрываю на стол. Дымок от горячей баранины вьется над кастрюлей. Одуряющий аромат со специями разносится по всему двору.

Я накладываю в тарелки мясо, наливаю шурпу.

Из-за куста с бузиной выходит Люся.

– Ух! Наконец-то я сходила в бузину, первый раз за все время! – отрешенно говорит Люся и, уловив мой недоуменный взгляд, спохватывается и зажимает себе рот: – Ой! Извини, забыла! Только о птичках!

Мы сидим за столом, под тенистым навесом из живого винограда. У моих ног нервно вертятся два хозяйских пекинеса и рыжий кот. Не сводят с меня глаз. Слюнки уже пускают. Поддерживают нашу дружескую компанию. Даю им по кусочку. Собаки и кот, кажется, очумели от счастья. Приглашаю Люсю.

– Нет! Спасибо. Не буду, – отказывается Люся, хлебая чай вприкуску с московской пастилой.

– Чего это вдруг? Ты же мне уже три дня говоришь, что без барана жить не можешь. И меня на барана вдохновила. А сама уже не хочешь!

– Нет. Кушай сама барана. Я завтра утром куплю и сварю себе.

– Завтра купишь себе. А сейчас ешь, не стесняйся.

– Нет. Это же очень дорого. Я не буду.

– Люся, не выпендривайся. Ешь. Мне не жалко. Мелочи жизни!

– Нет. Я завтра мяса много брать не буду и тебя не смогу угостить.

– Да не надо мне твоего барана. Мне бы своего осилить. Ешь, говорю!

– Не буду. Разве, что шурпы мне налей немного.

Мы едим. Я срезаю с кости кусочки нежной баранины, смакую. Какой кайф! Чесночок и перец – в самый раз! Баранина отменная! Люся хлебает шурпу с луком и специями.

– Вкусная баранина? – спрашивает она меня.

– На. Пробуй сама!

– Нет. Завтра утром куплю, – отодвигает пустую тарелку Люся, удовлетворенно и громко отрыгивая. – Ох, совсем употела я от шурпы! Я лучше сейчас виноград доем. Он мне от геморроя хорошо помогает.

Я роняю нож в тарелку с бараниной. Мое воображение – мой враг. Барана мне уже не хочется. Куски мяса из моей тарелки перекочевывают в пасти пекинесов и кота. Те притихли, деликатно жуют.

– Ой! Все-все! Только о птичках! – виновато спохватывается Люся и начинает в ажиотаже рассказывать о том, как она с кумой ездила на электричке в Сокольники, на танцы. А мужиков там мало, и кума все время ее приглашала на танго, а Люся не хотела с кумой танцевать. И все оглядывалась на редких мужчин. А кума все клеилась и клеилась к Люсе. Зря, что ли, в такую даль тащились?! И рассорилась она с навязчивой кумой.

– Я тоже в Сокольники хочу. На танцы, – провоцирую я Люсю.

– Приезжай. Места хватит. Я тебе свой телефон дам. С невесткой познакомлю. Она все в Интернете сидит да книжки какие-то читает. И поговорить с ней не о чем.

Рано утром Люся шумно засобиралась за бараном. Долго возилась с пакетами. Наконец хлопнула дверью. Спать я уже не могла и ушла на море.

На пляж Люся пришла расстроенная. Барана сегодня на рынок не завезли.

– Завтра утром пойду за бараном, – успокаивает она себя, доставая из сумки виноград. – А на сегодня у меня кое-что еще есть. Виноград очень полезная вещь от…