Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль - Дэвид Гудис

– Давай прямо сейчас, – предложила Полин, пятясь и отгораживаясь столом от Спана. – Ну, давай прямо сейчас.

Спан начал поворачиваться к ней спиной, она наклонилась, схватила бутылку, швырнула в него и едва не попала. Он спокойно стоял, проследив, как бутылка разбилась об стену.

– Давай, – повторяла Полин, – давай, ящерица.

Маленькое гибкое тело Спана метнулось вокруг стола, он, как мелкий зверек, точно рассчитал атаку, налетел на Полин сбоку, схватил, впился зубами в плечо. Полин снова вскрикнула, принялась вырываться.

– Ой, мамочка, – кричала она, – ох, Иисусе!

Она дрожала, очень громко визжала, вертя головой, и стояла на месте, а Спан все кусал ее за руку.

– Кусай! – во все горло вопила она. – Смотрите, что он делает. Загрызет меня насмерть. Да вы только взгляните! Он откусит мне руку.

Потом она превратилась на миг в заинтересованного зрителя, наблюдающего, как Спан кусает женское плечо. Глаза ее чуть расширились, потом вдруг закрылись, крепко зажмурились, она сжала свободную руку в кулак, сильно двинула Спану в лоб. Зубы Спана разжались, он отлетел назад, наткнулся на стул, упал на бок. В руках у Полин очутился другой стул, она замахнулась, прицелившись в Спана. Тот скорчился на полу, загораживая лицо руками, беззвучно упрашивая не бросать стул. Она подняла стул повыше, швырнула, Спан метнулся в сторону, но недостаточно быстро. Стул ударил его по ребрам, и он издал нечто вроде собачьего воя. Полин бросилась на него, а он снова завыл, продолжал выть, катаясь по полу, уклоняясь от мелькающих кулаков.

На мгновение она одолела его, но он вырвался, бросился к двери и выскочил прочь.

Полин рухнула на колени, грозя кулаком в сторону двери, с широко разинутым ртом, хрипло всхлипывая. Упала на пол лицом вниз, принялась колотить кулаками по шершавым доскам и колотила до тех пор, пока не услышала скрип, который заставил ее поднять голову.

Этот скрип издавали пружины койки. Кэссиди медленно принимал сидячее положение.

Полин уставилась на него и простонала:

– Ой, мамочка!

– Дай мне выпить, – сказал Кэссиди, хмуро глядя, как она поднимается с пола. – Давай, спустись, принеси мне бутылку. И не эту вонючую белую дрянь. Ржаное виски.

Полин радостно улыбнулась, утерла ладонями заплаканное лицо.

– Скажи Ланди, пускай запишет за мной, – добавил он и тут вспомнил про пачку денег в брючном кармане. Сунул руку под тонкое одеяло и обнаружил, что брюк на нем нет. Только хлопчатобумажные трусы.

Полин быстро выскочила из комнаты. Кэссиди неподвижно и прямо сидел на кровати, гадая, что стало с его штанами. В них, черт возьми, было долларов восемьдесят. Крепко и мрачно сжав губы, он сказал себе, что эти восемьдесят долларов ему нужны, больше у него ничего нет. И вдруг припомнил кое–что поважней денег. Сильная боль миновала, осталась тупая, ноющая, и та утихала. Он чувствовал, как опять обретает рассудок и ясность мыслей. Поднял руку, ощупал шишку на голове. Прикосновение вызвало резкую боль, но это был просто ушиб, не глубокая рана. Шишка сухая, стало быть, кожа не порвана, просто серьезная шишка, и все.

Дверь открылась, вошла Полин с бутылкой ржаного виски и пачкой сигарет. Раскурила две сигареты, почти доверху налила два стакана, пододвинула к койке стул, села и протянула Кэссиди сигарету и выпивку.

Кэссиди хлебнул виски и покачал головой:

– Полин, не хочу тебя утруждать, но мне надо воды. Желудок совсем пустой, придется запивать.

– Ну конечно, мой сладкий, пожалуйста. – Она снова выскочила из комнаты и вернулась со стаканом воды.

– Спасибо, – сказал Кэссиди и быстро проглотил большую порцию виски.

Полин улыбнулась ему:

– Теперь глотни воды, милый. Запей.

Он хлебнул воды. Повторил операцию с виски и водой. Затянулся сигаретой, очень глубоко вдохнул, медленно выпустил дым, ухмыльнулся и объявил:

– Вот теперь лучше.

– Замечательно, дорогой. Просто чудесно.

Он выпил еще виски.

– Теперь слушай, милый, – сказала Полин. – Если я что–то могу сделать, ты только скажи. Все, что хочешь.

– Просто сиди здесь, – попросил он. – Просто сиди, пей со мной.

Они подняли стаканы и выпили, глядя друг на друга. Потом в небе внезапно сердито треснул электрический разряд, и Полин тихо взвизгнула. Кэссиди быстро глянул в окно, увидел почти кромешную тьму. В высоте вновь прозвучал резкий треск, за ним глухой басистый раскат.

