Новария - Лайон Спрэг де Камп

Айзор расхохотался:

— Ну, с этим просто. Мы набираем в свою среду неимущих, так что, естественно, ставим себя на первое место в этой категории. Пока мы удовлетворим свои потребности, на благотворительность мало что остается.

— Вы не удивляете меня, учитывая то, что я слышал о Первой Реальности. А что вы намерены делать со мной?

— Посмотрим еще, мой добрый демон. Если бы Ир не был осажден, мы послали бы требование о выкупе.

— А что, если синдики откажутся платить?

Он усмехнулся:

— У нас есть способы, еще какие способы! Скоро ты познакомишься с одним из них.

Еще час блужданий по дубовому лесу привел нас в лагерь разбойников к ночи. Айзор как-то по-особому свистнул, и ему ответили часовые с деревьев. Так мы вступили в лагерь, представлявший собой ряд палаток и лачуг, неровным кругом расположившихся вокруг плотно утоптанной площадки. Здесь было в два раза больше разбойников, чем в первой партии, а также оборванные женщины и дети.

Те, кто поймали меня, и остававшиеся в лагере возбужденно переговаривались. Я не мог понять большей части разговоров из-за особенностей диалекта. Меня привязали к дереву, к которому уже был привязан какой-то человек. То был тучный мужчина в богатых, но несколько потрепанных одеждах. При взгляде на меня он отпрянул.

Я сказал:

— Не бойтесь меня, мой добрый сэр. Я пленник, как и вы.

— Вы... ты говоришь?

— Вы же слышали меня, не так ли? — И я коротко поведал ему о том, кто я такой и с каким поручением послан. — С кем имею удовольствие беседовать, сэр?

— Для чудовища-нечеловека у тебя, по крайней мере, хорошие манеры, — сказал толстяк. — Я Зуриллус, торговец из Солимбрии, похищенный из деревни, из гостиницы. Те, кто поймали тебя, ничего не говорили о выкупе?

— Во всяком случае, пока я ничего такого не слышал.

— Они отправились на встречу с посланцем, который должен был доставить выкуп из Солимбрии, но вместо этого, кажется, захватили тебя. О ужас! Если деньги не прибыли, я боюсь за себя.

— Что они сделают? Если они вас убьют, то у них не останется никакой надежды на получение выкупа.

— У них есть отвратительная привычка посылать время от времени в дом пленника частицу его тела, чтобы напомнить о своих требованиях.

— Боги Нинга!

— О чума! — воскликнул Зуриллус. — Вот идет сам Айзор.

Кудрявый человек остановился перед нами, уперев в бока массивные кулаки.

— Ну что, сударь, — обратился он к Зуриллусу, — не явился твой человек, хотя мы и дали ему два часа форы. Ты знаешь, что должно теперь случиться.

Зуриллус упал на колени, крича:

— О, умоляю вас, хороший, добрый капитан! Дайте моим родственникам еще день! Не калечьте меня! Не надо... — И он продолжал и продолжал упрашивать, рыдая и кланяясь.

Айзор сделал знак своим людям, и те грубо поставили Зуриллуса на ноги, развязали его и потащили через свободный круг к пеньку. Там они стащили с него правый сапог и силой установили его ногу на пенек. Потом один из разбойников отсек ножом большой палец Зуриллуса. Тот дико закричал. Потом пленника снова привязали к дереву, замотав искалеченную ногу тряпками.

Айзор сказал:

— Твой палец направится к тебе домой. А если мы не получим ответа через неделю, для напоминания отправится еще одна часть твоего тела. Когда будут отправлены все части, которые можно отрезать, мы пошлем твою голову, чтобы показать, что предупреждаем не впустую.

— Ну а ты, мастер Здим, кажется, попадаешь в особую категорию. Сегодня вечером будешь со мной обедать и подробнее расскажешь о себе и о своем поручении.

Когда пришло время, меня развязали и оттащили к другому дереву, возле которого находился домишко из прутьев и коры, служивший Айзору домом. За моей спиной стояли охранники с арбалетами наготове. Подавали еду две женщины. Я понял так, что Айзор является мужем обеих, хотя большая часть новарцев венчалась парами — один мужчина с одной женщиной.

Айзор играл роль радушного хозяина, потчуя меня добрым солимбрийским элем. Мои усики тем не менее уловили волны, которые сообщили о том, что за внешним дружелюбием скрывается враждебность и жестокость. К этому времени я научился уже довольно свободно тестировать эмоциональные излучения обитателей Первой Реальности. Как гласит пословица: по одежке протягивай ножки. Не видя причин обманывать, я честно отвечал на вопросы Айзора. Наконец он, покачав головой, сказал:

— Не знаю, как мне извлечь прибыль из твоего пребывания здесь. Я не могу послать сообщение твоим хозяевам в осажденный город. Если ты не выполнишь поручения, то вообще никакого Ира не будет и не с кого брать выкуп, если же ты его выполнишь, то можешь оказаться вне пределов моей досягаемости.

— Я могу обещать вам просить синдиков о том, чтобы вам заплатили после победы...

— Дорогой мой демон, ты действительно так прост?

— А что вы, сэр, думаете о моих шансах на успех в случае, если вы отпустите меня? Солимбрийцы как будто приняли меня за паалуанца.

— В каждом краю есть невежественные люди. О тех рыжеволосых варварах, что живут за горами, я ничего не знаю, но вот что с Солимбрией тебя ждет полный провал — это так же ясно, как то, что вода течет вниз с холма.

— Почему же?

— Потому что во время последних выборов боги ополчились против Солимбрии и дали нам в правители пустоголового.

— Как же у вас происходят выборы?

Айзор громко рыгнул и похлопал себя по животу:

— Знай, демон, что мы, солимбрийцы, народ благочестивый. Столетия назад святые отцы заключили, что, поскольку все во власти богов, единственный разумный способ выбора правительства — жеребьевка. Боги, видишь ли, определят результат и, любя древние и священные обычаи Солимбрии, сделают так, чтобы жребий пал на достойнейшего. Поэтому каждый год проводится празднество в честь Зеватаса и нашего особого божества Иммура Сочувствующего. Главная часть празднества — бросание жребия. Имена сотни солимбрийцев, взятых в определенном порядке с переписного листа граждан, пишутся на листочках бумаги и прячутся в ореховые скорлупки. Скорлупки бросаются в священный мешок и перетряхиваются. Потом перед всеми людьми высший священник Иммура вытаскивает из мешка одну скорлупку, и тот, чье имя заключено в ней, становится на следующий год архоном. Второе имя делает человека первым секретарем, третий становится цензором, и так далее до тех пор, пока все высшие учреждения не оказываются заполненными... Я не хочу, чтобы меня обвинили в отсутствии благочестия, — с усмешкой сказал Айзор, — но должен признать, что иногда боги делают очень странный выбор.