Знаки и знамения - Мара Вульф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что она сказала, после того как вы нашли Софию?
– Ничего. Она об этом не знает. Мы перенесли труп сюда, а Мелинде сказали, будто София почувствовала, что не справляется, и вернулась в Раску.
– Она поверила?
– Вчера прислала ее вещи. Пока мы не узнаем больше, никто не должен знать, что произошло с Софией, – произнес Раду с еще большей резкостью в голосе, чем прежде. Недвусмысленный приказ хранить молчание.
Я кивнула, хотя и не понимала такого подхода:
– А Мелинда не упоминала об особом задании, которое дала Софии?
Лупа качнула головой:
– Я тоже не знаю, что София могла делать для этой ведьмы. Можешь попытаться добраться до более ранних воспоминаний или более поздних? Пока то, что ты видела, не особенно помогло.
– Могу попробовать, – с неохотой согласилась я и опять положила ладони на тело Софии. Впрочем, несмотря на все мои усилия, проникнуть сквозь завесу света в ее память больше не получалось. Измотанная после третьей неудачной попытки, я убрала руки. Без понятия, в ком тут дело – во мне или в Софии.
– Во что была одета София в воспоминании, которое ты увидела? – спросил Кирилл, пока Лупа сердито бурчала что-то себе под нос.
– В кремовое платье и черный плащ.
Он подошел к стулу возле стены и поднял какой-то кусок ткани:
– Вот это?
– Да. – Ткань оказалась перепачкана и разодрана.
– Значит, это воспоминания ее последнего вечера, – сказал он севшим голосом. – Она больше не возвращалась в замок. – Кроме платья, на спинке стула висел черный плащ. – Она была завернута в него, когда мы ее нашли.
– Тогда нужно исходить из того, что более поздние воспоминания заблокированы, – заметил дедушка. – Кто бы ни сотворил такое с Софией, он или она заранее спланировали преступление и заманили ее в ловушку.
– Нам надо поговорить с этим Иваном, – предложила я. – Он может знать, что с ней случилось.
Лупа сухо засмеялась:
– Конечно, можем прямо его спросить, понравилось ли ему мучить Софию.
– Не думаю, что это он, – возразила я твердым голосом, сама не зная, откуда эта уверенность. – Там был еще один ведьмак. Он спрашивал, пойдут ли они втроем в лес.
– Кого ты имеешь в виду? Кто эти трое? – спросила Лупа. – И как выглядел ведьмак? Ты знаешь имена?
– Стригоя, который играл с Иваном, зовут Алексей, а у ведьмака короткие русые волосы, ярко-зеленые глаза и много шрамов на лице, – описала мужчину я.
Лупа задумчиво кивнула:
– Это Ярон Валери. Не удивлюсь, если он тут замешан. Его мать – одна из ближайших советниц королевы ведьм. Я не знала, что он в этом году в Караймане. Если хотите знать мое мнение, то все свои деньги я ставлю на него.
– Их не так уж много, – рассеянно пробормотал Кирилл.
– Алексей тоже на самом верху моего списка, – прошипела она.
Кирилл лишь сглотнул и сжал руки в кулаки.
– Мы никого не будем официально обвинять, – резко оборвал их спор Раду. – Если сделаем это, то только сыграем на руку королеве. Она ухватится за любую возможность разорвать пакт и переложить вину на кого-нибудь другого. До сих пор каждая из войн начиналась именно так. Нужно быть очень осторожными.
– Но ты считаешь, что ее возвращение и смерть Софии связаны? – задала ему вопрос я.
– Конечно. Она что-то замышляет, и это нехорошо. Мы должны сохранить наш союз со стригоями. Мир сегодня важнее, чем когда-либо.
– Не нужен мне никакой мир, – прошипела Лупа. – То же самое они сделали с нашим отцом, и настало время за него отомстить.
– Что ты сказала? – спросила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
– Ты не знала, да? Ах, ты же спряталась в какой-то яме и ждала, пока тебя спасут. – Она буквально выплюнула эти слова мне в лицо. – Я оставалась рядом с ним, а ты… его любимица… просто сбежала.
– Хватит, Лупа. – Впервые с момента моего прибытия Раду действительно повысил голос, который сейчас прозвучал как удар хлыста в этом холодном помещении. – Валеа была маленьким ребенком. Она ничего не могла сделать.
– Я тоже была ребенком, – снова выплюнула она. – Вместе мы бы сумели их спасти.
– Чушь. Ликаны Селесты разорвали бы вас на части живьем, а ваши родители этого не хотели. Если кто-то и виноват, то они. За стенами Раски убийцы никогда бы вас не нашли.
– Ликаны убили наших родителей? – спросила я, и голос у меня дрожал от гнева. – Почему я этого не знала?
– Потому что это неважно, – рявкнул на меня дедушка. – Если бы я тебе рассказал, что бы это изменило?
Беспомощно пожав плечами, я взглянула на Кирилла, который избегал моего взгляда. Ликаны – это проклятые в волчьем обличье. Они жили как изгои, и в прошлых войнах разные стороны неоднократно вербовали их в качестве наемников. Они не знали, что такое верность, и служили тем, кто больше заплатит. Соответственно королева ведьм даже рук не запачкала, когда приказала убить наших родителей.
– Что ты имела в виду, когда говорила, что они то же самое сделали с нашим отцом? – произнесла я дрогнувшим голосом.
Лупа закатила глаза из-за моей непонятливости, но мысль о том, что папа страдал так же, как София, была ужасна.
– То, что и сказала. Они вырезали гептаграмму у него на спине. Я это видела. Собственными глазами.
– Мне так жаль, – прошептала я.
Столько раз я пыталась вспомнить ту ночь и всегда натыкалась на стену из мерцающего черного оникса. Видимо, подсознание позаботилось о том, чтобы ужасы той ночи оставались во тьме.
– В настоящем стригои наши союзники. Однако Селеста сделает все, чтобы нас разделить. Мы не должны этого допустить. Это станет началом конца. – Раду выглядел уставшим. Выдержит ли он еще одну войну? Кто заменит его, после того как он отправится в страну вечного лета? Определили ли мастера ковенов преемника верховного жреца? Станет ли он так же бороться за мир, как наш дедушка?
– Что мы можем сделать? – спросила я. У него должен быть план. В любой войне есть только проигравшие, а победителей никогда не бывает.
– Да что ты еще можешь сделать? – насмешливо откликнулась Лупа. – Это единственное, для чего ты была нам нужна, и сведений, которые ты предоставила, ничтожно мало.
Я ее проигнорировала.
– Позволь мне отправиться в Карайман. Я найду проход, за которым исчезла София. Оттуда мы сможем дальше пойти по ее следу. – Лупе придется смириться с тем, что я здесь и уже никуда не уйду. Она упрекала меня в
