Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время своего второго визита на ярмарку в сентябре вместе с братьями и их семьями Адамс смеялся над "безумием времени". Наступила паника 1893 года, и его братьям, сильно пострадавшим, пришлось брать кредиты, чтобы остаться на плаву. Не только антисемитизм заставлял Адамса удивляться "сумасшедшему золотоискателю" и добровольно помогать, если "Ротшильд или Харкорт по неосторожности окажутся повешенными на фонарном столбе". Консервативный в своих инвестициях, он в основном избежал кризиса, но он "в итоге сделал меня плоскостопым популистом и сторонником фиатных денег". На ярмарке он отошел от финансовой паники и занял более отстраненную позицию, "озадаченный тем, чтобы понять окончательное впечатление, оставленное на средний разум невежественных богачей и умных бедняков". Очарованный "самыми низкими подделками Мидуэя... фейерверками и электрическими фонтанами" и восхищенный колесом обозрения, он утверждал, что не понимает "поразительной, запутанной, обескураживающей массы искусства и промышленности", но считал, что она отражает "тот же хаос в моем собственном сознании". Он считал, что посетители ярмарки получат образование, хотя "об образовании я мало что знаю... но от развлечений отказываться не стоит".71
Адамс бродил по территории ярмарки площадью почти две квадратные мили: песчаные дюны и болота, превращенные в твердую землю, перемежались с озерами и лагунами, где стояли фальшивые венецианские гондолы и настоящие венецианские гондольеры (хотя Хоуэллс жаловался, что они были одеты, как в опере). Американцы предавались своему энтузиазму по превращению еды в скульптуру. Здесь была копия Венеры Милосской, сделанная из шоколада, и статуя лошади и всадника, сделанная из чернослива. Адамс слишком поздно приехал на августовский бал "Чудаков Мидуэя". В своем "Образовании" он вспоминал, что ярмарка вдохновила его на то, чтобы "впервые спросить, знает ли американский народ, куда он едет". Адамс, конечно, не знал, и он "решил, что американский народ, вероятно, знает не больше, чем он", но поклялся выяснить это. "Чикаго был первым выражением американской мысли как единства; нужно начинать оттуда".72
Хауэллс также посетил ярмарку в сентябре. Болезнь задержала его поездку; он пропустил литературный конгресс, еще один из созывов выставки. Когда он все-таки приехал, то остановился у Бернхэма, организатора экспозиции. На ярмарке он и его семья были "в восторге и отчаянии". В интервью газете New York Sun он нехарактерно воскликнул: "Никогда не было и, возможно, никогда больше не будет ничего столь прекрасного". Он считал ярмарку "результатом социалистического импульса", под которым он подразумевал скорее общество, чем личность, и сотрудничество, а не эгоизм. "Здесь не было скупой конкуренции, - говорил он, - а было стремление к самому высокому и лучшему". Общественный дух Чикаго произвел на него впечатление. Хоуэллс был в восторге от того, что демократия дала искусству "такой же хороший шанс, как и в любой деспотии".73
Экспозиция была всемирной ярмаркой с широким представительством зарубежных стран, но американские посетители воспринимали ее как свою собственную, и это чувство Хауэллс мягко высмеял в своих "Письмах альтрурийского путешественника". По мнению его вымышленного путешественника, этот город был маленьким кусочком столь же вымышленной Альтрурии и противоположностью "эгоистической цивилизации", примером которой является Нью-Йорк. Он был построен ради искусства, а не ради денег; он был кооперативным, а не индивидуалистическим; его подстегивала щедрость, а не эгоизм. Он был неамериканским в том, что выражал дизайн, хотя и очень американским в скорости и масштабах своего строительства.74
Темы экспозиции - искусство, расы и образование - вышли за пределы ярмарки и даже за ее пределы. Рядом с ярмарочным комплексом расположился Дикий Запад Буффало Билла. Его основной темой оставалось расовое завоевание. Как и сотни железнодорожных цирков, с которыми конкурировал "Дикий Запад", Буффало Билл выставлял экзотические народы в качестве развлечения. В 1893 году "Дикий Запад" продал три миллиона билетов.75
В июле 1893 года новая Американская историческая ассоциация собралась на Всемирный конгресс историков; ее вице-президент Генри Адамс был в командировке в Европе. Молодой профессор истории Висконсинского университета Фредерик Джексон Тернер представил доклад "Значение фронтира в американской истории", который в то время остался практически незамеченным. Он обозначил "завершение великого исторического момента", конец американского фронтира, и в этом он не сильно отличался от Баффало Билла. Их основное различие заключалось в том, что Буффало Билл обозначил американское домоводство на Западе как насильственное завоевание, в то время как Тернер утверждал, что это было в основном мирное движение.76
Тернер усилил тему прогресса в экспозиции, но парадоксальным образом. Соединенные Штаты достигли своего расцвета, показанного в "Белом городе", отступая к примитиву на сменяющих друг друга границах. Чикаго когда-то был границей, и его трансформация воплотила в себе версию американской истории, предложенную Тернером. Тернер, как и Кларенс Кинг, переключил внимание американцев с Гражданской войны на вестернизацию как формирующий американский опыт. Он апеллировал не столько к доказательствам, которых у него было немного, сколько к набору историй, подобных тем, что запечатлены в кружках Среднего Запада, запечатлевших прогресс как отдельных людей, так и всей нации в путешествиях от бревенчатых хижин до готовых ферм. Под видом новой интерпретации он укрепил существующие истории.77
Домашнее хозяйство Тернера и насилие Буффало Билла призваны отделить Соединенные Штаты от европейских империй, с которыми американцы все еще сравнивали себя. На границе Тернера индейцы не столько отсутствовали, сколько были периферийными; они не играли центральной роли в истории. В качестве отступления он говорил об индейцах как об "общей опасности", которая сохраняет "силу сопротивления агрессии". Он ожидал, что его аудитория, как и он сам, будет считать, что в битве за континент индейцы были агрессорами. Буффало Билл сделал явным то, что Тернер оставил неявным. Он представил перевернутую историю завоевания, полную индейских убийц и белых жертв. На Диком Западе индейцы нападали на хижину поселенца, на поезд эмигрантов, на почтовую карету в Дедвуде и на Кастера. Белые просто защищались и, защищаясь, каким-то образом сумели завоевать континент.78
В ноябре 1893 года, через шесть месяцев после открытия, ярмарка и Белый город закрылись. В книге Хауэллса "Письма альтрурийского путешественника" один из посетителей - бостонский банкир - задавался вопросом: "Что будет со всеми беднягами, которые участвуют в управлении Прекрасным городом, когда им придется вернуться на землю?". Вымышленный банкир оказался более прав, чем предполагал Хауэллс, когда предвидел трудности для рабочих. Им предстояло перейти от
