Список Магницкого, или Дети во сне не умирают - Александр Филатов

Ой, поторопился, еще не выдраны. Вот шеф только за страницу ухватился! Успеваю перехватить и в голос прочитать последнюю запись доктора Зло (восемь дней спустя смерти Драженко): «Драженко сокамерникам обещал перерезать себе горло!»

Читаю, но никто из врачей не смеется: грядет большая комиссия УФСИН во главе с генералом Реймером. Срочно снять с фиксированных наручники! Отдраить 20 камер! Негодяев помыть и выгулять! Там ТВ, а вы… У меня отпуск!

Потом я вышел на работу, но случился ряд тягостных событий в моей личной жизни. Моей супруге удалось сменить работу менеджера по туризму на директора одной из телепередач. Жена стала не ночевать дома, ездить в бесконечные командировки, в т. ч. за границу. По приезде про страны вспомнить она не могла ничего. Я коротал вечера и ночи с трехлетней дочкой. Все чаще слышались упреки про то, «что муж, мол, работает в тюрьме, людям сказать стыдно». Вестником распадающейся любви приходил даже участковый, которого из УВД («а их с ТВ») просили «мою жену спросить, почему ее телефон выключен и она не выходит на связь» – села батарейка.

Действительно, после моего трудоустройства психиатром на Кошкин дом Бутырки мы стали материально жить очень плохо. В турагентстве жене тоже платили редко и бедно. На 20 тысяч втроем жить было практически невозможно. После оплаты коммунальных услуг и счетов за телефон оставалось 10 тысяч на троих. Мы жарили картошку на сале (шесть кило дала тетка жены, подговаривавшая ее «найти стоящего мужчину»). Пришлось отказаться от туалетной бумаги. Шампунь заменить жидким мылом и т. д. Я подворовывал и кормил ребенка неоплаченными продуктами в гипермаркетах. Злился, ссорились из-за отсутствия денег.

В суточное дежурство 19.09.10 жена исчезла из моей квартиры вместе с ребенком, остатками сбережений, «подарками», ценными вещами совместного пользования, в частности, она забрала подготовленный к изданию дневник, который вы читаете (пишу повторно по рукописи).

20.09.10

Я нашел голую квартиру. Депрессивную картину дополняло отсутствие мебели, за месяц до того вывезенной на перетяжку. Нищетой кричали стены, где не хватало обоев. Ранее лакуны прикрывались диваном и двумя креслами. Под зеркалом лежала записка: «Я ушла от тебя навсегда. Не ищи нас». Записка была написана красивым, ровным почерком, свидетельствовавшим, в отличие от эмоциональной записки первой жены, ушедшей двенадцатью годами ранее, о выношенности замысла.

Далее мне угрожали по телефону, чтобы жену я не искал, иначе «отрежут яйца в подъезде». Я обратился за помощью в милицию, потом – к начальнику тюрьмы. Теликов позвонил в ОСБ (отдел собственной безопасности): «На подобные дела наши ребята с оружием выезжали!»

В Бутырку приехал майор из ОСБ Олешин. Писал ему «объяснение» в кабинете опера. Сотрудники ходили по коридору и смотрели на меня через открытую дверь: «Попался!»

Позже я навестил ОСБ на Нарвской. Мне сказали: «Ваш участковый – царь и бог. Идите к нему!» Выйдя с Нарвской – гигантский мавзолей УФСИНа, я стряхнул напряжение чувств, осознав, что у меня не взяли даже номер телефона. Не поинтересовались высветившимся номером шантажиста: «Зачем? Номер он давно сменил! Или с радиорынка позвонил». Видимо, ОСБ (позже знающие люди подтвердили) не помогает сотрудникам. Отдел собственной безопасности ловит своих! Олешин, прощаясь со мной в ОСБ, мрачно пошутил: «Вам угрожали отрезать яйца в подъезде, но это не угроза жизни. Без яиц люди живут!» Он и еще двое молодых сотрудников ОСБ (одна из них молодая баба) ржали мне в лицо.

Так Бутырка и Кошкин дом отобрали у меня семью. И никто не помог! Палец о палец не ударили.

11.10.10

Тамерлан Н. Глыба не вышел на дежурство – снова в запое. Предыдущий раз без больничного отсутствовал 21 день, сославшись на пневмонию: «Всю жопу поискололи!» Вместо Глыбы дежурили Гордеева и новая докторша из Астрахани Надежда Николаевна Козьмина.

457-я камера, где «авторитеты», ослабила оконную решетку. Готовились к побегу. Когда камеру вывели в коридор на шмон, а один из сотрудников вошел внутрь для досмотра, сумасшедшие организованной толпой кинулись на резерв. Завязалась самая настоящая потасовка. Старшие и психи бились стенка на стенку. Женщины-врачи скрылись.

