Новария - Лайон Спрэг де Камп

Он схватил спорящих — каждого одной рукой. Никко швырнул прямо в костер, на котором готовилась еда, Кармелиона с такой силой ударил о ствол дерева, что тот потерял сознание. Когда Никко выскочил из костра, туша горящие места на одежде, Айзор с силой ударил его в челюсть.

— Клянусь Нериксом! — прогремел он. — Я предупреждал вас, мерзавцев! Привязать их к дереву!

Когда это было сделано, Айзор взял тяжелый хлыст и, крича и ругаясь, принялся стегать мужчин по обнаженным спинам, пока их тела не превратились в кровавое месиво. Когда кто-то из них издавал вопль, Айзор отвечал на него издевательским смехом. Он остановился только тогда, когда оба разбойника потеряли сознание, — и даже его мощная рука стала уставать.

Вернувшись туда, где я ждал его, он велел принести ему еще эля. Я начал было фразу:

— Сэр, если мне будет позволено...

Но Айзор зарычал:

— Убирайся, ты, человек-ящерица! Будь доволен, что я не полечил этим способом тебя! Возвращайся под свое дерево и оставь меня в покое!

7

АРХОН ГАВИНДА

На следующее утро Айзор снова был настроен великодушно. Он вернул мне мои вещи — все, кроме денег, — и дал мне одеяние с меховым воротником и бархатную шапочку. Шапочку эту им пришлось снабдить тесемками, ибо моя голова плохо приспособлена для головных уборов обитателей Первой Реальности. Потом Айзор повел меня к оседланной лошади и дал мне инструкции насчет обращения с этим существом.

— Это не моя лошадь, — сказал я.

— Точно, это самое старое животное, какое только у нас нашлось, и оно лучше отвечает твоим качествам наездника. Твоя прежняя коняшка слишком хороша, для того чтобы мы могли позволить тебе ее терзать. Кроме того, теперь ты будешь чувствовать себя в безопасности и поедешь с удобствами.

Боясь, что в приступе дурного настроения Айзор мог бы отрезать мой хвост или еще что-нибудь не менее дорогое моему сердцу, я не решился пускаться в спор по этому поводу. И удовольствовался тем, что заметил:

— Но, мой дорогой господин, если я могу покрыть нужное расстояние с помощью этой лошади, то как я сделаю это, совершенно лишенный денег? На что я буду покупать еду себе и животному, чем буду платить за ночлег?

— Ты хочешь сказать, что вы, демоны, покупаете вещи за деньги, как и мы, люди?

— Находясь в Первой Реальности, я должен поступать так, как поступают все его обитатели. Если вы отправите меня так, как есть, из моего путешествия ничего не выйдет.

— Ты мог бы брать в тавернах взаймы, с тем чтобы за тебя платили синдики.

— О Айзор, солимбрийцы так кричат и разбегаются при виде меня, что я просто не решусь обращаться в гостиницы с подобным предложением. Ну разве вы предоставили бы мне кредит, если бы были владельцем гостиницы?

Айзор почесал бороду:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ну тогда ты можешь поймать какое-нибудь животное и пообедать им.

— Чтобы потом за мной стали охотиться окрестные жители? Вам же лучше меня это все известно, капитан Айзор.

— А, девять адов! Я дам тебе достаточно, чтобы ты мог доехать до Швении, если будешь бережливым. Тебе нужно ехать семь дней, а по три марки в день вполне достаточно. — Он отсчитал мне двадцать одну марку и с неохотой сунул деньги в мой бумажник. — Ну а насчет всего остального сам ломай себе голову, а меня больше не морочь.

Мои усики сообщили, что очередной приступ гнева Айзора уже на подходе, так что я не стал его «морочить». Двое разбойников отвели меня назад к дороге и отпустили.

Скорость, с которой желала двигаться та старая кляча, которую я получил, явно оставляла желать большего. Мне без конца приходилось подстегивать ее прутом, и все равно двигалась она еле-еле.

Таким образом, я достиг ворот Солимбрии лишь к вечеру этого дня. Я проехал через неохраняемые ворота. Улицы были пусты. Когда я остановил лошадь и нагнулся, чтобы спросить у прохожего, где гостиница, человек уставился на меня, потом заложил пальцы в рот и свистнул.

Из ближайшего дома выскочили еще двое, и вся эта тройка кинулась на меня. Один пытался стащить меня за ногу с седла, а двое других — пырнуть меня ножами. Я выхватил булаву, что висела прикрепленная к луке седла, и одним ударом размозжил головы двоим нападающим. Третий исчез в ночной тьме.

Я огляделся, надеясь увидеть офицера, которому мог бы объяснить присутствие двух трупов, но никого не увидел. Поэтому я оставил их лежать там и проследовал дальше, пока не увидел гостиницу, — я распознал ее по черепу быка над дверью.

Дверь была заперта, и мне понадобилось долго стучать и кричать, прежде чем хозяин решился чуть-чуть ее приоткрыть.

— Я посетитель, готовый заплатить! — закричал я. — Гость! Посыльный из Ира!

После многократных повторений этих слов и прочих уговоров мне удалось добиться того, чтобы трактирщик впустил меня, хотя он страшно нервничал и держал наготове лом, пока я показывал ему документы. Когда мы наконец договорились, я рассказал трактирщику о том, что произошло со мной в этот вечер.

— Ничего удивительного в этом нет, когда ездишь по улицам Солимбрии после наступления темноты! — объяснил человек, чье имя было Раис. — Место просто кишит бандитами.

— И ничего не делается для того, чтобы с этим бороться?

— Практически ничего. Констебли, которым не платят, махнули на все рукой и не обращают внимания на грабителей. Некоторых горожане нанимают сами как телохранителей.

— Странная страна и странный город, — сказал я. — Так всегда было?

— Нет, в прошлом году здесь царил безупречный порядок. Но этот проклятый Гавинда, черт бы его ел, все поставил с ног на голову. Ну ничего, пережить бы еще месяц, а там и другие выборы. Может быть, боги дадут нам более умелого архона.

Несмотря на все мои протесты, мне понадобилось два дня на то, чтобы добиться аудиенции с архоном Гавиндой. Тем временем трактирщик Раис, обнаружив, что я не такое чудовище, каким кажусь, сделался весьма дружелюбен. Я был единственным его постояльцем; дела шли из рук вон плохо. На следующий после моего прибытия день он, отправившись за продуктами, предложил мне сопровождать его.

— Ни один человек, находящийся в здравом уме, не нападет на меня, если я буду находиться в твоем обществе, — сказал он.

— А это кто такие? — Я указал на толпу женщин, семенивших вдоль улицы в сопровождении двух дюжих вооруженных мужчин.

— Домашние хозяйки идут на рынок, — объяснил он. — Вооруженные люди — это бывшие констебли, которых нанял для охраны один квартал. Все женщины этого квартала ходят на базар одновременно, чтобы охрана не дала обокрасть их или обмануть.