Происхождение миров - Поль Лаберенн

Несомненно, среди астрономов находились креационисты во все времена, но они стали весьма сдержанными после большого подъема материализма, сопровождавшего триумф промышленной буржуазии в конце XVIII и в XIX вв. Например, Фай, крупный космогонист времен Второй империи и первых лет Третьей республики, ограничивался общими и очень туманными соображениями, пытаясь опереться на авторитет Декарта. Он писал:

«Как бы ни говорили, что вселенная есть бесконечная серия превращений, что все, что мы видим, логически обусловлено прежним состоянием как в прошлом, так и в будущем, мы не видим, как первоначальное состояние могло придти к гигантскому скоплению материи, к хаосу, откуда, несомненно, берет начало настоящее состояние. Следовательно, нужно начать с гипотезы и попросить у бога, как это сделал Декарт, рассеянную материю и силы, ею управляющие».[76]

Подобные утверждения всегда имели, независимо от намерений их авторов, характер самых обычных вымыслов, лежащих вне какой-либо науки. Их религиозное происхождение было настолько очевидным, что ими никого нельзя было обмануть.[77]

В настоящее же время, напротив, идеалисты, используя некоторые темные пункты, еще не до конца выясненные современной наукой, пытаются утверждать, что сама наука неизбежно заставляет предположить сотворение мира в определенный момент прошлого. Короче говоря, они пытаются доказать следующие два положения:

1) вселенная все время эволюционирует в одном направлении, и некоторые ее существенные характеристики никогда не смогут снова приобрести уже достигнутых значений. Она в целом стареет, как и человек, и это влечет за собой невозможность ее вечного существования;

2) для разрешения противоречий, к которым мы таким образом приходим, необходимо предположить вмешательство чего-то иррационального, т. е. божественное творение.

Очевидно, что присоединиться к последнему заключению означает полностью отбросить научную точку зрения. В самом деле, становясь на подобную точку зрения, мы в качестве исходной точки последующих реальных событий привлекаем нечто нереальное, иррациональное, т. е. к объяснению происходящих явлений мы привлекаем то, что является принципиально необъяснимым. Однако интересно проследить за «научными» рассуждениями, которые претендуют на оправдание подобного заключения, и рассмотреть несколько ближе противоречия, которые затрудняют ученых и которые способствуют попыткам реакционеров вводить в науку свой религиозный или мистический товар. Мы начнем с рассмотрения одного закона физики, чаще всего используемого с этой целью, а именно, второго закона термодинамики.

Термодинамика есть отрасль физики, изучающая связь между тепловыми и механическими явлениями или попросту говоря, между теплотой и работой. Она основывается по существу на двух принципах, являющихся обобщением огромного экспериментального материала.

Первый принцип (количественный): общая энергия изолированной системы (т. е. системы, не имеющей обмена с внешним миром) остается всегда постоянной. Это — принцип сохранения энергии, сформулированный впервые русским ученым М. В. Ломоносовым. Если энергия в какой-либо форме рассеивается, то она возмещается равным количеством энергии в другой форме. Натянутая тетива лука теряет свою потенциальную энергию в момент, когда она спускается и выбрасывает стрелу, но эта энергия переходит в форму энергии движения, в кинетическую энергию стрелы. Одной из форм энергии следует считать теплоту, и можно уточнить принцип сохранения энергии, установив, что всякая механическая работа, всякая электрическая, магнитная или химическая энергия может целиком преобразоваться в теплоту в определенном отношении (в этой форме мы имеем принцип эквивалентности).