– Вот, – сказала Полин, – пей еще.

Она снова наполнила его стакан, протянула ему, налила себе. Кэссиди отхлебнул виски, запил водой. Поднял стакан, чтобы снова хлебнуть, и тут заметил, как Полин сидит и смотрит на него. Ее очень худое, очень бледное лицо было бледнее обычного, взгляд необычайно острый, глаза необычайно яркие.

– Не подумай ничего такого, – сказала она, – будто Спан мне не нужен. По–моему, мне всегда нужен Спан.

Кэссиди опустил стакан на пол, закурил другую сигарету.

– Только если ты захочешь увести меня у Спана, – продолжала Полин, – я думаю, сможешь.

Он криво усмехнулся и покачал головой.

– Ну, в любом случае, – добавила она, – можешь попробовать.

Снова треснуло, грянуло, раскатилось высоко в воздухе над «Заведением Ланди», Полин сильно вздрогнула и пролила немного виски на одеяло на ногах Кэссиди.

– Ох, Боже, – вздохнула она. – Иисусе.

– Это просто погода, – сказал он, кладя ей на плечо руку, чтобы подбодрить.

Но она все дрожала, и губы тряслись.

– Ты только послушай. Я до смерти боюсь таких звуков. Думаю, будто пришел конец света.

– Вполне возможно.

– Ой, нет, – поспешно спохватилась она. – Нет, пожалуйста, Кэссиди, не надо так говорить.

– Ну, просто допустим. Какая разница?

– Ох, ради Бога. Пожалуйста, милый, не говори так. Прошу тебя, пожалуйста. – Виски из ее стакана лилось на одеяло, потом она бросила стакан, он скатился к изножью кровати. Она опять принялась всхлипывать, обняла ноги Кэссиди под одеялом, стиснула, поднялась выше, к коленям, еще выше.

Он схватил ее за руки:

– Эй, куда?

– Поверь мне. Не скажу, будто мне Спан не нужен.

– Так чего ж тебе нужно?

– Разве нельзя нам всего разок? Только раз?

– Нет, – сказал он. Ему было жалко ее, но никак нельзя было ни говорить, ни показывать это, и Кэссиди сердито рявкнул: – Не можешь как следует удержать стакан с виски – катись отсюда ко всем чертям.

– Я не пьяная, милый. Не злись на меня.

– Ну тогда ладно. Прекрати. Веди себя прилично.

– Смотри, как я плачу. Смотри, как меня трясет. Тут, по–моему, куча причин. Не могу видеть тебя в таком положении. Весь избитый, на голове шишка, нельзя шагу шагнуть из этой комнаты. Прячешься здесь, точно зверь. Слушай, милый, я должна тебе это сказать. У тебя нету шансов. Я знаю, что нету. Разве не видишь? Я просто хочу что–нибудь для тебя сделать, чтобы тебе стало лучше.

Он выпустил ее руки, позволил положить ладони себе на грудь. Она обняла его за талию, ткнулась головой в плечо. Он потрепал ее по голове, другой рукой поднял с пола стакан, хлебнул, дал Полин выпить немного виски.

– Ну как?

– Ох, милый. – Она чуточку приподнялась, стараясь прижаться к нему всем телом. – До чего же поганая жизнь. Порой все отдала бы, лишь бы умереть. Смотри, что они с тобой сделали. Ты чудный, славный, честный человек, и я это серьезно, от всего сердца. И мне потому жутко больно, что знаю: тебя посадят на годы, на годы, на годы. Грязные ублюдки. Все.

Он смотрел поверх ее головы, видя кругом на стенах рваные обои.

– Ты настоящий друг.

– И ты, милый, – сказала она. – Ты для меня лучше всех. Всегда был лучше всех.

Они любовно улыбались друг другу, и он спросил:

– Ты не сердишься на меня?

– С чего мне сердиться?

– Ну, ведь я сказал «нет».

– Ну и правильно, милый. Я рада, что ты сказал «нет». Я, по–моему, чуточку перепила. А теперь успокоилась. Но все равно хотела бы тебе помочь.

Тут стены как будто застонали и содрогнулись, снаружи раздался чудовищный треск и грохот, комнату озарила ослепительная сине–белая вспышка.

– Ой, мамочка, – задохнулась Полин.

Кэссиди обнял ее за плечи.

– Слушай, – сказал он. – Есть одно дело, с которым ты можешь помочь. Я хочу, чтобы ты разыскала Дорис.

– Дорис? – переспросила она, глядя в окно.

– Найди ее и приведи сюда.

– Когда?

– Сейчас, – сказал он. – Если выйдешь сейчас, не попадешь под дождь.

Полин отвела глаза от окна, посмотрела на Кэссиди, серьезно кивнула и проговорила:

– Хорошо. Я пойду, разыщу Дорис и приведу сюда. Потому что она должна быть здесь. С тобой. Ты абсолютно прав.

– Тогда иди. Поспеши.

Он легонько оттолкнул ее от кровати, посмотрел, как она идет к двери, а потом смотрел уже не на нее. Он смотрел на дверь.