Борис Сичкин: Я – Буба Касторский - Максим Эдуардович Кравчинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гарри Козулин[22]:
«Актеры в Тамбове под следствием. Идет суд. Рядом с Сичкиным сидят режиссер и актер Э. Смольный, администратор Л. Дореш, директор филармонии Тамара Федорова, единственная русская среди них. Прокурор пытается убедить их сознаться. Сичкин говорит Тамаре: “Когда я мигну, ты падай в обморок”. Страсти стали накаляться, Борис мигнул. Тамара падает со стула. Борис восклицает: “Товарищ судья! Вы видите, процесс еврейский, а русские женщины падают в обморок”».
Леонид Бабушкин:
«Нет возможности, да и необходимости перечислять происшедшие далее события. Из фильма “Неуловимые мстители” исчезли титры с фамилией Сичкина. Жена попала в больницу. Сын отчислен из консерватории. А самому светило по ходатайству прокуратуры восемь лет усиленного режима. К счастью, всё обошлось. Резюме. Прокуратура РСФСР вынесла решение: “Закрыть дело за отсутствием состава преступления”. Старшему следователю и заместителю прокурора дали выговор по партийной линии и понизили в должности. Главный прокурор написал повинное письмо о сфабрикованном деле и для разнообразия застрелился.
Борис – неисправимый оптимист. При первой нашей встрече после “тамбовской юморины” он заявил: “Первым делом пишу письмо Ермашу (министр кинематографии). Хотелось бы во имя простого любопытства узнать, на каком основании стерли титры с моей фамилией без решения суда?”»
«Смольный во время доследования (которое продлилось около семи лет после освобождения Б. Сичкина. – Прим, авт.) устраивает грандиозный концерт в помещении Тамбовской филармонии. Участвуют звезды кино, театра и эстрады. На этот концерт пришла вся тюремная администрация Тамбова, некоторые работники областной тамбовской прокуратуры и ряд работников обкома партии.
Каждый номер принимался прекрасно. Но когда Смольный объявил меня и сделал это умышленно скромно и обыденно, в зале началась овация. Люди встали смеет и стоя аплодировали мне. Выйдя на сцену, я увидел у многих на глазах слезы.
Когда все успокоились, каждое мое слово в адрес жителей Тамбова прерывалось аплодисментами. Я в тот день был счастлив. Эта манифестация для меня была выше всех существующих наград.
Я выступал так, как никогда в жизни. Я в танце летал, так мне хотелось оставаться на сцене и не расставаться с любимыми людьми. Боже, какое это счастье!
После моего выступления был антракт, который длился часа полтора. Каждый хотел меня у видеть, поздравить и пожелать успехов.
Зашел ко мне в артистическую уборную завхоз тамбовской тюрьмы Семилетов. Смотрит на меня, плачет и поносит себя последними словами:
– Такому человеку, такому артисту я отказал. Да будь я проклят! Когда я сидел в тюрьме, проходило первенство мира по хоккею. Играли команды Советского Союза и Швеции. Он как офицер имел право взять меня из камеры и посидеть со мной у телевизора. Я его просил, умолял, хоть один период. Но он сослался на усталость, что дома ждут, и отказал мне. Тогда дляменя это был бы глоток воздуха. Однако я не таил обиду: трудно ему, работающему много лет в тюрьме, понять чужую беду. Тот концерт в Тамбове я никогда не забуду. Я до сих пор его вспоминаю с благодарностью и любовью. Уверен, не каждому артисту суждено пережить такое. Я счастлив, что этот концерт как бы подвел черту мрачному периоду моей жизни и поставил точку в тамбовской эпопее».
Дом на Каретном ряду
Получив оправдательный приговор, Борис Сичкин вернулся к семье, в легендарный дом на Каретном ряду. Одиннадцатиэтажный «корабль» как бы вторгается в вечно текущие серые воды Садового кольца, словно разрезая его горящим огоньками окон бортом.
Пробы на главные роли в «Кавказской пленнице» Борис Сичкин елевом верхнем углу.
«Какие только выдающиеся деятели культуры здесь не жили! – восклицает журналист А. Балиев. – Полностью сдали в эксплуатацию “кооператив” полвека назад – в 1958-м. А первые четыре подъезда обживались начиная с 1953 года. Это, кстати, последний дом в Москве из серии так называемых сталинских, он выгодно отличается от тех, что стали строиться позже, – планировкой, высотой потолков, лепниной в каждой комнате, межэтажным пространством, гранитно-мраморными подоконниками. Впрочем, как и широкими лифтами, просторными гранитными лестницами…
Что до деятелей культуры, обосновавшихся в доме, часть которого и сегодня известна как жилищный кооператив “Артист эстрады”, это действительно имена.
Скажем, Леонид Утесов, первый саксофонист его оркестра Александр Ривчун, артисты разговорного жанра Александр Шуров, Николай Рыкунин, композитор (и бывший однополчанин Сичкина на фронте) Марк Фрадкин, дирижер Геннадий Рождественский, конферансье Борис Брунов, популярный в 1950—1960-е годы джазовый композитор и трубач Эдди Рознер и известный шансонье Анатолий Днепров (внезапно скончавшийся совсем недавно, 5 мая 2008 года). Жил в том доме на Каретном в середине 1960-х и Иосиф Кобзон, а в середине 1970-х – Андрей Миронов. Всех не перечесть. Долгие годы обитал в доме на Каретном и Борис Михайлович Сичкин… Он всегда был желанным гостем соседей по “Дому артиста”, в большинстве своем столь же талантливых и неординарных. Как-то после отъезда знаменитого “одессита” в Америку Леонид Утесов посетовал: “Пустовато стало без Бори Сичкина, без его настроя на юмор, без его искренности”».
После «дела», несмотря на признание актера невиновным, его практически перестают снимать. Последним фильмом Сичкина перед эмиграцией стал «Повар и певица», где он мелькает лишь в эпизоде. Существует версия, что изначально его прочили на главную роль в картине «Двенадцать стульев» (1976), однако кандидатуру «неблагонадежного» артиста зарубили наверху. Кстати, он проходил пробы и на роль товарища Саахова в «Кавказскую пленницу».
В роли жениха из фильма «Варвара-краса, длинная коса». 1969
Период 1974–1979 годов особенно непростой в судьбе Бориса Михайловича: проблемы с сыном, отсутствие ролей, перебои с деньгами… Невзирая на то что фильмы с его участием почти исчезли с экранов, публика помнила и любила Бубу.
Ирина Перетц[23]:
«Однажды Боря Сичкин, Рома Карцев, Миша Жванецкий, Зяма Гердт, Сема Штапский и ваша покорная слуга пили пиво в душном одесском “Гамбринусе”… Боре не давали покоя местные завсегдатаи, кричали: “Буба, спой! На тебе гитару!” – так что Боре пришлось им сказать: «Я бы-таки хотел, чтобы вы все для меня сделались НЕУЛОВИМЫЕ». Они поняли, засмеялись, поставили на наш столик четырнадцать кружек пива и ушли».
Слово о Высоцком
Борис Михайлович был очень гостеприимным человеком, любил готовить, приглашать друзей на разные фирменные блюда собственного сочинения.
Леонид Бабушкин:
«Супруга Сичкина – Галя Рыбак родилась 1