Открытие принципа сохранения энергии сыграло огромную роль в развитии науки. Энгельс его отметил как одно из трех величайших открытий своей эпохи:

«Первым из них было доказательство превращения энергии, вытекавшее из открытия механического эквивалента теплоты (Робертом Майером, Джоулем и Кольдингом). Теперь было доказано, что все бесчисленные действующие в природе причины, которые до сих пор вели какое-то таинственное, не поддававшееся объяснению существование в виде так называемых сил — механическая сила, теплота, излучение (свет и лучистая теплота), электричество, магнетизм, химическая сила соединения и разложения, — являются особыми формами, способами существования одной и той же энергии, т. е. движения. Мы не только можем показать происходящие постоянно в природе превращения энергии из одной формы в другую, но даже можем осуществлять их в лаборатории и в промышленности и притом так, что данному количеству энергии в одной форме всегда соответствует определенное количество энергии в какой-либо другой форме. Так, мы можем выразить единицу теплоты в килограмметрах, а единицы или любые количества электрической или химической энергии — снова в единицах теплоты, и наоборот; мы можем точно так же измерить количество энергии, полученной и потребленной каким-нибудь живым организмом, и выразить его в любой единице — например в единицах теплоты. Единство всего движения в природе теперь уже не просто философское утверждение, а естественно-научный факт».[78]

Второй принцип (качественный): в то время, как количество энергии сохраняется, она изменяется качественно. В частности, теплота должно рассматриваться как низшая или деградированная форма энергии; она не может целиком превращаться в механическую работу. Вследствие этого паровая машина (т. е. тепловая машина, превращающая часть тепла в работу) не может никогда иметь коэффициент полезного действия 100 % — даже при условии, что всякое трение полностью отсутствует. Действительно, часть тепловой энергии переходит обязательно от источника тепла (паровой котел) к холодной машине (конденсатору), температура которого вследствие этого поднимается. Именно путем исследований работы паровых машин Карно пришел ко второму принципу термодинамики, именующемуся также по этой причине принципом Карно.

Первый принцип лежит в основе всей современной науки; никакая из самых последних теорий его не поколебала и не может поколебать и его продолжают всюду применять. Превращение вещества (корпускулярной формы материи) в излучение (волновую форму материи) лишь подтверждает незыблемость этого принципа.

Второй принцип всегда приводил к правильным результатам, когда его применяли к земным явлениям, хотя Земля не является полностью изолированной системой. Трудности начали возникать тогда, когда его захотели распространить на всю вселенную. Этой попыткой обобщения второго принципа мы обязаны главным образом Клаузиусу (1865) и лорду Кельвину; она и привела, в частности, к теории «тепловой смерти» вселенной.

Рассмотрим совокупность объектов, имеющих различную температуру, и механизмов, пущенных вначале в ход, но на последующее движение которых не влияет никакая внешняя сила (например, система, приводимая в ход предварительно натянутыми пружинами). Пусть все это помещено в некоторый гигантский термос, так что полностью исключен всякий обмен тепла или вообще энергии между данными объектами и внешним миром. Подобная совокупность объектов является тем, что называют материальной замкнутой системой или, если использовать выражение, употреблявшееся уже выше, изолированной системой. К такой системе возможно применить законы термодинамики. Все различные формы энергии стремятся превратиться в тепло, хотя бы вследствие трения. Созданное таким образом тепло не может, однако, целиком превратиться в высшие формы энергии, так что тепловая энергия заменит в конце концов все другие формы энергии. С другой стороны, согласно принципу Карно теплые источники передают энергию к холодным источникам. Температуры постепенно выравниваются. Таким образом, можно придти к следующему заключению: в изолированной системе температура всех объектов становится в конце концов одинаковой. Полная энергия системы не меняется, но она целиком превращается в теплоту.

Таков вывод, который Клаузиус и лорд Кельвин не побоялись применить ко всей вселенной в целом. В соответствии с ним эволюция мира должна идти лишь в одном единственном направлении и имеется лишь один возможный конец — «тепловая смерть».

«Как гиря часов, — писал Джинс, — энергия не может опускаться бесконечно: когда-нибудь она приблизится все же к своей границе. Рано или поздно последний эрг энергии достигнет последней ступени своего полезного состояния, и в этот момент вселенная потеряет всю свою активность; полное количество энергии во вселенной, правда, не уменьшится, но эта энергия не будет уже способна к каким-либо превращениям; она будет столь же мало способна оживить вселенную, как и вода в стоячей луже заставить вращаться колесо мельницы. Вселенная будет мертва, хотя, может быть, еще и наделена теплом».[79]