Лидер помятых психов Горбунков начал имитировать эпилептический припадок. Медсестра Колоян отказалась делать ему укол. Тогда доктор Зло со шприцом магнезии бесстрашно зашел в свежо усмиренную камеру и самолично произвел «спасительный» укол.

Главарей возмущения Рамхазанова и Горбункова, не считаясь с психическим состоянием, на следующий день выписали из ПБ в свои изоляторы «за нарушение режима». 457-ю камеру «раскидали».

На стену сразу за входом на второй этаж повесили объявление об уголовных статьях, грозящих за нападение на сотрудников, массовые беспорядки и побег.

09.11.10

Начальник тюрьмы Теликов поставил на свой стол постер со слоганом: «Патриотизм – это дисциплина». Из кого цитата?

Я повышаю квалификацию на сертификационных курсах в Институте социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского – тут матка Системы.

15.11.10

В Серпах на «круглом столе» новый главный психиатр УФСИНа Хрюнова Эльза Петровна (вместо Натальи Филипповны) предложила «жаловаться». Психиатр из Сибири попросил избавить его от конвойно-охранных функций. Часть времени он врачует, другую – стоит на вышке с автоматом и шмонает зэков.

Говорили и об «оргтехнике»: как и у нас, авторучки покупаются врачами за свой счет. Я делаю записи в историях болезней зелеными стержнями, оставшимися от рисования трехлетней дочери.

17.12.10

Умер Володя Поспешев, тот самый поклонник Ленина и Муссолини, обвиненный в побеге паркурщика Астахова. Володе было 48 лет. Он упал на приеме у генерала в УФСИНе. Предполагали симуляцию, а оказалось, по-всамделишнему. Отвезли в расположенный поблизости госпиталь МВД. Причина смерти – оторвавшийся в вене бедра тромб: поднялся и блокировал сердечный сосуд. За 25 лет службы Володя, кроме своих временных 6 на 4 или около того в кабинете опера, от УФСИНа не дождался ничего. «Сколько человеку земли нужно?» В Бутырке собирали у сотрудников на похороны. В ПБ отчего-то не зашли.

Свежеустроившаяся юная психиатрша из Астрахани Надя Козьмина «училась» специфике Кошкиного дома у Гордеевой за чаем с конфетами. Итог: больные «девочку» «грузили» (вешали лапшу на уши, по-научному: диссимулировали, т. е. скрывали болезнь). Надя «повелась». Многим в листах назначений она написала единственное: наблюдение. Без лечения один в ее смену повесился, другого (в мою смену) полуживого вынули из петли.

Следаки грозились запросить Козьминой шесть лет за халатность. Вместо этого она… надела погоны, аттестовалась. Истории болезней покойного и предпокойного, как водится, переписали.

Надя работает спустя рукава. Я буквально затаскиваю ее за рабочий стол в ординаторскую. Зато шеф глядит на нее маслеными глазами и ставит нам в пример, как она описывает больных. Да, про ее описания можно сказать: краткость – сестра таланта. Анамнезы жизни и болезни объединены, если не отсутствуют вовсе. Надя формальными фразами описывает полное здоровье пациента и лепит излюбленный диагноз Алексина: «Расстройство адаптации с нарушением эмоций и поведения». После того как он на пятиминутке назвал сей диагноз «удобным», с ним стала ходить половина больных.

Наде неловко «зависать» у положившего на нее глаз шефа, и она пасется в соседнем кабинете наконец открытого после ремонта первого этажа, у Гордевой. Разговоры, разговоры… весь день. Надя работает до 15.00, а потому поднимается смотреть своих больных на второй этаж в 14.30.

Мне объявили замечание с занесением в личное дело за снятие по состоянию здоровья с суда авторитета Горбункова: «Состояние после эпиприпадка». В рапорте на меня зам по ЛПР Дивани указал, будто документация у меня была оформлена неверно. На Дивани, в свою очередь, наехала новый психиатр УФСИНа Хрюнова Эльза Петровна. Новая метла прошлась по мне. Позже эта некомпетентная тетка окончательно меня невзлюбит.

На обратной стороне извещения о замечании я написал: «Категорически не согласен» и изложил, как было дело. Выяснилось, Горбункова с судов различные психиатры снимали шесть раз, два из них я. После Горбунков участвовал в расшатывании оконной решетки в 457-й камере. Он участвовал в нападении на резерв. Его выписали за нарушение режима содержания (см. выше). Горбунков вернулся с выбитыми в внутрикамерной драке передними зубами. Теликов распорядился «держать его на вязках и лечить». Дивани: «Лечить до соплей».

19.12.10

Устроилась и сразу назначена начальницей II-го психиатрического отделения Ольга Валерьевна Шестопалова – неплохая высокая тетка. В прошлом спортсменка, баскетболистка. При всех достоинствах: ставит три разных диагноза, а лечение одно: аминазин с галоперидолом (4 куба на 2).