Фактор дисбаланса - Макс Алексеевич Глебов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее, в какой-то момент в случайных бросках из стороны в сторону возникает короткая пауза, и я использую её в полной мере. Напрочь лишенный управления дилижанс выносит как раз туда, куда нужно. Да ему, собственно, и некуда было деваться с довольно узкой улицы. Дистанция сократилась настолько, что промахнуться я не боюсь. Рой из десятка пуль влетает в чердачное окно дома. Из пробитой во многих местах рамы эффектно летят щепки. Дилижанс проносится дальше по улице, и я теряю цель из виду, но приемник в ухе вновь оживает.
— Цель уничтожена, — в голосе Ло отчетливо слышны одобрительные нотки. — Неплохо стреляешь, охотник.
* * *
До Особой канцелярии мы в итоге добираемся с некоторой задержкой, правда, очень небольшой. На месте засады, естественно, возникает оцепление и проводятся всяческие следственные мероприятия, но ни меня, ни освобожденных караванщиков, ни арестованных всё это не касается. Меня очень кратко опрашивает быстро прибывший офицер-стражник, после чего дилижанс продолжает движение.
Я уже настраиваюсь на дотошный досмотр на входе в канцелярию, но дежурный капрал даже не дергается в мою сторону. Сдавать оружие на этот раз тоже не приходится, и мы вместе с сопровождающими проходим сразу на второй этаж к кабинету полковника.
Лейтенант Виктория по-прежнему на месте и, как всегда, являет собой сочетание подчеркнутой строгости и привлекательности. В очередной раз отмечаю, что прекрасно подогнанная по фигуре черно-серая форма ей очень идет. Виктория коротко кивает сопровождающим, и они исчезают за дверью.
— Господин полковник вас ждет, — вместо приветствия произносит лейтенант, и я с некоторым удивлением замечаю в глубине её глаз хорошо замаскированный огонек интереса. Впрочем, скорее всего, это просто игра. От многоопытной помощницы полковника Павлова можно ждать и не таких спектаклей.
Хозяин кабинета, как обычно, пренебрегает формальностями и, остановив коротким жестом мою попытку доложить о прибытии, указывает мне на кресло. Выглядит полковник усталым и невыспавшимся. Судя по всему, новости, стекающиеся в город с окраин баронства, трудно назвать хорошими.
— Рассказывай, — коротко приказывает Павлов, и я начинаю доклад, уже не раз прокрученный в голове по дороге в город.
Полковник меня не прерывает и лишь что-то помечает в блокноте. Эту его привычку я помню ещё с нашей первой встречи. Когда я заканчиваю изложение последних событий, Павлов начинает вытягивать из меня разные детали и подробности, но пока это только цветочки. Время ягодок в виде настоящих вопросов настанет позже, когда будут сняты показания со всех свидетелей и арестованных. Пока же полковник лишь начинает формировать для себя цельную картину происходящего, и мой доклад станет в ней лишь одной из составляющих, пусть и достаточно важной, но далеко не единственной.
Примерно через час вопросы у Павлова заканчиваются.
— Ладно, Белов, на этом пока всё, — завершает беседу полковник. — Иди отдыхай и приводи себя в порядок. Часа три-четыре у тебя точно есть, хотя может и больше, но здание канцелярии не покидай. Комнату и всё необходимое тебе предоставят. Потом снова встретимся, обсудим кое-какие подробности и решим, чем ты займешься дальше. Думаю, к тому времени прояснится и то, кто напал на вас в цитадели.
Комната, в которую меня проводили, напоминает номер в очень приличной таверне, причем приличной далеко не по меркам окраины. Здесь действительно можно с комфортом отдохнуть, но времени на это мне дадут только самый минимум.
— Как там Шела? — задаю мысленный вопрос Тапару. Разговаривать вслух в комнате, расположенной в стенах Особой канцелярии, я не собираюсь.
— Нормально всё у меня, — через несколько секунд отвечает уже сама Шела. — Преследования не было. Сижу в какой-то небольшой избушке недалеко от реки. Здесь, похоже, охотники иногда останавливаются. Ну, или рыбаки, во дворе вроде сети какие-то висят. Жду результатов твоего похода к начальству, но, судя по всему, до вечера тебя точно не отпустят, а то и до утра, так что расслабляюсь, наслаждаюсь дикой природой, и отхожу от поездки верхом. С непривычки, знаешь ли, организм мне за такие упражнения спасибо не говорит.
Да уж, с опытом верховой езды у Шелы всё ещё хуже, чем у меня. Намного хуже. Я, конечно, приказал сержанту Скобову подобрать ей самую спокойную из продававшихся в Динино лошадей, но смотреть без слез вслед неуверенно раскачивающейся в седле союзнице всё равно было очень сложно.
Времени у меня оказывается даже больше, чем я рассчитывал. К полковнику меня вызывают только поздно вечером. Не знаю, смог ли за эти часы хоть немного отдохнуть сам Павлов. Выглядит он, как и прежде, усталым, но вполне работоспособным.
— Чай будешь? — вместо приветствия спрашивает полковник.
— Меня недавно ужином накормили, но не откажусь.
Виктория приносит две чашки с блюдцами, разливает чай и ставит перед нами тарелку с какими-то вполне симпатичными печеньками. Двигается она так, что каждое движение выгодно подчеркивает все достоинства её фигуры. Это даже не годами наработанное умение, а какой-то природный талант, причем совершенно точно далеко не единственный. Мне приходится прилагать большие усилия, чтобы не пялиться куда не следует.
— Нравится? — довольно усмехается полковник, когда его референт исчезает за дверью.
— Эффектная у вас помощница, — киваю я, пытаясь понять, к чему этот спектакль.
— Говорят, у тебя не хуже, — Павлов берет в руку чашку, расслабленно откидывается на спинку кресла и начинает с аппетитом хрустеть печеньем. — Кто такая эта Шела Вирова? И почему ты отослал её в неизвестном направлении буквально за пару часов до прибытия в город?
— Охотница. Я встретил её на окраине баронства и фактически спас от бандитов. В моем предыдущем докладе я о ней упоминал.
— Тогда ты почти ничего о ней не рассказал и сделал всё, чтобы я решил, что ты таскаешь её с собой исключительно ради смазливого личика и точеной фигурки. Однако арестованные и свидетели показывают, что это далеко не так. Я уже говорил тебе, Белов, что очень остро реагирую на попытки подчиненных что-то от меня скрыть. Ты оказался весьма полезным агентом и талантливым оперативником, добывшим для нас критически важную информацию вместе с её носителями. Только поэтому я всё ещё разговариваю с тобой здесь, а
