Наблюдатель - Даниил Широков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Император вопросительно выгнул бровь.
— Это не твой бой, Ирис, — спокойно протянул Фолл. — Вы нашли остальных?
— Да, но я решила… Кх-кха… Остаться…
— Глупое решение, — произнёс император, подступая ближе. — Чем ты его так зацепила, девушка? А… — на его лице вновь появились такие редкие эмоции. В этот раз — понимание и лёгкое презрение. — Так ты герой. Как я сразу не догадался, это же Бог Войны. Поразительно!
— Я не могу убить тебя, — процедил Фолл. — Но я не дам тебе убить тех, кто мне дорог, — его лицо исказилось, как у человека, загнанного в угол. Он был сильным, но обессиленным. Вот такой печальный парадокс. — Ты сделал, что хотел. Убирайся.
— Теперь мне интересно, — Сангвин чуть прищурил свои глаза, вглядываясь в первого героя. — Только ли дань уважения и памяти интересовала тебя в этих бесплодных землях. Ты, конечно, до ужаса любишь ностальгию, но чтобы настолько…
Поздно. Теперь император понял, что здесь что-то не так. Плохо, что вышла Ирис. Ударь по императору Лори — тот бы, скорей всего, сейчас уже ушёл. Но он уже увидел одного героя, по очевидным причинам, способного однажды стать равным ему. Что мешает ему предположить, что девушка — не единственная такая? У власть имущих весьма развито чувство самосохранения. Особенно когда это касается прямой, а не косвенной угрозы. В идеале нужно бежать, используя реверс-телепорт в убежище Миры, активированный при помощи эфирного маяка. Но Фолл понимал, что при Сангвине в двух шагах уйти вот так просто не получится. Нужно либо заставить его уйти, либо задержать, пока портал открывается.
Беседа уже исчерпала себя, а других вариантов для отвлечения внимания его величества не наблюдалось.
…По крайней мере, пока не погасло пламя.
Глубокой ночью, когда вспыхивает огонь, у людей поднимается паника. Но когда огонь, пожравший уже всю деревню и весь лес вплоть до Титановых Гор, мгновенно исчезает, можно придти в ужас, пробирающий до костей. Даже император, чуть нахмурившись, оглядел почерневшие остатки лесного массива и обломки домов, где недавно пировало его пламя. Затем поднял свой взгляд выше, там, где уже начал свой спуск старый эльф в тёмно-зелёной рубашке с закатанными рукавами и такими же штанами. Он шёл, а под его ногами выныривали из пепла и сажи цветы, тянули свои стебли к нему, будто к солнцу. Трава снова оживала, поднимаясь вверх, словно при свете дня. А он шёл, опираясь на свою трость, что выстукивала ритмический рисунок его походки. Над его головой на ставшем вдруг таким чистым небе необычно ярко сияли звёзды, озаряя всю картину холодным синим светом.
— Друид, — скрипнул зубами император.
Получилось. Конечно, Сангвина интересовала деятельность Фолла, но он не мог смириться с тем, что кто-то из круга эльфийских старейшин до сих пор дышит. Это вопрос политики — и очень важный вопрос. Куда важнее поднятого предыдущего. Фолл, опустив щит, благодарно кивнул старейшине, вставшему рядом.
— Друид… Ты не мог остановить моё пламя. Такое твоему роду не под силу.
— Ты же сам сказал: серый эфир, — с плохо скрываемой жуткой злобой произнёс старый эльф. В серых глазах императора промелькнули искры, они же сверкали во взгляде старейшины. Теперь это интересовало Сангвина вдвойне. — Фолл… — повернулся старик к нему и Ирис. — Ты уж позаботься об Ирис. А я тут как-нибудь… Сам.
Фолл в молчании поднял едва державшуюся в сознании девушку на руки. Она протянула руки к застывшему перед императором старику, но первый герой ускорился, уходя всё дальше, прочь от вот-вот готового развернуться сражения. Ирис заплакала, не в силах больше вынести ужаса и боли, что сковали её тело и разум. Фолл и сам уходил, скрипя сердцем — он искренне не хотел бросать здесь старого эльфа. Но при этом он понимал, что это — единственный выход. Если Сангвин увидит Арта, то всему конец. Им негде будет спрятаться, некуда бежать — и весь план пойдёт в далёкое пешее путешествие. Нельзя, чтобы император бросил всю свою войну и все свои завоевания, начав преследовать их. У Миры… У Миры безопасно.
— Поставь меня, — из последних сил рыдала Ирис. — Поставь!
Фолл замер, осторожно опустив её на пожухлую траву. Повернулся, взглянув на императора.
— Почему, Саш?
Такой простой вопрос, который первый герой давно хотел задать. В его глазах Сангвин двоился — тень былого друга и товарища сменялась непроницаемой маской безразличия и презрения. Сейчас, когда эмоции отступили, Фолл был на грани срыва. Он не мог поверить, до сих пор, что человек перед ним, нет, близкий человек перед ним — уже не тот, которого он знал.
Старейшина молчал, давая этим двоим разобраться. Император перевёл взгляд на Фолла позади старика, а затем тяжело вздохнул, поправляя мантию.
— Если ты и сам знаешь, то зачем спрашиваешь? Хочешь, чтобы я сказал это вслух? — первый герой кивнул в ответ на его вопрос. — Да будет так. Потому что я устал быть марионеткой. Устал быть героем — тебе это, может быть, и нравится, но меня тошнит от одного только воспоминания от встречи с Богом Крэйна. Ты всегда говорил, что герои пришли сюда, чтобы помогать народам этого мира… — он вновь вздохнул, теперь посмотрев на старого эльфа. — Грёбанное тёмное фэнтези. Каждый норовит ударить другого в спину, отравить или подставить. Ты считаешь, что нужно смотреть и на светлую сторону вопроса. А я говорю, что нужно повнимательней вглядеться в чёрную. Если герои здесь, чтобы помогать и спасать, то почему мы мрём, как мухи? Дело ведь не в слабости. Просто мы — маленькие винтики в кое-чьей огромной машине. Нужно ли мне говорить, чьей?
— Ещё не поздно… — произнёс Фолл, делая шаг вперёд. — Пожалуйста, Саша.
— Поздно. Уже — поздно, — покачал головой император. — Мы исправляем то, что лень исправлять Богу. Но никогда и ни за что не сможем изменить то, что здесь творится. Большую картину. Не изменим людей, орков, эльфов и гномов — ни-ког-да. Политика и предрассудки всегда будут сильней индивида. Так было в нашем мире, так есть и в том. Ты и сам любил повторять, что в одиночку ничего в жизни не добиться. Вот он я… — Сангвин развёл руками, будто охватывая всю землю, что окружала его. — Теперь — не один. И, коль я уже понял, что твоими обожаемыми речами ничего здесь не добиться, я сам поставлю этот мир на колени.
— Это утопит Крэйн в крови, — Фолл сжал кулаки, на затворках сознания понимая,
