Фактор дисбаланса - Макс Алексеевич Глебов

— Ошибся хозяин… И я ошибся… Ты просто прикидывался слабым, а я тогда этого не понял…

— Всё, Сергей, он умер, — звучит в моем ухе негромкий голос Ло. — Вокруг пока тихо, но лучше вам в этом месте надолго не задерживаться.

* * *

Мы с Игнатом никуда идти пока толком не можем. Поэтому Шеле вновь приходится взять в оборот Федора и вернуться к оставленной нами на берегу лодке, а потом плыть на ней за нами. Река в этих местах довольно сильно петляет, удлиняя маршрут раза в полтора, так что плыть по ней — занятие совсем не быстрое, и мы довольно надолго остаемся вдвоем. Ну, по крайней мере, Игнат считает, что кроме меня наш разговор никто не слышит. Мне же, естественно, приходится учитывать и наличие приемника в ухе, и висящего над нами голема-разведчика.

— Как вы нас нашли? — спрашивает Игнат, когда Шела и Федор скрываются в лесу.

— Помог трофейный артефакт. С нашей последней встречи я неплохо продвинулся в освоении его возможностей.

— Ты всё-таки смог заставить этот шар работать вместе с купленным у меня веером?

— В какой-то мере, — отвечаю достаточно уклончиво. Вдаваться в такие подробности в мои планы не входит.

— Спасибо, ты в очередной раз вытащил меня из больших неприятностей, — меняет тему Игнат, понимая, что о своих способностях морфа я говорить не хочу. — Кто эта охотница? В нашем с Федором спасении она сыграла немалую роль, но раньше я её точно не видел. Если бы такая женщина хоть раз попалась мне на глаза, я бы её обязательно запомнил.

Приходится изложить Игнату ставшую уже стандартной легенду. Сын лавочника задумчиво кивает. По-моему, он мне не верит, но от дополнительных вопросов воздерживается.

— Чем она нас лечила? — Игнат вновь меняет направление беседы. — У меня раны прямо на глазах затягивались. Я когда-то слышал о подобных мазях, но думал, что это просто байки.

— И что рассказывали? — мне действительно становится интересно.

— Один городской торговец говорил, что иногда, очень редко, охотники приносят небольшие капсулы с гелем, способным заживлять почти любые раны, причем даже в таком состоянии, когда наши врачи считают ампутацию конечности единственным способом спасения пациента. О том, где именно найдены капсулы, охотники, естественно, не рассказывают, но ходят слухи, что они извлекаются из остатков боевых скафандров кибов, которые иногда удается найти в местах боев начального периода Чужой войны. Думаю, ты понимаешь, сколько может стоить такое лекарство, а твоя подруга, не задумываясь, потратила его на нас, совершено чужих для неё людей.

Кто о чем, а торговец о ценах. Игнат неисправим. Наверное, он и в бандитском плену прикидывал, сколько можно выручить за ту или иную вещицу из вражеского снаряжения.

— У Шелы свои секреты, и она не спешит ими со мной делиться, — поясняю я Игнату. — Мы с ней деловые партнеры, а не то, что ты подумал. И, кстати, с твоим отцом теперь тоже, а значит, и с тобой.

Игнат непонимающе смотрит на меня, и я пересказываю ему суть наших договоренностей с Саввой Матвеевым.

— Документов у меня с собой нет, — заканчиваю я рассказ, — но когда доберемся до почтового дилижанса, я тебе их покажу.

— Да верю я тебе, — вяло машет рукой Игнат. — Не стал бы ты всё это придумывать. Но, знаешь, как-то это очень неожиданно.

— В городе у меня будет очень мало времени. Сам понимаешь, Особая канцелярия барона просто так от меня теперь не отстанет, так что я очень рассчитываю на твою помощь в моих торговых делах.

— Всё сделаем, даже не сомневайся, но на пару встреч тебе всё-таки придется сходить вместе со мной и с рекомендательным письмом от отца. И вот ещё что, Сергей. В городе тебе стоит проявлять большую осторожность. Вы с Шелой убили не простого пособника бандитов, а аристократа, плотно связанного с властями нашего баронства. Если вся эта история выплывет наружу, может пострадать репутация некоторых очень важных людей. С шевалье Слуцким многие вели дела, да и с бароном у него были вполне ровные отношения. К тому же они дальние родственники, что тоже может сильно повлиять на ход расследования.

— Учту, — о многом из сказанного я и так догадывался, но оптимизма мне слова Игната всё равно не добавляют.

* * *

После рассвета становится ясно, что выйти в условленную точку встречи к полудню мы не успеваем. Мое состояние всё еще оставляет желать много лучшего, да и Игнат уже идет на последних остатках сил. Приходится разделиться. Мы с Игнатом и Федором остаемся на месте, а к тракту отправляется одна Шела.

Обратно она возвращается уже в сопровождении сержанта Скобова и троих его людей. Игната сержант знает лично, и это сильно упрощает ситуацию. Правда, особой радости на лице стражника я не вижу. Видимо обстоятельства, сопутствовавшие спасению захваченных бандитами караванщиков, вызывают у Скобова массу вопросов и сомнений. И это он ещё не побывал на месте боя, а побывать придется — мне нужны надежные свидетели, которым точно поверят в Особой канцелярии.

Приходится вновь возвращаться к реке и переправляться на южный берег. Мне уже заметно лучше. Игнат тоже держится неплохо, иногда с недоверием поглядывая на простреленную руку. Рана его уже почти не беспокоит.

В Змеином лесу стражники начинают заметно нервничать, но далеко вглубь опасной территории нам заходить не нужно, и это несколько примеряет их с происходящим. Когда мы прибываем в разгромленный и частично сожженный лагерь бандитов, сержант Скобов мрачнеет ещё сильнее. Трупы разбойников не вызывают у него никаких эмоций — этого добра он за свою службу насмотрелся в достаточном количестве. А вот тела Слуцкого, Харитона и незнакомого мне морфа заставляют его тихо ругаться сквозь зубы.

В чем-то я сержанта понимаю. Он хорошо представляет себе, в какую неприятную ситуацию влип моими стараниями. Аристократы в нашем обществе — особая каста, живущая по своим законам. Они могут враждовать между собой и при определенных обстоятельствах даже убивать друг друга, не неся за это серьезных наказаний, но вот когда аристократа убивает простолюдин — это почти всегда считается одним из тягчайших преступлений. Исключения, конечно, бывают. Например, если аристократ убит простолюдином по прямому приказу другого аристократа или если такое произошло, когда слуга защищал жизнь своего